Северная Осетия становится частью северокавказской реальности

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Внезапное осложнение общественно-политической ситуации в Северной Осетии указывает на ускорение дестабилизационных процессов на Северном Кавказе и хрупкость нынешнего "статус кво".

4 июня 2011 года в эфире телекомпании НТВ было показано интервью с двумя мужчинами из Северной Осетии, в масках. "Антиваххабиты", как они назвали себя, утверждали, что исламские радикалы усилили свое влияние в республике настолько, что "люди берутся за оружие, потому что нет гарантий безопасности". Между событиями, связанными с жестоким убийством декана осетинской филологии, поэта Шамиля Джигкаева 26 мая 2011 года, и появлением этого отряда "мстителей" прошло всего около недели. В соседней Кабардино-Балкарии подобные "антиваххабиты", назвавшие себя "Черными ястребами" объявились только в феврале 2011 г., хотя к тому времени активность исламских радикалов уже в течении многих месяцев держала в напряжении эту республику.

Еще в конце мая Северная Осетия считалась одной из самых спокойных республик на Северном Кавказе. Однако, после убийства Джигкаева, уничтожения его предполагаемого убийцы Давида Мурашева, а также сразу последовавших за этим массовых арестов среди исламской молодежи Северной Осетии, ситуацию в республике стали называть взрывоопасной. Рабочая группа ОП РФ по развитию общественного диалога и институтов гражданского общества на Кавказе в своём заявлении призвала власти "не допустить повторения нальчикских событий" в Северной Осетии и объявила ситуацию в республике сходной по своей опасности с положением в одном из самых неспокойных регионов Северного Кавказа - в Дагестане. Как известно, в октябре 2005 года в столице Кабардино-Балкарии г.Нальчике произошло массовое восстание исламской молодежи против властей, приведшее ко многим десяткам жертв среди мирного населения, нападавших и сотрудников правоохранительных органов. В Кабардино-Балкарии очень распространена точка зрения о том, что именно жестокое, несправедливое и незаконное обращение с мусульманами республики во многом и спровоцировало массовое восстание.

Многие наблюдатели, интересующиеся ситуацией на Северном Кавказе, задаются вопросом – пойдет ли ситуация в Северной Осетии также по пути противостояния между мусульманской общиной республики и властями?

Показательным стал последовавший за событиями в Северной Осетии конфликт Общественной палаты (ОП) РСО-А и Рабочей группы ОП РФ. Члены Общественной палаты Северной Осетии назвали слова руководителя Рабочей группы, Максима Шевченко и других участников проекта "Мир Кавказу" "новейшими провокационными выходками", "нацеленными фактически на разжигание межконфессиональной и этнической розни в Северной Осетии". В этой ситуации ярко проявилась невысокая компетенция экспертного сообщества Москвы: в частности, утверждение Максима Шевченко о том, что якобы осетино-ингушский конфликт 1992 г. был связан исключительно с противостоянием между выходцами из Южной Осетии и ингушами, является далеким от реальности. Но, с другой стороны, и ОП Северной Осетии, увидевшая в заявлениях Рабочей группы ОП РФ некий заговор, предельно повысила накал дискуссии своими бездоказательными и откровенно необдуманными словами. Резкая отповедь со стороны Общественной палаты Северной Осетии также, возможно, связана с боязнью разрастания внутриосетинского конфликта, который уже давно имеет место быть по разным линиям раздела, - касается ли это религиозного, субэтнического или даже имущественного критерия. Таким образом, последние события в Северной Осетии могут обострить существующие в республике конфликты и серьезно изменить общественный климат.

Мусульмане Северной Осетии

Традиционно считается, что Северная Осетия - это единственная христианская, православная республика на Северном Кавказе. Поддерживать такой образ выгодно по политическим мотивам как местному правительству, так и Москве. На деле, христиане среди осетинского населения Северной Осетии не являются большинством. Согласно проведенным несколько лет назад опросам, среди студентов-осетин владикавказских вузов христианами считают себя лишь 18%, мусульманами – 3,6%, приверженцами традиционных верований – 55,1%, остальные - 21,7% - посчитали себя приверженцами и христианской, и традиционной веры. Под традиционными верованиями в Северной Осетии понимают сложный комплекс ритуалов и этикета, обязательных для каждого "настоящего осетина". Осетины, как правило, возражают против того, чтобы их веру называли язычеством, но в ней, безусловно, имеются и языческие, и христианские, и исламские мотивы. Осетинская религия не имеет письменного источника и чаще всего собственно вера подменяется соблюдением тех или иных ритуалов, жертвоприношений и произнесением красочных молитв.

По словам бывшего муфтия Северной Осетии Мурата-хаджи Тавказахова, в Северной Осетии в 2007 году проживало 20 тысяч мусульман, существовало 30 зарегистрированных и незарегистрированных мусульманских общин и столько же мечетей. Скорее всего, когда Тавказахов говорил о 20 тысячах мусульман, то имел ввиду только осетин, поскольку одних ингушей в Северной Осетии проживет более 20 тысяч человек, почти все из которых считают себя мусульманами ¹. Точных сведений по конфессиональному составу Северной Осетии нет во многом из-за того, что существует много номинальных христиан и мусульман, которые, фактически, являются вполне светскими людьми и даже нередко просто атеистами.

Профессор и известный североосетинский общественный деятель Руслан Бзаров утверждает, что осетины-мусульмане "никогда не составляли более 12-15%" от общего числа осетинского народа. Бывший муфтий Северной Осетии Али-хаджи Евтеев говорил, что мусульмане насчитывают не менее половины от общего числа осетин. Исторически, впрочем, североосетинская социальная верхушка была мусульманской. И, хотя многое изменилось за последние более чем 100 лет российского присутствия на Северном Кавказе, сопровождавшегося настойчивым православным прозелитизмом, а также за советский период насильственного атеизма, все же многие уважаемые в республике осетинские фамильные кланы являются мусульманскими по происхождению.

Перспективы гражданской войны

Трудно найти на Северном Кавказе другую, подобную Северной Осетии, республику, где местный народ был бы также разделен на различного рода группы и подгруппы, как осетины. Такое разделение делает высоко вероятными перспективы противостояния между осетинами разного происхождения, вероисповедания и идентичностей.

Итак, среди северных осетин выделяется большинство, говорящее на иронском диалекте (традиционное место проживания – восточная Осетия) и меньшинство, говорящее на дигорском диалекте (традиционное место проживания – западная Осетия). Кроме того, значительная часть населения республики говорит также на различных южноосетинских диалектах, часто объединяемых в просторечии под общим названием "кударского". Часть иронцев является мусульманами, часть – христианами, и, вероятно, подавляющее большинство, в той или иной форме, ассоциирует себя с традиционной религией осетин. В свою очередь, дигорцы тоже подразделяются на христиан и мусульман, а также на тех, кто больше склонен придерживаться традиционной осетинской религии. Подавляющее большинство осетин, выходцев из Южной Осетии и внутренних районов Грузии, - христиане. Но и в этом случае, в североосетинском обществе до сих пор существуют довольно сильные предубеждения против переселенцев с юга, или "южанцев", как их часто называют. Разделение на подгруппы можно продолжить и внутри этих групп, но и приведенного достаточно для осознания многочисленных, более или менее серьезных разграничительных линий внутри осетинского народа.

До недавнего времени ислам, христианство и традиционные верования осетин относительно мирно сосуществовали в Северной Осетии. Этому способствовало, во многом, то обстоятельство, что традиционная религия осетин, которой придерживается большинство населения, - довольно размыта, синкретична и не эксклюзивна, т.е. допускает наличие у человека и какой-то другой веры, при условии соблюдения им определенного этикета и ритуалов. С другой стороны, как православие, так и ислам в советское время были под фактическим запретом и только относительно недавно получили возможность для открытого проявления и прозелитизма.

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что конфликтная ситуация, сложившаяся в Северной Осетии за последние несколько недель, не связана с межрелигиозным конфликтом. В частности, убитый Шамиль Джигкаев не являлся не только христианином, но и, вообще, не был верующим человеком, насколько можно судить по его многочисленным высказываниям в североосетинской прессе. Мотивация спецслужб, задержавших группу молодых мусульман и, судя по всему, до сих пор отказывающих им в их гражданских правах, тоже не подпитывается православием, - по-крайней мере нет никаких признаков, указывающих на религиозное противостояние. Скорее, речь идет о возрастающем самосознании исламской общины Северной Осетии и отсутствии механизмов для откровенного, здорового диалога между различными общественными силами, которые, вместе, приводят к обострению ситуации.

Заговор против Осетии?

Свои зажигательные стихи, из-за которых его предположительно убили, Джигкаев написал в 2008 году. Хотя они были антиисламские, но для всякого, знакомого с обстоятельствами их написания, было ясно, что они были направлены прежде всего против ингушей и чеченцев, группа которых совершала хадж и имела инцидент с местными жителями в районе г.Беслана в Северной Осетии в том году. Трёхгодичный перерыв между публикацией стихов и "местью" - довольно необычная вещь сама по себе, но и, кроме того, странно, что исламский радикал выбрал себе в жертвы поэта, а не, к примеру, работника правоохранительных органов и государственной власти, как это обычно происходит в соседних республиках. С другой стороны, неясно, почему понадобилось проводить спецоперацию по обезвреживанию подозреваемого Давида Мурашева средь бела дня, с большой помпой, когда его, наверняка, можно было тихо арестовать посреди ночи.

Эти и многие другие вопросы возникают, глядя на трагические события во Владикавказе. 31 мая 2011 года депутат парламента Северной Осетии Борис Кантемиров озвучил для радио RFI такую версию: "Кому это выгодно? Начиная от простого сержанта федеральных войск, который мог кого угодно остановить и что угодно оттуда взять, до офицеров, которые получали надбавки за "боевые".

Пожилого человека убивают за скандально известные стихи, затем его предполагаемого убийцу ликвидируют в ходе полицейского задержания, больше похожего на военную спецоперацию, а после этого почти два десятка мусульман задерживаются полицией, в демонстративно жесткой форме, с прилюдным избиением. Может показаться, что, действительно, кто-то по тем или иным причинам задумал искусственно накалить ситуацию в Северной Осетии. Можно предположить, что за обострением ситуации стоят и спецслужбы, имеющие выгоды от чрезвычайного положения, и приближающиеся парламентские и президентские выборы в РФ, и стремление некоторых сил подставить главу Северной Осетии Таймураза Мамсурова, происходящего из мусульманской семьи.

Хотя трудно отрицать наличие разного рода интересов, переплетенных на Северном Кавказе, но для объяснения последней вспышки напряженности в Северной Осетии достаточно общедоступной информации, без привлечения всякого рода теневых структур и теорий заговора.

По словам анонимного источника из числа мусульман Северной Осетии, харизматичный муфтий республики, скандально ушедший в отставку в 2010 году, - Али-хаджи Евтеев, - высказывался в среде мусульман о Шамиле Джигкаеве в довольно агрессивных и негативных выражениях. Вполне возможно, что в Северной Осетии, где, в связи с событиями в Беслане, тлеющим конфликтом между осетинами и ингушами, отношение к мусульманам было как минимум настороженным, наиболее активные молодые мусульмане воспринимали себя как последователей "гонимой веры". Среди определенной группы мусульман это могло преломиться в труднообъяснимую и нерациональную агрессию в адрес поэта.

Найти причину этого преступления важно, но не менее важно и прояснить, почему властные структуры отреагировали на него так, как они это сделали. Обращает на себя внимание факт, что массовые задержания мусульман начались в течении нескольких часов после того, как подозреваемый Давид Мурашев был убит в ходе задержания на северной окраине Владикавказа 31 мая 2011 года. Как известно, три работника полиции были ранены во время этой спецоперации, один из них тяжело. Задержания мусульман начались только 31 мая, хотя уже 27 мая, на следующий день после убийства Джигкаева, полиция объявила имя подозреваемого Мурашева и сообщила о его радикальных взглядах. Очень похоже на то, что полиция, фактически, решила отомстить за своих раненных товарищей.

Поощрение наибольшего насилия

Заранее можно сказать, что, если действия мусульман Северной Осетии и действия спецслужб, полиции вызовут серьезную дестабилизацию в республике, никто из руководства спецслужб и полиции не пострадает. На Северном Кавказе не было еще случая, чтобы в обострении ситуации обвинили "силовиков", даже, если они своими действиями, в частности, нарушением законов РФ, способствуют ухудшению обстановки. Уровень контроля над спецслужбами, полицией со стороны общественности близок к нулю. То есть правоохранительные органы и их руководители не несут никакой ответственности за ухудшение уровня безопасности на той или иной территории, но, при этом, шумные силовые акции поощряются на самом высоком уровне руководства РФ. Это означает, что, если перед силовыми структурами будет выбор – действовать жестко, с вероятностью вызвать ухудшение ситуации, или действовать мягко, но эффективно, - силовики выберут первый вариант.

Североосетинский общественный деятель Виссарион Асеев считает, что ситуация в республике скорее всего ухудшится. "Пока не ясно, как все будет развиваться. Всё зависит от того, как власти выйдут из ситуации. Если признают ошибки и выпустят тех, кому подбросили оружие и наркотики, и накажут тех, у кого реально было оружие, и сделают все это публично, то ситуацию можно нормализовать и даже больше, - переиграть последователей бывшего муфтия Евтеева, имеющих определяющее влияние в духовном управление мусульман Северной Осетии. Но учитывая, что ничего этого сделано не будет, то, скорее всего, медленно, но ситуация будет развиваться по накатанной", - пессимистично заключает Асеев.

Пока неизвестно, что последует за последними событиями в Северной Осетии, но можно с высокой долей уверенности сказать, что двусмысленная реакция властей на те или иные вызовы, отсутствие механизмов общественного диалога способствуют нарастанию конфликтности в республике. Фактическое отсутствие выборов, независимых СМИ, отсутствие возможности для проявления гражданской активности, и вытекающая из всего этого неограниченность власти способствовуют тому, что любая случайная искра может привести к вспышке насилия.

Одной из таких уязвимых точек, несомненно, является осетино-ингушский конфликт, который тянется уже почти 20 лет и не может пока прочно перейти в стадию диалога и разрешения. Глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров недавно констатировал фактический провал соглашений с североосетинской стороной о возврате беженцев в свои дома. Речь, прежде всего идет о возврате в Северную Осетию ингушских беженцев из Пригородного района и г.Владикавказа, покинувших республику после 1992 г., и, собственно, о свободе передвижения граждан РФ на территории её субъектов. В случае же разрастания внутриосетинских конфликтов, шансы на мирное урегулирование отношений между осетинами и ингушами станут еще меньше.

15 июня 2011 года

Примечания:

1. По данным Всероссийской переписи населения 2002 г. ислам исповедовало 7,5% населения Северной Осетии, т.е. более 50 тыс. чел. (Прим. ред. "Кавказского узла")