Осетинская эмиграция в 1920-30 годах

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Революция и гражданская война породили в конце 1910-х - начале 1920-х годов массовую эмиграцию представителей дворянства, офицерства, интеллигенции, казачества и других социальных слоев российского общества.

Осетинская эмиграция, являясь частью российской и кавказской, имела свои особенности. Известно, что в предреволюционной Северной Осетии было более трех тысяч осетин-офицеров царской армии, исход которых из России после поражения белого движения определил высокий процент военных среди осетин-эмигрантов. Много осетин было и среди казаков-эмигрантов.

16 марта 1921 г. между РСФСР и Турцией был заключен договор о дружбе и братстве, который осложнил положение российских беженцев на территории Турции. Тем не менее вскоре в Константинополе был создан Комитет освобождения горских народов Северного Кавказа. Комитет даже сформировал из горцев конную дивизию, предназначенную для переброски на Северный Кавказ. В конце 1922 г. часть северокавказских и азербайджанских эмигрантов объединилась в Комитет освобождения Азербайджана и горцев Северного Кавказа. Вскоре в силу внутренних противоречий этот Комитет распался на две новые организации: Совет объединенных горцев Северного Кавказа во главе с генералом Б. Хабаевым и Горский комитет, в который вошли А. Цаликов, П. Коцев и другие.

Вне родины оказались многие осетины-офицеры российской армии, части которой были дислоцированы в Польше. В эмиграции оказались и тысячи осетин, которые до I мировой войны и до революции 1917 г. уехали на заработки в Китай, Америку и т.д.

Осетины покидали Родину теми же путями, что и другие эмигранты. Часть осетин ушла в пределы независимой Грузии, а оттуда, после прихода в ней к власти большевиков, морем перебралась в Турцию. Другая волна изгнанников направилась в Турцию с Крымского полуострова после поражения армии Врангеля.

Эмиграция означала для осетин-беженцев потерю ими большой (Россия) и малой (Осетия) Родины. Как и другие беженцы, осетины-эмигранты поддерживали связи друг с другом, уверовав, что пребывание вне Родины будет непродолжительным, что они вскоре вернутся в родные края.

Правительство Турции в условиях поддержки новым режимом Советской России не имело желания помочь в обустройстве беженцев, поэтому осенью 1921 г. они начали покидать страну. Но именно Турция стала местом, в котором беженцы из России усвоили содержание понятия "эмиграция". Именно здесь произошло начальное оформление уникального социально-политического организма, получившего название российского, или русского зарубежья.

Тяжелые испытания, выпавшие на долю беженцев, обусловленные материально-бытовой неустроенностью, моральными страданиями от вынужденного разрыва с Родиной, сложностью проникновения в этноязыковое пространство стран, в которых они были рассеяны, требовали напряжения всех жизненных сил для самоорганизации, создания соответствующей традициям той или иной инонациональной среды оргструктуры для решения проблем выживания.

Несколько позднее эмигранты из России стали расселяться в Болгарии, Германии, Польше, Франции, Чехословакии и Югославии, небольшое их число уехало в Америку.

Многие осетины-эмигранты осели в Венгрии и Чехословакии. В декабре 1921 г. в Будапеште создается Русское монархическое объединение во главе с лидером "младороссов" Л.А. Казем-Беком. Эмигранты-осетины поддерживали его. Большую помощь эмигрантам и их организациям оказывало правительство Т.Г. Масарика.

Сформировавшаяся здесь так называемая "Русская Прага" играла роль одного из духовных центров кавказской эмиграции. В 1920 г. Правительство Чехословакии выступило с так называемой "русской акцией", пригласив в Прагу пять тысяч молодых российских эмигрантов, представив им возможность получить высшее образование. Осетины-эмигранты учились на Русском юридическом факультете Пражского университета, в Пражском коммерческом институте, в Русском институте сельскохозяйственной кооперации, в Высшей железнодорожной школе в Праге, на отделениях Пражского политехникума в этом их поддерживал фонд финансовой помощи российским эмигрантам для получения образования, созданный правительством Масарика из захваченного золотого запаса России.

Многие осетины, жившие в Чехословакии, состояли членами Союза горцев Кавказа, который до июня 1927 г. получал кредиты от чехословацкого правительства.

Многие российские эмигранты отдавали предпочтение Франции как стране либеральных и демократических традиций. Учитывали они и симпатии общественности Франции. Эмигранты были благодарны этой стране, по инициативе которой 12 мая 1926 г. была подписана Международная конвенция о русских беженцах. В этой стране визы на жительство выдавали на большие сроки.

Именно во Франции началось оформление общественно-политических организаций, союзов, объединений эмигрантов-осетин, Через эти структуры они оказывали помощь друг другу, стремились сохранить свой язык и этнокультурные традиции покинутой Родины. Так, часть осетин-эмигрантов провела 9 августа 1925 г. в Париже общее собрание Осетинского национального объединения, на котором был принят Устав, избрано правление в составе М. Абациева (председатель), А. Сикоева, Б. Цораева. Позднее в правлении осетинского национального объединения работали А. Бурнацев, Б. Цораев и А. Худалов.

Несмотря на отрыв от большой и малой Родины и рассеянность по многим странам мира, осетины-эмигранты оставались выразителями и хранителями своей национальной культуры, а также творцами новой эмигрантской. Культура осетин зарубежья идейно и проблемно-тематически питалась неким "аккумулятором", заряженным в России и оттуда вывезенным, и опиралась она все более на воспоминания о Родине, так как представления о новой советской жизни у большинства эмигрантов были весьма смутными.

Осетины-эмигранты разных стран стремились поддерживать культурные и общественно-политические контакты, минуя разделявшие их межгосударственные границы, создавая общее культурное и информационное поле. Фактором объединения осетин-эмигрантов в европейских и других странах выступала российская, русская, кавказская и собственно осетинская культура. Роль культуры была велика в преодолении эмигрантами отчаяния и безысходности. Эмигранты-осетины занимались научной и творческой деятельностью. Совместно с другими выходцами с Кавказа они выпускали, хотя не всегда регулярно, газеты, журналы, книги, выступали на страницах российской эмигрантской прессы. В то же время многие деятели осетинской эмиграции стремились приспособиться к новым для них инокультурным этнополитическим, социально-экономическим и географическим условиям.

Важнейшей формой реализации творческого потенциала осетинских эмигрантов были художественная литература и публицистика, в которых в наибольшей мере сохранялись традиции родной культуры.

Осетинской зарубежной литературе были присущи общие беды литературы эмигрантской России: во-первых, сказывались трудности освоения современной действительности у них на Родине; во-вторых, они были охвачены могучими политическими страстями, жаждой борьбы; и в-третьих, как общая беда, писателям-эмигрантам "застит глаза эмигрантский туман".

Значительную роль в развитии культуры осетинского зарубежья играл в 1920-е годы Евгений (Елбыздыко) Гутнов. Типография Е.А. Гутнова в Берлине в июне 1921 г. приступила к изданию книг и журналов. Эта типография высоко зарекомендовала себя изданием ежемесячного журнала "Сполохи", выходившего в 1921-1923 гг., и библиотеки "Сполохов". Благодаря Е.А. Гутнову были опубликованы "Ирон фандыр" К. Хетагурова (4-е изд., Берлин, 1922, подготовил Дзамболат Цереков), "Песня об Алгузе" (1922 г.), "В ночи бессонные" А. Гулуева (1923 г.), "Берлин?Владикавказ", "Горские мотивы. Стихотворения" Г. Малиева, "Нарты Хаемыцы фырт Батразы таураегътае" Ц. Амбалова (1924 г.), а также "Осетинский календарь на 1924 год" на осетинском языке и др.

Центральной фигурой культуры северокавказской эмиграции был Ахмед Темболатович Цаликов. Уже в 1919 г. при установлении власти Белой армии на Северном Кавказе он уехал в независимую Грузию. Являясь редактором-издателем газет "Ног цард" и "Вольный горец", он выступал против не только большевиков, но и против деникинцев. Он признавал историческую неизбежность Февральской революции, но считал экономически не созревшей революцию Октябрьскую. После падения независимости Грузии А. Цаликов перебрался из Тифлиса в Прагу.

В начале 1920-х годов А.Т. Цаликов предложил известному собирателю и публикатору материалов о революции в России Б. И. Николаевскому подготовленный им масштабный очерк о Северной Осетии и приложенный к нему сборник его газетных статей. Ознакомившийся с рукописью A.M. Горький согласился быть редактором издания, но оно не состоялось.

В 1924 г. в Праге выходит первый номер журнала "Кавказский горец" под редакцией А. Цаликова. В журнале сообщается о подготовке им рукописи первого тома записок "Кавказ в огне революции" и романа о революционной жизни Кавказа "Записки кавказца".

В 1926 г. в Праге был опубликован роман А. Цаликова "Брат на брата". Авторитетный теоретик литературы русского зарубежья Ю. Айхенвальд высоко оценил роман: "С увлечением смотришь на эту картину Востока, на эти зарисовки причудливых нравов и обычаев тамошних адатов. В книге есть какая-то хорошая сентиментальность, и она в необычайном соединении сплетена с ощущениями и настроениями воина. Кровь, жестокость и неподдельная теплота умиленного, лирического сердца". Политическую тему романа Ю. Айхенвальд увидел в стремлении автора-кавказца показать несоотносимость устремлений горцев с коммунизмом, найти ответы на вопросы белых и красных сил России в какой-то высшей сфере, в области "истинной демократии".

Немного позже А. Цаликов завершил работу над рукописью своего романа под названием "Окровавленные горы". Тогда же он подготовил очерк "Горская республика", содержавший характеристику природных, социально-политических, историко-этнических, экономических и культурных особенностей края. Судьба этих рукописей неизвестна. Сохранилась лишь информация о них в пражском эмигрантском журнале "Вольные горцы" (1927, N 1). В 1920-е годы А. Цаликов создал новые поэтические произведения, а также написал историографическую статью "Литература кавказской эмиграции".

Во второй половине 1920-х годов большинство эмигрантов Северной Осетии все реже и с меньшим оптимизмом высказывались о возвращении на Родину. А. Цаликов обращается в "Письме горца эмигранта" -"О родине и воле" - к современникам и грядущим поколениям соплеменников с прощальными словами скорби: "Дорогие соплеменники! Если бы знали, сколько пришлось перенести тяжелых ударов судьбы! Многие нашли безвременную могилу, но не в этом дело... Дело в Родине, далекой от нас и столь близкой нашему сердцу". В мире "произошли грандиозные мировые потрясения и сдвиги. Пронеслась очистительная гроза". Своих соотечественников уже смертельно больной А. Цаликов зовет добиваться "демократических свобод" - единственного завоевания культурного человечества, устремившегося "в царство социальной свободы и гармонии".

Бывший городской голова Владикавказа Гаппо Баев после Октябрьской революции перебрался в независимую Грузию и здесь в газете А. Цаликова "Ног цард" опубликовал небольшой библиографический указатель литературы, который представлял тогда один из немногих опытов публикации библиографии по осетиноведению. Из Грузии Г. Баев эмигрировал в Западную Европу. В 1922 г. он получал финансовое вспомоществование от Германского фонда помощи русским литераторам и ученым. В 1922 г. он обосновался в Берлине, где при поддержке немецких ученых добился открытия при Восточном семинаре Берлинского университета доцентуры по осетиноведению, которая позже была преобразована в кафедру кавказоведения. В Берлине по поручению Лондонского Библейского общества он перевел на осетинский язык Библию. С именем Г.В. Баева связана акция большой научной значимости, когда он в первой половине 1920-х годов обратился в Академию наук СССР с предложением о передаче Берлинскому университету неопубликованной рукописи "Осетинско-русско-немецкого словаря" академика В.Ф. Миллера, которая хранилась в архиве Академии наук СССР. Престижность, а также обращение Г. Баева, политические и разные другие соображения вынудили академические верхи СССР приступить к изданию блестящего труда академика В.Ф. Миллера, поручив это член-корреспонденту АН СССР А.А. Фрейману.

В осетинском и российском культурном зарубежье 1920-30-х годов многие события связаны с именем Гайто (Георгия) Ивановича Газданова. В 1920 г. после поражения Белой армии, в которой он служил, Газданов оказался в Стамбуле. Неожиданная встреча с двоюродной сестрой - балериной Авророй Газдановой, уехавшей из России до революции, сыграла во многом определяющую роль в его судьбе. Это она помогла ему поступить в 1922 г. в русскую гимназию, переехавшую в апреле из Стамбула в Болгарию в г. Шумен. Окончив 8 классов экстерном и получив аттестат о среднем образовании, Г. Газданов переехал в Париж. Здесь он трудился грузчиком, слесарем на заводе, мыл паровозы, преподавал французский язык русским и русский - французам; с 1928 г. работал таксистом.

Еще в Стамбуле Г. Газданов начал писать литературные произведения. По некоторым сведениям первый рассказ он опубликовал в двадцать лет. По другим данным, его первый рассказ, "Гостиница грядущего", опубликован в 1926 г. Один из исследователей творчества писателя Л. Диенеш считает, что публикация новеллы "Повесть о трех неудачах" в журнале "Воля России" (февраль 1927 г.) обозначила рождение Г. Газданова-писателя, его литературный дебют.

Конец 1920-х и 1930-е годы - наиболее плодотворный период в творчестве Г. И. Газданова. Тогда его называют "еще одним величайшим талантом, заявившим о себе в российской эмиграции". Из-под его пера выходят четыре романа, 28 повестей и рассказов. Он создает лучшие свои романы "Вечер у Клер" (1930) и "История одного путешествия" (1935). Проза его во многом сохраняет автобиографические черты.

Большой популярностью в кругах литераторов-эмигрантов и вообще интеллигентов русского зарубежья пользовалось поэтическое творчество Эмилии Кирилловны Чегринцевой-Церековой. Она являлась членом литературного объединения "Скит". Свет увидели ее сборники стихов: "Посещение" - стихи 1929-1936 (Прага, 1936) и "Строфы" (Варшава, 1938). А.Л. Бем писал, что Эмилия Чегринцева - одна из немногих поэтов эмиграции, кто формально находится в непосредственной генеалогической связи с советской поэзией. Ее творчество в наибольшей мере показало своеобразие развития литературного процесса в среде осетинской эмиграции.

Как автор многих очерков и рассказов известен в литературе российского зарубежья уроженец Моздока Константин Александрович Чхеидзе. Как публицист и беллетрист он опубликовал сборник очерков и рассказов "Страна Прометея" (Шанхай, 1932), сборники статей "На литературные темы" (Прага, 1933), "Глядящий на солнце" (на чешском языке, Прага, 1935), статью "Борьба между образами и за образ" (о смысле старой и новой русской литературы, в сборнике "Поток Евразии"). В 1940 г. в Праге на чешском языке издан его роман "Навстречу буре". Им опубликовано множество кавказских легенд и сказок в различных зарубежных периодических изданиях.

Яркой фигурой культурного осетинского зарубежья был поэт-сатирик, беллетрист и театральный критик Кирилл Кириллович Цегоев, уроженец с. Дарг-Кох, участник Гражданской войны в России. Его стихотворные скетчи нередко ставились на русской сцене в Праге и других городах. Он был одним из основателей и главным редактором журнала "Студенческие годы" (1922-1925, NN 1-22). В 1934-1935 гг. он состоял редактором газеты "Новости" (Прага).

Автор содержательных работ по ранней истории осетин Николай Васильевич Вазагов был писателем и журналистом. Уже в Праге он окончил Русский юридический факультет. В 1924-1925 гг. он стал редактором литературного и научного журнала "Казачий сполох", затем основателем и редактором литературно-политического журнала "Казак" (1927), сотрудничал в журнале "Путь казачества".

К концу 1920-х годов осетинские эмигранты продолжали жить и работать в Париже, Берлине, Праге, Варшаве, Белграде, Харбине и других городах. В Париже они имели два национальных союза: Осетинское национальное объединение и Объединение осетин во Франции, которые 13 июля 1930 г. слились под названием Объединение осетин во Франции. В правление объединения входили М. Абациев (председатель), К. Лотиев (казначей), А. Бурнацев (секретарь).

Кавказские эмигранты, как и все российское зарубежье, в 1930-е годы были захвачены политическими страстями, пытаясь в новых условиях найти пути возвращения на Родину. 1 июля 1934 г. делегации азербайджанского, грузинского и северокавказского эмигрантских "центров" подписали так называемый Брюссельский пакт . Основу соглашения составил план создания некоей "кавказской конфедерации" (акт именовался еще "пактом кавказской конфедерации").

После подписания Брюссельского пакта группа кавказских эмигрантов выпустила "Воззвание комитета независимости Кавказа", в котором беженцы с Кавказа призывались к борьбе с "русско-большевистской оккупацией".

В конце 1930-х годов, особенно с началом второй мировой войны, усугубляется политическое размежевание в рядах северокавказской эмиграции, особенно в Европе. От сотрудничества с фашистской Германией отказались двое из ведущих лидеров эмигрантов-северокавказцев. Это Саид-бек - внук имама Шамиля, имевший до второй мировой войны резиденцию в Варшаве и издававший там журнал "Северный Кавказ" (главный редактор Барасби Байтуган), и Гайдар Баммат - издатель и редактор журнала "Кавказ" в Париже.

Тогда же сформировалось "Северо-Кавказское национальное единение" во главе с Алиханом Кантемиром (бывшим послом республик Северного Кавказа в мусаватистском Азербайджане) и группа Ахмет-Наби Магомы (бывшего руководителя Аварского округа на Северном Кавказе). Они создали в Берлине Северо-Кавказский национальный комитет, в состав которого входили Алихан Кантемир (Осетия), Магома (Дагестан), бывшие генералы царской армии Султан Келеч Гирей (Черкесия) и Улагай (Адыгея), бывшие офицеры французского иностранного легиона Дайдаш Тукаев (Чечня), Албагачиев (Ингушетия), Муратханов (Дагестан), Байтуган (Осетия). Эти комитетчики ратовали за идею независимости кавказских народов, которая была чужда и враждебна гитлеровскому правительству.

Некоторые осетины-эмигранты оказались в далеком Харбине, где число представителей народов Северного Кавказа было довольно значительно. В газете "Харбинское время" печаталась специальная страница - "Кавказские народности в Маньчжоу-го". В Харбине многие годы жил и работал талантливый поэт Василий (Газак, Илас Арнигон, Илас Мзурон) Ильич Тогузов. Созданные им стихи на осетинском языке он посылал для публикации в издательства Владикавказа.

В.И. Тогузов подготовил книгу об осетинской грамматике, которую в сентябре 1934 г. издал в Харбине тиражом в 10 экземпляров. Из них два экземпляра он оставил в Харбине своим землякам, а остальные вывез с собой на Родину, куда выехал в том же сентябре 1934 г. Во Владикавказе он передал семь экземпляров грамматики редактору журнала "Мах Дуг" Сармату Косирати, а последний сдал их в ОСНИИ краеведения.

Эмигранты-кавказцы также проживали во многих городах и сельских районах США. В Лос-Анджелесе в 1937 г. располагалась Горская казачья станица, атаманом которой неоднократно избирался М.И. Огоев. В Югославии обосновались российские и терские казаки во главе с генералом Л. Бичераховым. Продолжалась общественно-политическая деятельность других военных эмигрантов-осетин: генералов Д. Абациева, К. Агоева, а также В. Батагова, М. Бекузарова, Н. Багаева и др.

Осетины-эмигранты во Франции участвовали в работе эмигрантских и французских учреждений культуры. В июле 1929 г. в Париже было создано Общество друзей музея имени Н.К. Рериха. При музее действовал Комитет осетиноведения под председательством Рериха. Его члены изучали историю предков осетин.

Идеи мировой и российской историографии и философии 1920-х годов нашли отражение в публикациях представителей зарубежного осетиноведения. В 1933 г. Комитет осетиноведения при Европейском центре музея академика Н.К. Рериха издал в Париже под редактурой Дзамбулата Дзанти журнал "Осетия". В нем было опубликовано оригинальное исследование Юрия Рериха "Аланские дружины в Монгольскую эпоху" и статья с претенциозным заголовком "Осетинский язык - праотец языка индоевропейских народов. Легенда о слепом Осс-Аланском царе".

В целом можно сказать, что созданные эмигрантами-осетинами произведения культуры и искусства явились результатом напряженной интеллектуальной и гражданской работы. Осетинская эмиграция занимала достойное место в культурной жизни "России в изгнании".