Мира Цховребова (партия "Единство", РЮО): "Все, что мы ни делали, мы делали правильно, мы делали безупречно"

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

31 мая 2009 года в Южной Осетии должны состояться выборы в парламент республики. Несмотря на то, что, в соответствии с Конституционным законом "О выборах депутатов Парламента Республики Южная Осетия", 19 из 34 депутатов парламента РЮО должны избираться по одномандатным избирательным округам и ещё 15 - по партийным спискам, в этом году впервые все депутаты парламента РЮО избираются по пропорциональной системе.

В выборах примут участие кандидаты от четырёх партий: "Единство", Коммунистической партии, Народной партии и Социалистической партии "Фыдыбаста" ("Отечество"). Предлагаем вниманию читателей "Кавказского узла" интервью с Мирой Цховребовой, преподавателем ЮОГУ, кандидатом в депутаты от партии "Единство". М.Цховребова является вторым кандидатом в списке "Единства" после лидера партии Зураба Кокоева.

– Мира Валентиновна, расскажите, пожалуйста, как Вы решили стать кандидатом в депутаты? И каким будет Ваш вклад в осуществление предвыборной программы вашей партии?

- Каждый раз во время предвыборных кампаний мне предлагали стать кандидатом в депутаты. Вот, сколько было созывов, столько раз поступали предложения от разных партий. Но сейчас, когда Южная Осетия объявлена независимой, когда мы, впервые, - признанное государство, мне кажется, что каждый осетин должен внести свою лепту, свой вклад в то, что он может конкретно сделать для того, чтобы это государство построить и достроить, а, может, и начать строить с самого начала. Не боюсь говорить в соответствии со стереотипами. И мне бы очень хотелось, чтобы все депутаты, - все, кто баллотируются в Парламент, - чтобы они нашли в себе мужество честно задать себе вопрос и честно на него ответить: зачем они идут в парламент? Если бы они нашли в себе такое нравственное мужество ответить на этот вопрос, - по правде ответить: идут ли они туда, чтобы получить какие-то привилегии, чтобы получить какие-то места, чтобы как-то улучшить свою личную жизнь? Или они идут в Парламент, обеспокоенные ситуацией в Южной Осетии, обеспокоенные тем положением, в котором мы находимся. Вот вопрос, на который каждый себе должен ответить. И, в соответствии с честно поставленным вопросом и честным ответом, уже можно будет говорить от том, состоится наш Парламент или нет. Будет ли он иметь какую-то реальную силу, или он будет просто сборищем разнообразных по всем параметрам людей. Различным и в смысле образования, и в смысле культуры, и в смысле любви к своей родине.

Идеального парламента нет ни в одном государстве. Никто не говорит об этом. И мы сейчас далеки от какого бы то ни было идеала. Но мне кажется, что сегодня мы должны как никогда точно понимать, зачем мы идем в этот парламент. И представлять, можем ли мы, будучи простыми гражданами этой республики, что-нибудь сделать для того, чтобы наладить жизнь людей, - улучшить, восстановить, возродить. Это моя личная позиция.

А если говорить о моей предвыборной программе, то, конечно, у каждого кандидата должна быть своя программа. Но я вам сейчас изложила основополагающие принципы. К этому еще добавлю то, что я могла бы делать, мой личный вклад. Я могла бы на разных уровнях пропагандировать, - именно пропагандировать, - нашу историю, нашу культуру. Могла бы говорить и делать все возможное для того, чтобы развивать наш язык. Недавно я выступала на Круглом столе по вопросу развития осетинского языка и начала речь по-осетински, как и все участники этого стола. Но потом вынуждена была перейти на русский язык. И когда мне стали с негодованием об этом говорить знакомые, зрители, то я объяснила что, если бы не было этой программы, если бы мы могли об осетинском языке и его проблемах говорить легко по-осетински, то наверное бы и проблема не стояла. В том то и вся беда, что мы, получившие образование на русском языке, не умеем говорить на осетинском. Не каждый может говорить как Нафи, как Гацыр, как Николай Ясонович и другие. Так вот, язык, история, культура – вот то, чтобы я могла бы делать. Ну, а, для начала, - это не так уж и мало, я вам прямо скажу.

- Скажите, пожалуйста, почему Вы баллотируетесь именно от партии "Единство"?

- Потому, что предложение о выдвижении кандидатуры поступило от этой партии. Потом, партия ведь состоит из людей, не так ли? И политику партии хоть и определяют какие-то программы, но вы помните, что Коммунистическая партия тоже была создана из самых разных людей? Туда входили не только ортодоксальные коммунисты, но и либеральные коммунисты. Так вот, я хочу сказать, что просто предложение поступило от партии "Единство". Понятно, что "Единство" называют пропрезидентской, даже чиновничьей партией. Но сейчас идет тонкая, но совершенно четкая политическая линия, связанная с помощью Южной Осетии со стороны России. Понятно, что и Коммунистическая партия помогает людям, - может быть, и другие партии, я не знаю. Но я знаю одно: что те, кто признал нашу независимость, те, кто были инициаторами этого признания, и являются членами партии "Единство", а точнее членами партии "Единая Россия". И с российским "Единством" наше юго-осетинское "Единство", таким образом, связано какой-то неразрывной, единой политической нитью. Это тоже приходится уважать, и нельзя сбрасывать со счетов. Ведь есть здесь взаимная обусловленность, - во всяком случае, программ, идей, основных принципов.
   
- Каков Ваш взгляд на внешнеполитический вектор Южной Осетии: следует ли дальше продолжать добиваться признания республики или взять курс на объединение двух Осетий и вхождение в состав России?

- Здесь все очень просто. Я не представляю, какие могут быть по этому поводу разные мнения. Какие-то вещи все должны представлять четко. Конечно, мы должны быть независимыми - ровно столько, сколько нам позволят обстоятельства, позволит жизнь, сколько позволит наша современная действительность. И для того, чтобы мы строили самостоятельное государство, мы должны взять направление на то, чтобы, во первых, добиваться международного признания. А одним из путей к тому, чтобы нас когда-то признали, - пусть не в этом году, и не через пять лет, и не через десять лет – это развитие нашей экономики. Сейчас я не буду говорить о том, что произошло за последние 20 лет. Все это прекрасно знают, все мы были здесь, все видели. Но речь сейчас о другом: сейчас нам Россия помогает. И мы, будучи малюсенькой, крошечной республикой, я бы даже сказала - городом-государством, мы бы могли встать на ноги самостоятельно и создать такие производства, которые бы удовлетворяли потребностям не только нашего населения. Мы сегодня, имея признание РФ, могли бы даже экспортировать какие-то свои собственные товары. То есть имея то, что мы имеем - полезные ископаемые и все природные ресурсы, которые у нас есть - и используя их разумно, мы бы не только свой бюджет самостоятельно пополняли тем же российским рублем, укрепляли бы его, но мы бы создавали еще и прибыль. Прибыль, которой мы бы могли распоряжаться.

А что происходит сейчас? С печалью я наблюдаю, как возят кирпичи, цемент, как возят стройматериалы. Город лежит в руинах, его надо делать. Я задаю вопрос всегда, всем: зачем это делается? Это что за такой хитроумный (а может и тупой) способ восстановления этой несчастной счастливой республики? Мы утопаем в глине, - в километре от города, есть первоклассная глина. В свое время она считалась в Закавказье лучшей глиной. Для переработки этой глины мы могли бы построить пару мини-кирпичных заводов. А они не Бог весть сколько стоят. Во всяком случае, они не стоят больше, чем другие затраты, которые делаются в нашей республике. Мы можем производить кирпич, плитку, керамику, черепицу, свой собственный цемент, - зачем нам откуда-то цемент привозить? У нас и известняковые карьеры есть, которые работали при советской власти. Мы вполне могли бы построить свой город своими силами. Я не говорю о том, чтобы построить бумажную фабрику, - почему бы и нет? Мы могли бы и это сделать. У нас древесина есть. У нас есть все для того, чтобы мы жили и выживали, - вплоть до нефти и золота. И задача наша сейчас такова: не ожидая, что нам будут привозить яйца или кирпичи, самим постараться встать на ноги. И только если мы экономически станем не просто стабильными, но начнем процветать, тогда нашу независимость будут признавать. А нам ничего не стоит начать процветать. На это просто надо затратить определенные деньги, но разве оно того не стоит? Вы же работаете для того, чтобы прокормит свою семью? Вы же не ждете, что вам постоянно будут давать деньги и пособия по безработице. Мы сейчас живем на пособие по безработице. А почему, когда у нас есть над чем работать, и есть, кто мог бы работать? Это абсурдная ситуация и её надо изменить. Это давно надо было начать, еще 20 лет назад.

Вообще, я считаю, что всякая гуманитарная помощь и всякая помощь сильных слабым, абсолютно в соответствии с Ницше, – это развращение сознания! Вот, помните когда была блокада в 1990-е годы? Все тогда отправились в близлежащее от города Цхинвал село Тбет и возделывали землю. Почему? Это же вполне естественно, люди всегда хотят есть. Они же все тогда активизировались: даже газоны на улицах засеяли. Это то, что диктует нам наше естество. Так, почему бы нам не поработать и не сделать все так, как положено? Это же просто.

- Как Вы думаете, то, что мы должны ждать гуманитарную помощь, вот, Россия пришлет деньги и т.д. - это не результат пропаганды, которая ведется в обществе?

- Я сейчас имела в виду не ту гуманитарную помощь, которая шла после августа, а деньги. Можно же однажды сказать громко то, что все и так знают. Иногда не лишне бывает какие-то простые вещи повторять и сказать так: "Дорогие друзья, а что будет, если завтра, не дай Бог, произойдет что-нибудь непоправимое и Россия перестанет нам давать деньги? По какой-то причине, по любой, - не захочет, сама окажется в трудной ситуации и т.д.? Что будет тогда?"

Вот, от таких очевидных вещей, которые нужно объяснять, у меня возникает такое ощущение, что мы находимся либо в каком-то летаргическом сне, либо в какой-то коме идиотизма. Ведь государство – это же твой дом, тем более наше малюсенькое государство. Сколько нужно для того, чтобы его население было бы сытым, обутым, одетым, и имело бы еще деньги на получение образования, на поездки и т.д. Разве мы не можем, находясь у себя дома, никуда не выезжая, добыть эти деньги? Легко. Вопрос в том, почему это не делается.

Недавно по нашему телевидению говорили о том, что, видите ли, сделали эксперимент – раздали кусок земли каким-то молодым фермерам, чтобы они его возделали. Зачем называть это экспериментом? Надо принять закон, надо описать то, какая у нас есть земля – сделать земельный кадастр - и распределить её между теми, кто хочет на ней работать. А что, таких мало? Я уверена, даже среди городских жителей таких много. Чем получать какие-то мизерные зарплаты, они предпочтут построить себе ферму. Весь Запад так живет. Что вы думаете: они все живут в городе, и, сгруппировавшись, ждут, когда им из какого-нибудь центра спустят деньги? Нет. А мы чего ждем?
    
- Какова Ваша позиция по отношению к решению Москвы взять в свои руки контроль за восстановлением инфраструктуры республики. Как Вы оцениваете деятельность по освоению российских средств на восстановление инфраструктуры Южной Осетии?

- Знаете, есть такая английская пословица: "Face the music". Это чьи деньги? Это российские деньги. И Россия, как бы сильно нам не была обязана тем, что мы отстояли свою независимость, не может не контролировать свои деньги. Она, ведь, за это тоже нам обязана. Это ведь была не только наша свободная воля - отделиться от Грузии. Это была та политика, которая была необходима России, которую Россия планомерна проводила в Южной Осетии. Другое дело, что ее политика в этот раз совпала с нашими национальными интересами.

- То есть Вы хотите сказать, что и в 1990-х годах - это была политика России: отделить Южную Осетию от Грузии?

- В 1990-х годах у России была другая политика. Я имею в виду то, что мы сегодня независимые, и благодаря этому нас признала Россия, как результат. Но ведь то, что мы боролись за свою независимость, - это ведь совпадало с российской политической игрой. Просто в какие-то моменты Россия сама не знала, чем она занимается, - при Ельцине, когда она изображала, что строит гражданское государство. Т.е. даже не изображала, а пыталась отлепить от себя коммунизм и все остальное. Россия, конечно, нам тоже обязана тем, что мы не уехали все отсюда, что мы не сказали устало махнув рукой: "Надоело, давайте все бросим это дело и останемся в составе Грузии". Я говорю о том, что все, что здесь происходило, происходило не без ведома России. Это была та ситуация, когда интересы России на Кавказе совпали с нашими национальными интересами. Но это же не означает, что Россия теперь пожизнненно должна нам платить. Платить за то, что мы остались у себя дома, и за то, что мы все эти 20 лет прожили трагической жизнью, находясь между жизнью и смертью. И то, что Российская Федерация сама распоряжается своими средствами по своему усмотрению, для меня в этом ничего удивительного нет. А как должно быть иначе, и почему вообще должно быть иначе? Либо же у нее должно быть такое безграничное доверие к местной власти, чтобы этот вопрос вообще бы не вставал. Это ж так просто. На самом деле, на дне самой хитроумной политики лежат очень простые вещи. И люди подчас об этом забывают.

- Считаете ли Вы, что предвыборная кампания проходит честно, в соответствии с Законом "О выборах" и с соблюдением всех демократических принципов гражданского общества?

- А по-моему кампания еще и не начиналась. Пока утрясаются формальные стороны этой кампании. Наверняка есть нарушения в случае с партией "Фыдыбаста" и с "Народной партией", но, к сожалению, об этих тенденциях я узнала с запозданием, и в тонкостях пока не разобралась. Но, значит, это все делается не случайно. И если вы меня спросите – живем ли мы в гражданском обществе? - то я вам скажу: конечно, нет. Мы не живем в Соединенных Штатах Америки, которые хотя и считаются гражданским обществом, но только лишь в определенной мере. Если мы начнем выяснять, откуда торчат уши, то и это легко можно выяснить. Но сейчас это пройденный этап, и вопрос не в этом.

Вообще, изначально, когда была предложена система выборов по партийным спискам, - хотя и говорят: это в виде эксперимента, это проводится впервые, - мне она не показалась правильной. Я думаю, что можно было проводить выборы и по одномандатной системе, и тогда можно было бы собрать очень интересный Парламент, из представителей самых разных слоев общества и разных общественных позиций. И вот это был бы очень интересный Парламент.

- Этим ответом Вы предугадали мой вопрос: каковы особенности предвыборной кампании в этом году? Ведь особенности состоят и в том, что мы будем голосовать по пропорциональной системе. Считаете ли Вы, что она не очень эффективная?

- Я не говорю, что она не столь эффективна. Но мне кажется, было бы лучше не голосовать за людей не списком. Там, в списках, есть люди, вызывающие в народе не только недоумение, но и просто открытый протест. Выходит так, что только благодаря спискам, они могут пройти в парламент. Ну, а зачем делать так? Это риторический вопрос. Понятно, зачем это делается. Но, все же, я хочу сспросить: зачем же это делается? Грустно же. Мы что здесь строим, вообще? Это же Осетия! И не ради ли Осетии наши люди погибали? Есть ли у нас что-то важнее этого дела, лучше этого, любимее этого? Не могли мы все покинуть эту землю. Я знаю, что во мне сейчас говорит некий, даже не идеализм, а скорее идиотизм. Неужели, мы не можем, вот, так взяться за руки и построить это государство? Я-то понимаю: для того, чтобы общество взялось за руки и строило бы государство, оно должно состоять как минимум из личностей. И поэтому то, о чем я говорю, – это глас вопиющего в пустыне. Хотя мы и очень обеднели уже в плане кадров, но, все равно, можно было бы найти и среди нас пару хороших юристов и экономистов для будущего Парламента.

- Кого Вы считаете основным конкурентом вашей партии? И второй вопрос: на какое количество голосов избирателей вы рассчитываете?

- Я думаю, что первый оппонент "Единства" – это Компартия. Думаю, что это тоже не очевидно, потому что этот большевизм остался в нашем сознании. И наше старшее поколение, которое по-прежнему хранит верность компартии, они, конечно, определяют рейтинг "Единства". Работать надо, чтобы был рейтинг, - работать.

- Мира Валентиновна, Вы преподаватель университета, Ваши студенты не спрашивают Вас, что такое партия, что такое выборы в Парламент?

- Нет, пока не спрашивают. Но я знаю, что все они будут голосовать за "Единство". И не потому, что я их агитирую, - более того, я им слова еще не сказала. Просто, я знаю, что когда есть доверие между преподавателем и его аудиторией, то, конечно, это немало значит.

- Я помню, когда была студенткой, то мы очень интересовались политикой. И когда проходили те или иные выборы, то мы об том спрашивали каждого нашего преподавателя.

- Сейчас немножко другие студенты. Нынешние студенты уже поняли, что: все, приехали. Теперь осталась проблема внутренней политики. Вопросы нам задавали в Европе, мы были там осенью прошлого года. Когда в Брюсселе и в Страсбурге спрашивали о наших дальнейших перспективах в международном плане и тыкали в нас тем, что Южную Осетию никто не признает, кроме России, то мы, в полемическом задоре, отвечали – ну и что? Нам достаточно и России. Но мы все прекрасно понимаем, - если мы хотим строить независимое государство, то мы должны строить государство для того, чтобы его признали. Мы должны добиваться этого. Мы не должны закрываться от всего мира, мы должны быть открыты для любых международных организаций. Вот, в Брюсселе мы как раз говорили о том, что почему бы нам не организовать, к примеру, свою "Зеленую партию", которая бы имела связи с международными "зелеными", свои организации, вплоть до спортивных, которые могли бы иметь контакты с Западом. Никто, кстати, не запрещает вступать в какие-то сообщества, в какие-то международные организации. Почему бы и нет?

- Насколько мне известно, многие члены Вашей партии пропагандирует идеи того, что мы должны работать только с Россией.

- Россия сама заинтересована в том, чтоб мы работали с Западом. Потому что, ведь, ей все время напоминают об августовских событиях 2008 года. И если мы ей благодарны за это признание, то мы должны поддержать ее. А какой способ есть, кроме того, чтобы встать на ноги? И именно поэтому нужно входить в контакт с международными организациями, быть членами многих из них. Но такой работы у нас не ведется.

- На Ваш взгляд, возможно ли установление добрососедских отношений с Грузией? Следует ли разрешить возвращение грузинских беженцев в места прежнего проживания, и, если да, то на каких условиях?

- Вот, мы недавно были в Германии, - есть добрососедские отношения Германии с Россией? Есть. Там прекрасно к нам относились, великолепно. Т.е. туда, куда мы приходили - на всякие пресс-конференции, - все же знали, что мы из Южной Осетии и из России, но несмотря на это, было великолепное отношение немцев к нам. Конечно, добрососедские отношения возможны. Этот же вопрос мы обсуждали в Штатах, и я сказала простые слова:

1. если грузины признают геноцид осетинского народа;
2. если грузины дадут политическую оценку всему тому, что происходило в их внешней и внутренней политике по отношению к нам, начиная с 1920 года (я даже не беру 19 век);
3. если грузины признают нас как независимое государство.

В этом случае возможны добрососедские отношения, - даже нужны! Куда мы от них денемся? Они всё равно будут жить у нас под носом. Конечно, нам надо будет с ними общаться, и почему мы не должны с ними общаться?

Ну, а если эти три пункта не будут исполнены, то о каком добрососедском отношении может идти речь?

Что касается возвращения грузинских беженцев: а стоит ли вопрос о возврате осетинских беженцев в места их прежнего проживания? Думаю, что нет. Вот, когда у нас будут добрососедские отношения, когда мы разберемся в том, кто враг, а кто друг, когда Грузия откроет свои объятия для возврата тех осетин, которых они оттуда согнали, унизили, сожгли, обездолили, и когда Грузия проведет реституцию, вернет им их имущество и предоставит гарантии мирной жизни, то мы как народ, очень благодарный на всякие добрые по отношению к нам дела, отреагируем аналогичным образом.

- В чем на Ваш взгляд плюсы и минусы политики Москвы в Южной Осетии?

- Минус, главный для нас и последний, – это 8 августа 2008 года. Что больше этого можно сказать? Изначально была определена такая политика, которой придерживалась Россия: добиться признания Южной Осетии именно таким путем – через войну. То есть мы должны были пасть жертвой, чтобы перед лицом мирового сообщества Россия могла выступить в благородном свете спасителей, сохранить лицо, не вызвать большой волны негодования и негативных реакций.

Вот, Соединенные Штаты Америки совершенно не беспокоились по этому поводу, когда входили в Ирак, когда бомбят Афганистан. Они, будучи самой могущественной державой, особенно не переживают по поводу своего международного имиджа. Но России, конечно же, пришлось с этим считаться. План был таков – чтобы мы как бы отошли от Грузии, через войну. Это знали, по-моему, в нашем городе даже маленькие дети. И это мы знали в 1990-х годах, я сама говорила об этом много раз, и журналистам в том числе. Я просила их: "озвучьте это, если вы граждане России". Потому что, так было в 1920 году, когда русские, сами создав ситуацию, когда грузинские меньшевики устроили нам первый геноцид, пришли потом на белых конях, выступая в качестве благородных спасителей нашего народа. Вот, точно такой сценарий был и сейчас. Вообще, жизнь бедна сюжетами. Политическая жизнь тоже, хотя она очень хитроумна. И это было ясно.

Но другое дело, что мы сами должны были проводить политику, которая была бы обеспечена такими решениями, такими заявлениями и такими законами, чтобы мы были защищены от подобной ситуации. Мы провели свои референдумы, мы сохраняли свое политическое лицо в безупречном виде, у нас никогда не было государственных переворотов, у нас были всегда официальные выборы. Все, что мы ни делали, мы делали правильно, мы делали безупречно.

Но, возможно, у нас и выбора-то не было, возможно мы ничего и не могли. Что мы могли противопоставить российской политике, какую силу, какую энергию, каких личностей?. Что мы могли?!..

А плюсы, конечно же, в том, что Россия признала нашу независимость. И российские военные сохранили наши жизни в августовской войне. Где бы мы были сейчас, если бы 58-ая армия не вошла 10 августа 2008 года в Южную Осетию?

10 мая 2009 года