Юнус-Бек Евкуров: "Если будет доверено, с рвением продолжу работу на посту главы Ингушетии"

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

После скорой и неожиданной для многих отставки главы Дагестана в ряде новостных агентств появилась информация со ссылкой на неназванный источник в Кремле, о том, что власти России намерены до сочинской Олимпиады заменить нескольких региональных лидеров на Северном Кавказе, и первым в этом списке значилось имя президента Ингушетии Юнус-Бека Евкурова.

Глава Ингушетии ответил на вопросы «Кавказского Узла» о своем отношении к прямым выборам губернаторов, поделился своим видением методов борьбы с вооруженным подпольем и обрисовал свое мнение по проблемам урегулирования границ между Ингушетией, Чечней и Осетией. Также глава Ингушетии прокомментировал громкие дела,  связанные со случаями похищений жителей республики.

В беседе с главным редактором Григорием Шведовым он рассказал о том, что намерен далее работать на своем посту и продолжать реализовывать намеченные ранее планы социально-экономического развития республики.

Ранее на "Кавказском Узле" были опубликованы интервью: Юнус-Бек Евкуров: "Придёт время, когда всё стабилизируется, и тогда уже похищение курицы из курятника будет вызывать политический резонанс" от 12 марта 2009 г, Юнус-Бек Евкуров: "В Ингушетии нужна не столько амнистия, сколько реабилитация" от 31 мая 2011 г., а также видеодайджест интервью "16 часов с Евкуровым" 18 июня 2012 года.

Юнус-Бек Евкуров был наделен полномочиями главы Ингушетии парламентом республики 31 октября 2008 года, на следующий день после того, как президент России Дмитрий Медведев отправил в отставку возглавлявшего тогда республику Мурата Зязикова.

Григорий Шведов (Г.Ш.): Начать стоит с подведения итогов. С 2008 года Вы возглавляете Республику Ингушетия. Что Вы считаете своим основным успехом?

Юнус-Бек Евкуров (Ю.Е.): Хочу для начала сказать, что я всегда говорил и еще раз подчеркиваю, что "Кавказский Узел" читают разные слои населения. И особенно важно то, что по ряду причин к "Кавказскому Узлу" обращается, в том числе и негативная сторона, то есть, как мы говорим всегда, – это члены незаконных вооруженных формирований, их родственники. Почему? Потому что на "Кавказском Узле" они больше видят обнародованными их проблемы. И, конечно, мы, вынося какие-то решения, всегда хотим, чтобы через "Кавказский Узел", это в первую очередь дошло до этих людей. В том числе, когда мы призываем мирно решать какие-то вопросы и получаем определенную поддержку. Кстати, я скажу, что и в прошлом году был ряд случаев, когда узнав именно через "Кавказский Узел" наши просьбы, люди выходили на нас.

Г.Ш.: Люди, которые хотели сдаться?

Ю.Е.: Не столько сдаться, сколько участвовать, содействовать в решении этих вопросов. И, в том числе, по ряду терактов помощь была оказана. Получилось так, что "Кавказский Узел" оказался посредником в решении хороших, добрых задач. Это плюс.

Г.Ш.: Удалось предотвратить какие-то теракты?

Ю.Е.: И предотвратить, и обеспечить явку с повинной тех, кто участвовал в этом злодеянии. То есть это большой плюс, и мы дальше хотим в этом вопросе работать.

Что сделано за эти годы? Бесспорно, и, наверное, это одно из самых главных достижений, - мы минимизировали террористические угрозы, угрозы убийств людей, угрозы беспредела. В целом стабилизировали обстановку. Я помню и 2008 год, и 2009 год, когда, как только стемнело, на улице никого не было. Даже полицейские прятались. Сегодня совершенно другая жизнь и совершенно другая республика. Это большой плюс, это, опять же, я подчеркиваю, комплексное решение задач: комплексное внимание к тем же полицейским, которые тогда были брошены на произвол судьбы. Они только занимались охраной федеральной трассы, для обеспечения кортежей руководителей, все.

Г.Ш.: Да и то, я помню, вечером едешь, и уже никто на трассе не стоит, все попрятались.

Ю.Е.: Да. И жесткие, более чем жесткие действия правоохранительной системы и Федеральной службы безопасности по Республике Ингушетия, и в МВД в целом, и прикомандированных группировок. Почему? Потому, что без этого никак нельзя было успокоить основную группировку НВФ. Усиление агентурной работы, - потому что необходимо получение достоверной информации о первых лицах бандподполья и постоянное общение с людьми.

Мы подключили общественность. Мы помним, что в 2010 году где-то 80% раскрытых преступлений, предотвращенных террористических актов было сделано именно благодаря звонкам населения, общественности. Это был большой успех.

Вот этими действиями мы, конечно, стабилизировали обстановку.

 

Экономический блок

Г.Ш.: А как развивалась экономика?

Ю.Е.: Я бы добавил про то, что еще сделано. Большим плюсом, большим таким подспорьем для имиджа республики является то, что мы вошли в Постановление правительства по туристической зоне, туристическому кластеру. И благодаря этому, мы, опять же за свой счет, за бюджетные средства, за средства частных инвесторов, построили первую в республике горнолыжную трассу. Это хороший имидж для республики. Можно об этом еще много говорить – это стратегическое направление, которое позволяет смотреть в будущее. Поэтому и планы на будущее - они более прагматичны.

И еще, конечно, одним из главных факторов социально-экономического развития – это то, что нам удалось (и власть пошла нам навстречу) принять Федеральную целевую программу социально-экономического развития Республики Ингушетия, и согласно этой программе мы начали строить. Строить начали очень хорошо.

Г.Ш.: Сколько построено?

Ю.Е.: Скажу, что, если взять только за 2012 юбилейный год, – мы построили почти 50 объектов.

Г.Ш.: За год?

Ю.Е.: Не совсем за год - за 2011-2012 годы. Это переходящие объекты были, мы ввели их в строй в 2012 году. Или вот просто назову цифру по социальному обеспечению: в 2012 году мы начали строительство школ почти на три тысячи ученических мест, и вот в этом году заканчиваем. И более тысячи мест в детских садиках. В том числе мы начали строить и за свои средства.

Г.Ш.: Это 2012 год?

Ю.Е.: Да. Мы показали, что можем за свои средства строить. И построили мы такие комплексные объекты: 3 детских садика, школу, мемориал памяти, - в том числе и за бюджетные, и за свои средства. Мощный летний амфитеатр, Мемориал жертвам осени 1992 года и кучу всяких объектов.

Да, для людей, когда это все уже построено, то кажется не столь значимым. Это тоже человеческий фактор. Они ходят и думают, что это так и должно быть: чем здесь хвастаться? Но при этом я, как руководитель, понимаю, откуда это все бралось, как мы это все делали.

Большим плюсом, я считаю то, что мы за эти годы сумели убедить наших инвесторов, - именно ингушей, жителей Ингушетии, у которых есть деньги, - работать на Ингушетию. Поэтому, если в 2008 году у нас было 600 миллионов частных инвестиций, то сегодня это уже 4 миллиарда 300 миллионов за 2012 год.

Г.Ш.: Это именно инвесторы, бизнес?

Ю.Е.: Это именно ингуши.

Г.Ш.: Но именно бизнес? Не государственные деньги?

Ю.Е.: Да, именно частные инвестиции. Это большой плюс. Это может для какого-то региона не так много, - где не 4 миллиарда рублей, а 4 миллиарда долларов, - но для нас это стратегия.

Большой плюс и в том, что мы начали качественно собирать налоги, повысилась собираемость...

Г.Ш.: Притом, что вырос общий бюджет.

Ю.Е.: Общий бюджет вырос, но при этом мы - третьи в России по собственным доходам.

Г.Ш.: В процентном отношении.

Ю.Е.: Да. И, если у нас 670 миллионов собственных доходов было в 2008 году, то в 2012 году у нас 2 миллиарда 700 миллионов, а на 2013 год мы планируем на 3 миллиарда выйти. То есть мы не сидим сложа руки.

Большим плюсом после всего этого является то, что мы трехсменки в школах снизили с 30% до 14%, и обеспечение детей детскими садами увеличили с 9% до 15%.

Г.Ш.: А если говорить про планы? Вот смотрите: 15% обеспеченности детей детскими садами, - понятно, что это большой шаг вперед, если говорить про то, что было. И, наоборот, снижение количества этих трехсменных школ до двухсменных, да. Если думать про будущие четыре-пять лет, удастся ли решить целиком этот вопрос, или это дело на двадцать лет, потому что капитальное строительство?

Ю.Е.: Поставленная В.В.Путиным задача более чем жесткая, и я думаю, что она будет выполнена. Необходимо в течение года ликвидировать эту проблему в Ингушетии и в Дагестане. Два субъекта в России, где явно присутствует этот пробел.

Г.Ш.: Какой именно пробел?

Ю.Е.: Именно по нехватке школ и дошкольных учреждений. Уже Ольга Юрьевна Голодец ¹ два раза провела совещания в правительстве по нашей просьбе. У меня есть сейчас довольно хороший пилотный проект, в соответствии с которым мы можем в течение года-двух построить до 30 детских садиков и до 10 школ.

Г.Ш.: 30 детских садов и до 10 школ? За год?

Ю.Е.: Да, за полтора-два года мы можем спокойно это сделать. Но сейчас изыскиваем средства. Есть там вариант, не будем сейчас раскрывать карты, но, тем не менее задача такая стоит.

Г.Ш.: Это чтобы полностью, на 100% было в школах две смены и детских садов хватало всем?

Ю.Е.: Нет. Мы так решаем полностью проблему школ-трехсменок и частично двухсменок, и где-то на 30% обеспечиваем детей, если мы все это сделаем, дошкольными учреждениями. Это колоссальный труд, колоссальные деньги надо вложить в это дело.

Г.Ш.: Значит 30 детских садов – это около 30% процентов. Сколько же вам нужно реально?

Ю.Е.: Нам нужно 147 детских садиков, чтобы полностью обеспечить детей, с учетом роста рождаемости. Это колоссальная сумма, но, если бы мы сейчас эту задачу выполнили, это было бы довольно серьезное снятие нагрузки с социального обеспечения, - именно детей дошкольными учреждениями и школами.

Г.Ш.: Но, если за один-два года удалось бы сделать 30 детских садов, в рамках пилотного проекта, значит, еще 30 можно было бы сделать за последующие два года?

Ю.Е.: Нам хотя бы этот пилотный проект сделать - и тогда уже можно было бы вздохнуть, накопить жиру и опять пойти дальше. Дать перерыв хотя бы два года и снова пойти. Причем это сняло бы нагрузку очень сильно.

Но, опять же: если поручение президента будет выполнено, я думаю, за четыре года спокойно можно будет реализовать эти проекты на территории республики.

Г.Ш.: Вы лично занимались материнским капиталом и ситуацией, которая разворачивалась с мошенничеством в этой сфере, брали на контроль. У вас под домашний арест переведен Вышегуров – бывший глава Пенсионного фонда – по состоянию здоровья. Каков прогресс расследований этих дел? На пресс-конференции, которая состоялась 1 апреля 2012 года, Вы заявили: "Ни для кого не секрет, что исполнителями афер было среднее звено, но без ведома руководителей, махинации такого масштаба провернуть было бы невозможно". Вы отслеживаете, что происходит в этой сфере?

Ю.Е.: Я в этом процессе участвовал активно. И не только в этом вопросе. Почему? Потому что, когда есть много таких явных пробелов в нарушении законодательства, причем в таких значимых направлениях, как Пенсионный фонд, занятость и другие, то здесь мы, конечно, максимально должны включаться и выравнивать ситуацию.

Да – арестовали. Да – это преступление не одного человека. Да – это организованная преступная группировка, довольно серьезная, имеющая сеть офисов, фирм, созданных под это дело. Это тысячи, тысячи пострадавших женщин, которым не дали получить деньги. Миллионы, сотни миллионов украденных денег. Сертификаты использовались даже по 3-4 раза.
Я не буду сейчас критиковать решения суда, который выпустил людей из-под стражи, потому что я не знаю оснований, которыми он руководствовался, но я надеюсь, что эти люди получат заслуженное наказание. Если человек думает о своем здоровье больше, чем о здоровье других людей – это неправильно. Пусть он бы сперва думал о здоровье тех людей, которых обирают вокруг. Я не говорю, насколько сам руководитель там замешан, но он ведь руководитель. Он отвечал за это дело. (Если сегодня меня, как руководителя, спросить, что я делал, - я смогу ответить.) Ведь, если их не наказать, то так и дальше продолжится. Борьба с коррупцией – это чертово колесо, которое никак невозможно остановить.

Г.Ш.: Глава Счетной палаты Сергей Степашин заявлял после покушения на Вас, что оно было связано с делами о коррупции. Я знаю, что Вы говорили, что это боевики, но тем не менее.

Ю.Е.: Подчеркиваю еще раз: когда крутятся довольно серьезные деньги, можно ожидать что угодно. Сергей Вадимович, с учетом его опыта, никогда не ошибается. У него опыт колоссальный. Он позволяет ему даже интуитивно говорить о таких вещах, которые потом совпадают. Поэтому эти факты могут иметь место. Я знаю, например, что по мошенничеству в Пенсионном фонде "заряжено", задействовано более 60 млн. рублей, чтобы ситуацию т.с. "разрулить", чтобы вытащить фигурантов из этого дела.

Г.Ш.: Речь идет о взятках?

Ю.Е.: Да, думаю, в виде взяток. Это слухи, разговоры, оперативная информация.

Г.Ш.: Вы привлекаете внимание федеральных органов к этому процессу?

Ю.Е.: Я именно и попросил главу Следственного комитета России и МВД России вынести это дело за пределы республики - по верхушке (по низам мы сами работаем). Надеюсь, что все получат заслуженное наказание. И самое главное здесь – как вернуть пострадавшим деньги? Как суд арестует, конфискует имущество - необходимо продать его и за счет этого, хотя бы частично, компенсировать ущерб. Государство все это не будет делать. В бюджете республики этих средств нет. Только за счет конфискации имущества этих "товарищей" можно вернуть деньги.

Г.Ш.: В одном из интервью "Кавказскому Узлу" Вы упомянули о сборе средств на большую Соборную мечеть. Как Вы говорили, для ее возведения нужно 900 млн. рублей, а собрано 60 млн. Сколько лет еще требуется на эту масштабную работу?

Ю.Е.: Работа идет. Это общественный процесс – ни в коей мере не бюджетные средства. Но мы планируем продолжать эту работу. Уже землеотвод сделан. Планируется возвести мечеть и центральную церковь – на нее тоже земля уже отведена. Вот два объекта, которые должны довольно прочно показать, что в России ислам и православие веками существовали и не были нетерпимы друг к другу, а, наоборот, жили в дружбе и согласии, в понимании. Обязательно их построим.

Г.Ш.: А средств сколько собрано уже?

Ю.Е.: Я не знаю. Есть фонд "Азан", там все деньги скапливаются. По сто рублей, даже по 50 рублей, по 1000 скидываются. Я не знаю, какая там сумма. Конечно, там нужна помощь крупного мецената. Для строительства православной церкви я тоже буду просить помочь крупных православных бизнесменов. В ближайшее время для этого тоже создадим фонд.

Г.Ш.: На встрече с Дмитрием Медведевым 23 апреля 2012 года Вы говорили о том, что к концу 2012 года безработица в республике будет снижена по накопленному результату примерно до 30%. Удалось ли достичь такого результата?

Ю.Е.: Мы рассчитывали снизить безработицу на 10% и довести ее до уровня 30%. Но снизили в этом году не на 10%, как планировали, а на 5,6%. Но, если мы сейчас подсчитаем серьезно, то, я думаю, мы ее снизили и на 10%.

Здесь тоже есть коррупционная тема: людей, даже тех, которые работают, регистрируют как безработных, и тех, которые получили работу, не снимают с учета. Буквально вчера мы провели заседание президиума правительства, где были четко поставлены задачи: никого не регистрировать, пока этот человек не пройдет через все круги ада. Мы сейчас считаем, сколько в каждом населенном пункте зарегистрировано безработных, сколько рабочих мест в этом населенном пункте – на стройках и других объектах. Предлагаем альтернативы: "Работайте". И, если человек отказывается, мы его не будем регистрировать как безработного. Почему? Потому что даже вот эти 800 рублей (минимальное субсидирование безработных) или тем более 4300 рублей позволяют человеку просто думать про эти деньги, а не о том, что все-таки можно еще поработать. У нас на стройках сегодня тысячи свободных мест, где могли бы люди работать. Зарплаты там от 15-20 тысяч, но в большинстве случаев - от 25 тысяч рублей в месяц.

Г.Ш.: Многие хотели бы на эту работу попасть, но это не так просто.

Ю.Е.: Нет, наоборот, именно просто.

Г.Ш.: Раз так, то можно публиковать такие вакансии на официальных сайтах.

Ю.Е.: Мы в ближайшее время приведем вакансии рабочих мест по муниципальным образованиям и по сельским поселениям даже, и мы вам эту справку дадим. Кстати, у меня уже комиссия работает по этому поводу.

Г.Ш.: Такую информацию логично предоставлять в регулярном режиме, мы готовы на нее ссылаться.

Ю.Е.: Мы вам это все дадим. Сегодня большинство почему не идет работать? Потому что есть определенная государственная социальная поддержка.

Г.Ш.: Это же мало - 4 тысячи рублей.

Ю.Е.: Мы тоже так считаем, но люди получают эти деньги, еще занимаясь своими делами, ведя свой частный бизнес, и поэтому понятно, что там с голоду никто не умирает. Опять же подчеркиваю, что это явление не позволяет именно по-настоящему остро нуждающимся встать на учет и получать хотя бы вот эти мизерные субсидии государства. А получают деньги опять же аферисты. Мы здесь работаем, и довольно серьезную работу провели, и дальше будем наращивать усилия.

Г.Ш.: А в как обстоят дела с т. н. "беженцами" из Чечни и не только из Чечни, которые живут на территории Ингушетии? Они в бедственном положении?

Ю.Е.: Совершенно нет. Я и в 2011 году, и в 2012 году выделял для них средства. Бюджет республики им предоставляет по 5 тысяч рублей в месяц, чтобы снимать жилье.

Г.Ш.: Это для какого количества людей?

Ю.Е.: Для всех – 100%. В муниципальные образования эти деньги были перечислены, но те, кто хотят жить в бараках, упорно в них живут, даже несмотря на то, что мы им деньги даем на то, чтобы снять нормальное жилье, которое, как минимум, лучше, чем этот барак. И еще мы сейчас начали строить на порядка 700 миллионов рублей жилье для вынужденных переселенцев из Чеченской Республики, но там беда в том, что многие живут незаконно. И мы в этом году будем радикальными мерами заниматься этими людьми - теми, кто имеет в Чеченской Республике жилье и сдает его, живя при этом в бараках и пытаясь этим торговать. Хотя мы в принципе не против, чтобы они жили в республике. Ведь у них у всех есть бизнес, у них есть работа, у них есть другие дела - пускай снимают жилье, а бараки мы будем убирать. Но опять же подчеркиваю, власть пошла навстречу и тех, кто живет законно, не получая от государства никаких субсидий, выселять не будут до тех пор, пока государство не даст им квартиры. Мы по федеральной целевой программе (ФЦП) заложили средства на это.

Г.Ш.: 700 миллионов рублей – это то, что выделено по ФЦП?

Ю.Е.: Да, по ФЦП. А пока государство им не даст жилье, они будут получать по 5 тысяч рублей в месяц на то, чтоб снимать жилье...

Г.Ш.: В 2013 году тоже?

Ю.Е.: И в этом году, и в прошлом, и в позапрошлом году. А насчет тех, кто незаконно живет, я в прошлом году говорил: до конца года они будут получать деньги, а дальше пусть сами разбираются, пусть идут на работу устраиваются, пускай работают. Знаете, когда я приезжаю на такие места, я вижу, как обстоят дела. Я понимаю, если это женщины или дети, но когда стоит мордоворот – здоровый мужчина с папиросой в зубах – и говорит: "У меня нет работы", тут же министру - строителю говоришь: "Вот бери его, веди на работу", а на второй день мне министр–строитель докладывает: "Да он не пойдет никогда работать - тунеядец". И он действительно не идет.

Г.Ш.: Вы знаете оценки Светланы Алексеевны Ганнушкиной по состоянию дел со статусом переселенцев?

Ю.Е.: Знаем мы все. Знаем, что недобросовестно некоторые продлевают эти статусы, знаем, что там тоже страшная коррупция. Чем больше это будет длиться, тем больше будет коррупции. Поэтому стратегическая задача стоит в 2013 году решить эту проблему. Даже в ущерб имиджу власти. Почему? Потому что те люди, которые там незаконно, больше всех и кричат. Но мы никак не можем убедить даже ту же прессу, что там нарушается закон.

Г.Ш.: Должна быть публичность...

Ю.Е.: Да.

Г.Ш.: Например, мы готовы публиковать, если есть какие-то конкретные свидетельства.

Ю.Е.: Хорошо, информацию предоставим.

Г.Ш.: В скором времени запланировано торжественное открытие первой горнолыжной трассы на курорте Армхи. Как планируется обеспечивать безопасность людям, которые туда поедут? И когда ожидается выход на предполагаемый показатель заполненности в 8 тысяч гостей.

Ю.Е.: На 8 тысяч планируем выйти до 2016 года. Но на начальном этапе мы собираемся смотреть пропускную способность и все остальное. По безопасности на сегодняшний день нет проблем, и по обеспеченности, по возможностям дня там нет проблем.

Г.Ш.: Но как приезжать туда свободно, ведь погранзона?

Ю.Е.: Ну, во-первых, наличие погранзоны не запрещает проезд. Тем более, сейчас еще больше упростили пропускной режим, поэтому погранзона скорее позволяет даже больше обеспечить безопасность, нежели создает трудности для человека. Во-вторых, если вы едете как турист, через туристическую фирму, вас встречает специальный автобус и везет вас. До того, как вы приехали, ваши данные дали на пограничный КПП, и вы увидите пограничный пост, только просто проезжая мимо него.

Г.Ш.: Проверка не будет занимать слишком много времени?

Ю.Е.: Нет, не будет. Если вы самостоятельно поехали туда, вы показываете свои документы и уже через 3 минуты сможете проехать через КПП. Если вы едете, заранее договорившись и выписав пропуск, вы просто показываете пропуск и проезжаете, вас никто не досматривает.

Г.Ш.: Но режим пограничной зоны там остается?

Ю.Е.: Пограничная зона пока останется, она должна быть. Придет время, и мы ее выведем уже вглубь. Но мы ждем полностью стабильной обстановки и в этом направлении работаем.

Г.Ш.: И как вы думаете, какие перспективы там? Например, осень-зима 2013-2014? Если реалистично смотреть, сколько бы людей могло приехать?

Ю.Е.: Если в 2013 году у нас пройдет хотя бы 20-30 тысяч туристов - это большой плюс. А дальше мы рассчитываем, конечно, на большее. Надо бы этот курорт показывать, и тогда народ потянется. Вот мы сейчас ждем погоду, уже третий раз переносим открытие.

 

Политическая обстановка и выборы

Г.Ш.: Вы лично хотели бы возглавлять республику и дальше, если такие решения будут приняты избирателями, руководителями страны? Бывает, человек устал, в людях разочаровался... Мы все знаем прекрасно, что далеко не всегда люди, с которыми приходится работать, достаточно профессиональны или даже порядочны. Многие взятки берут... Вы лично хотели бы продолжить работу, чувствуете в себе силы? Есть ли у Вас желание возглавлять Ингушетию далее?

Ю.Е.: Знаете, я отвечу так: насчет усталости я промолчу. Почему? Потому что усталости я не чувствую уже последние 20 лет, не то что там 4 года. Для меня нет понятий "день", "ночь" или "отдохнуть". На передний план ставлю работу. Тот девиз, который всегда был и есть: "Семья - в первую очередь, а работа - вне очереди". Как в армии у нас было: служба - вне очереди. Это всегда превалирует. При этом я не забываю, конечно, и про семью.

Понимаю те задачи, которые передо мной стоят, понимаю и вижу то, что я сегодня делаю, без всякого преувеличения, без всякой завышенной самооценки. Конечно, я осознаю, что есть много недостатков и проблем. И я, как глава субъекта, вижу много проблем непосредственно на территории республики, которые зависят не только от моей работы, от моих прямых обязанностей, а еще зависят от того, насколько мне это надо, насколько я болею душой за свой народ, за свою республику , в целом за государство, чтобы его сохранить. В том числе за территорию, в том числе за самосознание людей, за воспитание подрастающего поколения. Может где-то даже жестко будет сказано про молодежь, какую-то часть молодежи, которая неправильно себя ведет. Неправильно себя представляет, и, тем самым, представляя народ республики, но, тем не менее, это я вижу сегодня. Если будет принято политическое решение, конечно, я готов работать дальше с таким же рвением на свой народ, на свою республику и реализовывать планы, которые сегодня стоят.

Г.Ш.: Не могу не задать вопрос в развитие. Вот Вы видите за прошедший период достижения, мы о них говорили. А видите ли Вы ошибки, или то, что как сейчас вы понимаете, надо делать по-другому?

Ю.Е.: Бесспорно, что не только сейчас, по истечении четырех лет я вижу ошибки. Выводы мы делаем, ошибки исправляем. И, конечно, во всякой работе не ошибается тот, кто не работает. Есть и явно выраженные ошибки, и они выражаются, в том числе и во взаимоотношениях с той же оппозицией, системная она или нет. Я бы, например, по другому подошел к этому вопросу.

Г.Ш.: В первые годы Вы с ними активнее общались, чем сейчас...

Ю.Е.: Ну надо понимать, что я и сейчас с ними общаюсь при их желании. Но опять же, если у них заточенность на определенные вещи, даже в этом вопросе я вижу ошибки, что надо было по-другому. Не слушать определенные категории лиц, которые доносят информацию, а по-другому с ними работать, понимая, что у них свои цели, у них свои задачи. Даже понимая, что их используют в тех вещах, о которых они сами не догадываются, те, кто им платит или содержит.

Я не буду сейчас раскрывать, какие там ошибки, но, тем не менее, и в этом направлении мы и всегда работали, и сейчас работаем. Есть темы по той же программе социально-экономического развития Республики Ингушетия, где мы допустили довольно существенные ошибки в результате. Мы сейчас это исправляем, и надеюсь, без ущерба для реализации программы. В том числе, тот же туристический кластер. Мы на бегу это все делали, чтобы успеть, сейчас выправим там ситуацию. Там есть ряд вопросов и по курорту Армхи, и по курорту Цори. Изначально планируя горнолыжную станцию на одном склоне, увидели, что там просто априори невозможно такое сделать. Там нужно другие виды курортов делать, а горнолыжный нужно сделать с другой стороны, и мы по ходу дела это изменили. В том числе по стратегии строительства объектов социального значения и культурного значения на территориях, выбирая какие-то населенные пункты, мы не учитывали, например, историческую какую-то вещь. Это рутинная работа, где ошибки постоянно были, есть и будут. Мы ошибки признаем и над ними работаем. Работаем над ними не по итогам года, а еженедельно, ежечасно.

Простой пример приведу. Даже когда подписываешь документ на строительство какого-нибудь там объекта, а потом население этого села, общественность начинает возмущаться, я вникаю в проблему и не стесняюсь отменять свое решение. Я понимаю, что это может привести к конфликтной ситуации. Это не от того, что власть слаба, а от того, что те, кто мне документы заносили, не изучили ситуацию, которая там может произойти. После мы мирно этот вопрос решаем, тогда все довольны бывают. Мы не стесняемся где-то отступить на шаг, чтобы потом уже сделать 200 шагов вперед.

Г.Ш.: Вы будете больше общаться с людьми разными, - с оппозицией, просто с обычными жителями — или, наоборот, вы считаете, что слишком много с ними общались в первые годы?

Ю.Е.: Во-первых, я не считаю, что я много с ними общался. Во-вторых, я знаю, что надо больше общаться даже еще больше общаться. И, в-третьих, я понимаю, что на сегодняшний день надо ( у меня есть свои мысли в этом плане) больше вкладывать в подрастающее поколение. И даже не в ту молодежь, которая уже выросла, которая уже выше критического возраста, а вкладывать в детей, которые в детских садиках. Мы на это хотим особое внимание обратить - на детские сады, начальные классы школ. Поэтому комплексное решение этого вопроса позволяет говорить, что нам надо больше общаться с разными слоями населения.

Г.Ш.: Вы, давая "Коммерсанту" в конце января интервью, и, в частности, сказали: "Опасность выборов в разложении общества. Когда речь идет о выборах в регионах – это не демократия, а вот на уровне страны это признак демократии". Проясните, почему выборы в регионах - это не демократия?

Ю.Е.: Нет, дело не в том, что это не демократия. Есть у нас большая страна, выбираем президента страны. Выбрали, вот он, президент. И считалось (и это было и есть мое мнение), что ничего нет плохого, если президент страны, которого народ выбрал, назначает губернаторов. И я исходил из того, что это экономически для страны выгодно. Денег не надо на выборы тратить. Каждые выборы, если посчитать общие суммы, это колоссальные деньги.

Г.Ш.: Для жителей региона, граждан страны важно избирать лично главу.

Ю.Е.: Я сейчас закончу мысль. И посчитать эти деньги, и пустить их на социалку в те или иные регионы, - больше плюсов, чем минусов. Это одно.

Второе. Опять же повторяю, смысл-то, в чем был? Человек, которого глава государства выбрал, будет лучше, чем избранный. И я исходил из того, что не может Кремль или глава государства назначить того, кто не будет работать. Априори это невозможно, и для власти это не выгодно.

Г.Ш.: Назначали уже таких губернаторов, которых потом приходилось убирать раньше срока...

Ю.Е.: Ну и выбирали таких тоже. Ошибки всегда будут. Здесь нужно исходить из того, что власть все равно относится к регионам и назначает туда тех, кто будет работать. Я про себя говорю. Для меня без разницы - что меня назначили, что меня выбрали. Я ни меньше, ни больше работать не буду, я буду работать так, как работал. Это же понятное дело. И если я даже выставляюсь на выборы, и меня выбирают, в любом случае, я понимаю, что меня на выборы по линии партии (а если это ведущая партия страны - "Единая Россия") все равно допускает к этому вопросу руководство страны. Не может же представить партия, кого хочет.

Г.Ш.: В нашей стране все именно так.

Ю.Е.: Да это не только в нашей стране, это в любой стране, где демократия. Там политсовет партии решает, кому из кандидатов выходить. Это и есть демократия.

Г.Ш.: Политсовет партии отделен от главы государства, но это отдельный вопрос.

Ю.Е.: Нет, не отделен политсовет партии от главы государства. Мы в других государствах не живем, поэтому со стороны думаем, что там иначе. Там тоже так же. Вопрос не в этом. Мы сегодня говорим о том, что реально, более экономично, и совершенно не принижая роль демократии (это тоже демократический способ), было бы так. Поэтому когда мы говорим о том, что было, когда были выборы, и этот пример приводил. Вспомните, что тогда было, и почему принималось решение о назначении. Мы же помним это все.

Г.Ш.: Помню, после Беслана...

Ю.Е.: Причем тут Беслан? Дело в других вещах. Это целая тема была. Еще до Беслана, до этих событий.

Г.Ш.: А Вы будете выдвигать свою кандидатуру, если выборы будут. Международное французское радио ² Вас спрашивало: "Вы будете выставлять свою кандидатуру?" И цитировали Ваш ответ: "Я не буду".

Ю.Е.: Но я не говорю "не буду", и не говорю "буду". Кода будет принято решение, и когда я буду знать, что это можно озвучить, тогда скажу. Я сегодня не могу сказать ни да, ни нет. Зачем мне это озвучивать раньше времени. Я еще раз повторяю: если мне будет доверено, я с таким же рвением буду продолжать работу. Если не больше, то не меньше. Это точно.

Г.Ш.: То есть, если глава государства вам свое добро даст, то Вы в любой схеме, какая бы она ни была - выборы, назначение, готовы работать дальше?

Ю.Е.: Конечно.

Г.Ш.: Все понятно. Я почему задавал этот вопрос? Дело в том, что 23 января наша Государственная Дума, которую принято называть не только "думой", рассматривала законопроект, который позволяет субъектам федерации самим определять выбирать или назначать своих глав. И сразу заговорили про Северный Кавказ. Но не назван Северный Кавказ в этом законопроекте, пока проходит первое чтение. Кстати, представляет его знакомый вам бывший вице-премьер Ризван Курбанов, который долгое время вел комиссию по адаптации в Дагестане. Как вы думаете, если субъекты федерации будут сами определять, по какой системе им вести выборы, это будет вопрос Народного Собрания Республики Ингушетия? Естественно, Народное Собрание должно делать самостоятельный выбор. Но ваше мнение, какое, если этот законопроект будет принят?

Ю.Е.: Ну, я тоже думаю, что законопроект будет принят и это опять же путь к демократии. Разные варианты есть для субъектов - выбирать или назначать. И с учетом обстановки можно принимать какие-то решения. Или выбирать, или предлагать кандидата на пост главы так же -через парламенты республик или субъекта Российской Федерации. Как оно дальше будет, не буду гадать пока. Или я буду баллотироваться, или другой, кому доверят это направление. Скажу за свою республику. Ингушетия в состоянии, мы показали на протяжении четырех лет на выборах в местное самоуправление. (даже если кто-то скажет, мол, это не выборы главы субъекта), и на выборах главы государства президента Путина, и по другим направлениям, что мы в состоянии провести демократические, нормальные, хорошие выборы, показать пример. Но и мы в состоянии показать, что назначение через парламент тоже не является для нас ошибкой или чем-то из ряда вон выходящим. И то, и другое позволяет нормально работать.

Г.Ш.: Но парламентарии к Вам придут и скажут, посоветуйте нам. Что Вы им посоветуете?

Ю.Б.: Мы просто сядем и обсудим. И они свое мнение предложат, и я свое предложу. Потому что имею право, как глава субъекта предложить свое мнение, не навязывать, а предложить. И решение будет принято с учетом складывающейся обстановки. Тем более я прекрасно понимаю, сейчас я говорю теоретически, к этому времени, когда подойдем нам надо садиться со всеми,претендентами и разговаривать.

Г.Ш.: Претендентами на...?

Ю.Е.: ...на пост главы.

Г.Ш.: А кого бы Вы видели среди претендентов?

Ю.Е.: Не буду называть фамилии, но эти люди есть. Со всеми надо разговаривать. Каждый, кто хочет быть главой субъекта, прежде всего, должен думать не только о себе хорошем, а еще думать о людях, чтобы не замутить, чтобы что-то не сотворить, и понимать какие у него есть ресурсы, шансы и все остальное. Чтобы без подлости, не позоря республику, народ, красиво выйти и демократично показать , что мы в состоянии и так и так. Парламенту дается право не для того, чтобы в кошки мышки играть. Парламент отвечает за общую обстановку. Выбран народом для того, чтобы законодательную сферу соблюдать и законотворчеством заниматься, и в том числе видеть общественно-политическую ситуацию, которая складывается в субъекте. Если парламент увидит, что какой-то вариант более приемлемый, , ну он и выберет этот вариант.

Г.Ш.: То есть, если резюмировать, я Вас правильно понял, что Вы не хотели бы сейчас по поводу этого законопроекта и его возможного использования озвучивать свое мнение, чтобы не влиять на процесс? Вы хотите послушать своих парламентариев, других кандидатов, которые могут хотеть баллотироваться?

Ю.Е.: Да, пока преждевременно.

Г.Ш.: Хорошо. Тогда я не спрашиваю, кто мог бы быть на Вашим возможным конкурентом, но, тем не менее, Вы знаете, что в Ингушетии идет сбор подписей к Руслану Аушеву, чтобы он заявил о своей готовности участвовать в выборах. И не первый раз уже к нему обращаются с таким предложением. Во времена Зязикова тоже его вспоминали. Но Вы знакомы же с ним У Вас взгляды совпадают или вы кардинально разных мнений с ним придерживаетесь?

Ю.Е.: Мы знакомы не на уровне дружеских отношений. Он и старше, он был на своем уровне, я на своем уровне,. Конечно, эти отношения не могут быть дружескими с учетом и возраста, и национальных традиций, обычаев. Но при этом у Руслана Султановича свои взгляды. И нет такого, чтобы у него не было ошибок. У меня свои взгляды, как у нынешнего руководителя. Если смотреть, что было в то время и сегодня, это две совершенно разные вещи, две разные республики.

Г.Ш.: Большего вам удалось достичь?

Ю.Е.: Нет, не в коем случае, так нельзя говорить.И Руслан об этом не должен говорить, и Мурат Магомедович ³ не должен об этом говорить, и я не должен. Вообще руководитель не должен говорить, что при нем сделано больше. Если руководитель так говорит, это больное самомнение.

Г.Ш.: Ну время другое, все-таки шла война...

Ю.Е.: Да, другая ситуация было, но нельзя говорить, когда было тяжелее, а когда и легче. В каждом периоде есть свои трудности. Это как времена года, зима – это одно, лето – это другое. По вопросу о сборе подписей, Вы правильно поймите: это во все времена происходит. И занимается этим вопросом, здесь опять же нет ничего удивительного, та команда, которая работала с Аушевым. Я сомневаюсь, что Руслан Султанович в теме этого сбора подписей, что он какие-то указания дает. И даже сомневаюсь, что вообще Руслану Султановичу это надо. Он как военный человек, прошедший все это, возвращаться навряд ли захочет. Это мое мнение, а там уже время покажет. Он же тоже выжидает, чтобы позицию озвучить. Пока эта группа сборщиков подписей ходит, и в этом ничего нет противозаконного. Кто-то говорит, что собрали 60 тысяч подписей, кто-то говорит - 20 тысяч, кто-то - 10 тысяч. Мне докладывают, что ходят по дворам, по адресам и я говорю: ну пускай ходят.

Г.Ш.: Имеют право.

Ю.Е.: Да. Закон есть. Были там доклады, что с фотографиями на машинах ездят. Я начальника ГИБДД на совещании спросил: закон что гласит? И говорю: все делать по закону.

Г.Ш.: В смысле, что они имеют право фотографии в личном транспорте размещать?

Ю.Е.: Если полностью лобовое или заднее стекло заклеено фотографией, портретом или еще чем-то, я всегда говорю:делать по закону.

Г.Ш.: Полностью нельзя, правильно?

Ю.Е.: Я не знаю точно, я просто сказал, все по закону. Это первое. Во-вторых, что за нарушение закона? Были предложения машины эти арестовывать, на штрафстоянки ставить. А по закону что? Заставляют снимать так же, как тонировку, штрафуют. Есть и провокаторы, которые на этом хотят играть, даже кандидаты не знают, что они есть. То же самое по баннерам было. Кто-то расклеил баннеры какого-то вероятного кандидата. Мы сегодня понимаем, что это была явная провокация по отношению к этому человеку.

Г.Ш.: Это кто был?

Ю.Е.: Не буду называть, люди знают, о ком я говорю. Когда мне докладывают, я говорю, ну у нас висят баннеры, реклама "Мегафона", МТС, еще чего-то. Деньги свои вложили, пускай клеят . Я мэра города спрашиваю, они оплатили эти услуги, поступили деньги в налог? Вот это надо разбирать. Поэтому в этом направлении жесткое мнение:чтобы за рамки закона никто не выходил.

Г.Ш.: Понятно, а вот про подписи вы упоминали. Идрис Абадиев, руководитель "Мехк-Кхела" как раз заявлял, что они собрали несколько дней назад 20 тысяч подписей не за Аушева, а за прямые выборы главы. Поскольку Вы раньше сказали, что готовы прислушиваться к мнению людей, возможно ли сделать какую-то публичную процедуру, чтобы люди могли предъявить эти подписи, чтобы не было сомнений, чтобы у вас какие-то специалисты ознакомились с ними, чтобы нам, например, как СМИ было возможно понимать, что эти подписи действительны. Не забирать их с правоохранительными органами, как в Ингушетии бывало, а сделать из этого публичный процесс,. Тем более, что глава государства сказал, что 100 тысяч подписей собираете, значит это переводит вопрос на другой уровень, будет парламент рассматривать. К сожалению, пока таких рассмотрений не происходит, но Ингушетия не такая большая, может быть и 20 тысяч подписей достаточно для рассмотрения вопроса Народным Собранием? Такой процесс возможен или это ни дело власти, так сказать, сертифицировать эти подписи и разбираться в этом. Вы считаете, что в этом деле есть только пиар?

Ю.Е.: Зная Абадиева и других, кто вокруг него, я даже удивляюсь почему 20, а не 600 тысяч. Им цифру назвать совершенно никаких проблем.

Г.Ш.: Столько жителей нет в Ингушетии?

Ю.Е.: Они и так могут сказать. Это такая категория личностей. Они из года в год вот так идут по жизни. И я больше чем уверен, что если сейчас проверить эти цифры, эти подписи, про которые они говорят, это чисто он, его семья и окружение, не более того. Далек от мысли, что там столько подписей,. Он так сказал, а нам бегать за ним, искать эти подписи, сверять зачем?

Г.Ш.: Чтобы был публичным этот процесс. Чтобы власть продемонстрировала, что вы готовы прислушиваться к мнению граждан страны. Не бегать, а сделать публичное предложение. Давайте, какие-то независимые люди, не только сотрудники ЦИК, например, но, пожалуйста, предложите комиссию, давайте они проверят все эти подписи и скажут, здесь было 19 тысяч 322 подписи, а не 20 тысяч, а, может быть, 11 тысяч или 3 тысячи подписей, чтобы был независимый источник, а то есть только одно мнение...

Ю.Е.: Если даже положить вот этот белый лист, они все равно его будут называть черным. Это бессмысленно и бесполезно. потому что эта компания заточена только на негатив. Они никакого позитива не видят. И с ними, я не против, дело нужно вести, но у них есть свои меркантильные цели, они даже не знают, кто их использует, если по честному говорить.

Г.Ш.: Ну, Вы ведь не скажете, о ком речь?

Ю.Е.: Нет, я не скажу. И вот то, что они делают, это не стоит даже вот такого публичного разбирательства... Я им сказал, вы можете, как угодно играться в игрушки, только за рамки закона не выходите. Если они ходят, собирают подписи, пускай собирают. Это их полное право, никто не нарушает Конституцию...

Г.Ш.: А голодать – это их право?

Ю.Е.: Голодать тоже их право.

Г.Ш.: Помните, была такая странная ситуация, вроде была голодовка, а потом она как-то резко прекратилась в связи со звонком о том, что здание заминировано?

Ю.Е.: Когда мы это говорим, все думают, что власть обманывает, а на самом деле там чистейшей воды афера. Я вот первый раз все это озвучиваю. Они замутили такую фишку. Они же смотрят на чем сейчас можно сыграть, на каких чувствах людей - Пригородный район, репрессированные... То есть, им надо на этом играть: на чувствах, на боли, на проблемах людей. И они придумали вот эту голодовку, в честь депортации по реализации закона репрессированного народа . При этом, ведется скрытая запись. Обсуждая между собой, они сидят и думают, что они умные, а двое, трое из этой компании потом бегут и пишут кому надо доклады, предоставляют даже аудио и видео. Когда это все вскроется , они даже тогда отмоются. И когда между собой они это обсуждают, то используют свои меркантильные, двойные механизмы. Один говорит: позвоним, скажем, что заминировано. Естественно, реакция на это должна быть, и мы, типа, сделаем вид, что сильно возмущены, нас заберут и мы на этой волне, типа, поднимемся. Я Вам даю слово, когда мне позвонил глава МВД, мол, вот там такая тема, заминировано. Я говорю: ну Саш, это разводки. Он говорит: а вдруг нет, мы не можем по закону.

Г.Ш.: Ну, отпустить их, вывести их из здания, пусть они дальше голодают, где хотят...

Ю.Е.: Нельзя. Там не было никакого превышения полномочий. Судебное решение есть, но мы, опять же, не верим в суд, Если это касается проходимцев, мы считаем, что они правы,и все это незаконно. Если касается какого-то бедолаги, мы считаем что это законно. Там была чистая авантюра, развернутая этими людьми для того, чтобы подняться на волне возмущения. Огромный плюс и большая помощь от них (голодавших — прим. "Кавказского Узла"), и я им сказал спасибо, как говорят, с паршивой овцы хоть клок шерсти, что там нашли 80 новых матрацев, я сказал передать их Горскому кадетскому корпусу.

Г.Ш.: Где их нашли?

Ю.Е.: Там где голодать собирались, ну это акция такая продуманная.

Г.Ш.: Это же чужие матрацы были, как их передали?

Ю.Е.: Вот даже если это нарушение закона, я сразу сказал передать туда.

Г.Ш.: Ну как можно чужие вещи передать-то?

Ю.Е.: Хозяина не было. Я спрашиваю, чье это, кто-нибудь пришел? Нет. Передать Горскому кадетскому корпусу. Это просто нарисовалась ситуация, поймите правильно. Хорошо, Шведов говорит, нельзя их трогать, а люди говорят...

Г.Ш.: Нет-нет, я не говорил, что нельзя их трогать, я тоже говорю, что все по закону должно быть.

 

Преступность и вооруженное подполье

Г.Ш.: Я хотел поговорить по более важной теме - про ситуацию с терроризмом и преступностью. Мы месяцев восемь назад с вами говорили, и тогда я был очень рад, сказать, что в Ингушетии более чем в три раза сократилось число пострадавших (мы подводим еженедельно итоги по количеству раненых и убитых), но , по нашим данным, возросло количество раненых и убитых, если сравнивать 2012 и 2011 годы. Эта цифра более чем в два раза меньше, чем в 2010 году, но тем не менее. По вашим сведениям, есть ли такие данные, что выросло по сравнению с 2011 годом в 2012 году количество раненных и убитых?

Ю.Е.: Нет, существенно меньше и по 2011-му, и 2012 году. Если взять этот год,, в разы меньше. Даже последние спецоперации,которые проходили и в Галашках, и в других местах, задержали троих, уничтожили одного, который оказал сопротивление. Нет цели сегодня уничтожать. И раньше не было цели, но тогда более радикально подходили и сами бандиты, а сегодня они понимают, что можно сдаться и получить защиту. За январь месяц этого года, у нас где-то на 80% меньше от того, что было в январе 2011-го и 2012 года.

Г.Ш.: Если сравнивать январи между собой то - да, но мы считаем еженедельно и потом перепроверяем ежемесячно, ежеквартально, и я просто предлагаю на этот счет даже не дискуссию, а какие-то последующие действия. Давайте ваши органы опубликуют данные. Мы готовы по каждому человеку ответить, вот то, что мы насчитали 167 человек, а в 2011 году мы насчитали...

Ю.Е.: 167 человек – это где?

Г.Ш.: В Ингушетии.

Ю.Е.: За какой период?

Г.Ш.: За год.

Ю.Е.: 2012 год?

Г.Ш.: Да. Причем среди сотрудников правоохранительных органов 33 убитых и 58 раненых. И тех и других мы считаем.

Ю.Е.: Нет, в 2012-м году именно в августе, сентябре, части октября у нас довольно серьезный провал получился, и довольно серьезную активность проявили члены бандподполья. Ну опять же, давайте мы сверим цифры ваши. Я совет безопасности подключу, мы все сверим и вам данные дадим.

Г.Ш.: А может публиковать сведения? Потому что мы используем и открытые источники по количеству раненых, убитых.

Ю.Е.: Мы не публикуем, я вообще сторонник того, чтобы и на вашем сайте, и на других сайтах не опубликовывать. Когда мы говорим о жертвах, то люди, даже совершенно не касающиеся этого, они начинают в цифры вчитываться и понимать, сколько же человек. Никто же не говорит, что вот мы уничтожили 40 бандитов, к примеру, в течение года. Все думают, что уничтожено 40 молодых жизней. Но никто не говорит о том, сколько жизней сохранено, которые могли эти 40 бандитов убить.

Г.Ш.: Давайте говорить об этом.

Ю.Е.: Я сторонник того, чтобы эти цифры вообще не освещались. С Вами я могу сверить эти цифры и показать где Вас неправильно информировали, а где нас...

Г.Ш.: Насчет 40 человек - Вы точную цифру назвали:по нашим сведениям как раз 40 боевиков было убито...

Ю.Е.: И когда меня спрашивают, зачем вы бандитов уговариваете сдаться, зачем это вам надо, зачем вы их жалеете, я говорю, что я не их жалею, я в первую очередь жалею тех, кого они могут убить. Сейчас, к примеру, у меня восемь человек сдались, которые сдались реально из банды вышли, дома находятся, и я знаю, что очень много жизней сохранил, которых они могли бы убить. Ну и плюс их жизни, их самосознание, то, что они осознали свою противоправную деятельность. И через это возможно удержать тех молодых ребят, которые могли бы туда пойти. То есть это комплексное решение.

Г.Ш.: Да, вот за время комиссии добровольно, как рассказал совет безопасности, 46 человек сдались, 20 из которых состояли сами в подразделениях боевиков. Это большая цифра?

Ю.Е.: Там даже 32 человека были, которые состояли. Мы-то озвучили число тех, кто согласился на это..Если вы помните, то в 2010-2011 годах не соглашались, а в 2012 году ребята, которые там были, и их родители соглашаются и перед камерой выступают. Вот это большой плюс.

Г.Ш.: А общее число какое?

Ю.Е.: Общее число 32 человека на моей памяти.

Г.Ш.: Это не так называемые пособники, это те кто сами состояли в подполье, да?

Ю.Е.: Нет, частично и пособники, и "обеспеченцы", и те, которые там состояли, активно участвовали.

Г.Ш.: Вы по-прежнему считаете это важным направлением?

Ю.Е.: Я считаю, что это очень важное направление. Ну, крысу когда загоняют в угол, и то кидается на человека.

Г.Ш.: Вы сказали в интервью на "Кавказском Узле", что профилактика важнее даже чем силовая составляющая...

Ю.Е.: Профилактика всегда важнее. В том, что не только в действиях с бандитами, но и в воспитании ребёнка, она везде важнее, профилактика, чем силовая.

Г.Ш.: Вот мне со стороны, честно говоря, не очень хорошо видно, , как эта профилактика ведётся. Я помню, вы несколько лет назад публично проводили встречи с родственниками, их было как-то больше, мне казалось. Может сейчас это не публичная часть работы?

Ю.Е.: Нет, мы проводим встречи, постоянно работаем.

Г.Ш.: Как часто?

Ю.Е.: У нас есть план основных мероприятий, где прописано, когда раз в квартал с кем встречаться. Когда внезапные какие-то вещи происходят, например, ликвидация бандита, родственников приглашаю я или совет безопасности. Со всеми проводятся беседы. Мы буквально недавно, как только произошли мероприятия в Галашках, провели там сход жителей населённого пункта. Необязательно, чтобы я в таких мероприятиях участвовал, у меня тогда просто по времени не получалось, в Москве был. В Мужичах такой сход провели.. Если не больше, то не меньше, чем раньше точно такие встречи проходят.

Г.Ш.: Людей там не пугают, им объясняют, что они могут пользоваться дополнительными какими-то возможностями?

Ю.Е.: Как можно людей пугать? Никто никого не пугает.

Г.Ш.: Бывает. С Вами, я вот лично помню, родственники встречались, и Вы с ними жёстко разговариваете.

Ю.Е.: Я не пугаю, а жёстко говорю факты. Я говорю всегда, что вот до этого времени вам власть пойдёт навстречу, а вот здесь мы вас уничтожим. Мы не дадим убивать людей, мы не дадим взрывать людей, мы не дадим позорить республику. Не развивается республика, потому что вы - скрытые враги, вы внешние враги, а не внутренние, , вы агрессоры. Но до этого времени, в 99 процентах случаев, мы на коленях стоим, вас просим: давайте мы сохраним жизни ваших детей. Ну, если вы эти 99 процентов не понимаете, то один процент – это самое жёсткое: кувалдой по голове, чтобы понимали тогда другие. Где-то может и не получается полностью, но эта работа даёт плоды свои. Мы смотрим вперёд. Если сегодня радикально, жестко что-то делать, пройдёт 10 лет, 20 лет, 30 лет, меня не будет, но всё равно это аукнется.

Г.Ш.: То есть нельзя родственников наказывать. Если они не помогали в терактах, грубо говоря...

Ю.Е.: Даже если помогали они в их терактах, но есть законы, и всё надо делать по закону. Можно порицать, можно воспитывать, можно убеждать, можно уговаривать. Я как-то говорил, что нет такого понятия – родственники бандитов. Когда приходят пенсии, социальные льготы, зарплаты получают, нигде же не написано – родственники, , пособники бандитов..

Г.Ш.: В некоторых регионах эти люди не получают как раз социальные выплаты...

Ю.Е.: Я не знаю какие регионы, у нас этого нет. Я говорю ещё раз: , мы этого не допустим. И люди понимают, , что не было никакой необходимости у этого родственника участвовать в бандподполье,.

Г.Ш.: Необходимости или нет его ответственности?

Ю.Е.: Не было необходимости, но он всё равно пошёл туда и получил по заслугам. А если он ещё жив, ведите его к нам, мы поможем.

Г.Ш.: Но родственники не должны страдать из-за его преступления, да?

Ю.Е.: Родственники должны страдать из-за преступления своих родственников, должны страдать в рамках закона. В том числе имеется в виду общественное порицание.

Г.Ш.: Их не должны лишать социальных выплат, их не должны увольнять с работы? У тебя сына убили, ну-ка мы тебя уволим за это, да?

Ю.Е.: Нет. Вопрос так стоит: если сын в бегах, "в лесу", среди бандитов, и мы видим, что родственники никаких мер не принимают и занимают какую-то высокую должность, то это неправильно, так не должно быть. Есть факты, когда сын говорит: я отца-милиционера убью. Как мы можем этого милиционера уволить? И он сам хочет найти этого сына. Поэтому здесь надо разбирать определённые ситуации.

Г.Ш.: Я бы хотел еще задать вопрос про Султан-Гирей Хашагульгова. В интернете появились видео, на которых слышны звуки стрельбы, и официальная версия, что он отстреливался. Тем не менее, это публичный оппозиционер, который выступал на митингах. По вашим сведениям, он действительно тоже стрелял в сотрудников правоохранительных органов?

Ю.Е.: Во-первых, это я бы не назвал его оппозиционером. Он долгое время занимался именно преступной деятельностью - не только общей, но и самой страшной, террористического характера. Он обеспечивал, финансировал, поддерживал, кормил бандитов еще с 1995 года.

Г.Ш.: Что же его сразу не арестовали?

Ю.Е.: Стояли вопросы, связанные с демократией и т. п. Долгий процесс по нему шел. Про мертвых, как говорят, или хорошо, или ничего, - так вот я хорошо ничего не могу сказать про него. Он и его братья втянули в террористическую деятельность целых 4 человека, из которых трое сами сдались (их родственники привели). Именно Хашагульговы их подставили, втянули их в теракт во Владикавказе и в обстрелы постов – яндырского и назрановского. Эти ребята мне лично все рассказывали при свидетелях. Как именно вот этот Хашагульгов их втягивал, как давал мешок сахара, мешок муки, машины давал, деньги давал, говорил, что делать. И вот, когда начинают идеализировать такого человека, я, как глава субъекта, скажу: это преступник. Я считаю, что он получил заслуженное наказание. Этот человек был виновником многих трагедий в республике, в том числе он несет ответственность за многих ребят, которые сейчас участвуют в бандподполье или которые как бандиты уничтожены или сидят в тюрьмах.

Он получил 1% после того, как он 99% профилактики не понял. Не раз им говорилось: прекращайте!

Иногда тот подрыв, когда Хашагульгова ранили, его подельники пытаются связать с деятельностью спецслужб, но это не так. Это устроили сами его подельники. И мы знаем, почему это делалось – там замешаны большие деньги.

Его родственники говорят, что его дом взорвали, пришли, убили, вывели, расстреляли... Но ведь его брата Якуба взяли, а сам он убежал. 3 дня его искали. На него была засада. Это как мне докладывают спецслужбы, так и есть. Ведь Якуба же не убили. Он сдался. Но если бы он достал пистолет, который, по докладу спецслужб, у него был, его б тоже убили.

Г.Ш.: А тело Султан-Гирея Хашагульгова выдано?

Ю.Е.: Тело выдано и уже захоронено.

Я вам даже больше скажу, где-то 3 недели назад на блог мне поступила информация, что в морге республики находятся 12 или 14 тел. Начал разбираться, узнал, что там в том числе лежат своей смертью умершие, которых родственники не могут найти еще. Я сказал: всех обирковать, пробирковать и захоронить. Найдутся родственники – вы им покажете место захоронения. Надо – они возьмут, перезахоронят, надо – там же оставят. Но нельзя, чтобы в морге тела лежали, это кощунственная вещь, нельзя же так. Тело надо предать земле.

Кстати, на вашем сайте пишут, что тут якобы здесь у нас торгуют трупами. Это не так. Это моя позиция твердая, я это всегда говорю.

Г.Ш.: Вы имеете в виду публикацию Магомеда Муцольгова в блоге на "Кавказском Узле"?

Ю.Е.: Нет, я не знаю, кто там писал - мне обзор прессы приносили. Никто трупами у нас в республике не торгует.

Г.Ш.: Если вернуться к Хашагульгову: его тело выдали. А в дальнейшем тоже нужно, чтобы передавали оперативно?

Ю.Е.: И в дальнейшем то же самое. Я повторяю еще раз: не надо на этих вещах играть. Эти вещи вызывают даже у нормального человека только негатив к власти, если торговать телами убитых. Единственное, когда там начинают говорить, чтоб сразу тело выдали, мы это не всегда можем сделать, поскольку там есть следственные действия.

Но как только закончилось это все, тело Хашагульгова отдали, и никто и не пытался этими вещами торговать. Но если бы он проходил как террорист, по статье "терроризм", поверьте, никто бы тело не отдал.

Г.Ш.: Ведь Хашагульгов не проходил по этой статье?

Ю.Е.: Именно в этом случае он не проходил. И если бы он не прятался и, даже когда задерживали, сдался бы, его бы никто не уничтожал.

Г.Ш.: К вопросу о терроризме, удастся ли, Ваш взгляд, профилактику так вести, чтобы из Ингушетии не приехали люди сами взрывать себя во время Олимпиады?

Ю.Е.: Давайте мы не будем сейчас об этом - накаркаем. Мы не хотим, чтобы из Ингушетии кто-то вообще в чем-то таком участвовал. Да и не только из Ингушетии, вообще по стране. Но мы, конечно, сделаем все, чтобы от нас никакого зла не было. Максимально сделаем.

 

Судьба похищенных

Г.Ш.: Понятно. Про похищенных несколько слов. Вы на некоторых из них обращали внимание. Например, Залина Елхароева, мы с Вами про неё говорили в 2010 году, она в Чермене пропала. Вам известны какие-то результаты?

Ю.Е.: Есть разная информация, мы ее проверяем. Мы больше склонны верить в то, что это тема её же подельников, самих эти бандиты. Мы довольно серьёзно разбирались, в том числе и встречались с определёнными агентами, которые этими вопросами занимались. Это были участники банды, "назрановской". Есть информация, что где-то хранились 3 или 4 миллиона долларов - общаковские, как принято говорить, бандитские деньги.. Эта сестра (Елхароева — прим. "Кавказского Узла") знала, где они находятся, знал тот брат, которого посадили. И не раз выходили на эту сестру, чтобы деньги вернуть. И вот на этом фоне все якобы разыгралось. Принципиально то, что я, как глава субъекта федерации, под камеру телевидения родственникам доводил (тысячи встреч этих было): если ваш родственник сидит в тюрьме за пределами республики, где-то в СИЗО, во Владикавказе, в Нальчике, Пятигорске, за пределами Чечни, я вам запретить не могу ездить, но вы под колпаком как родственники. Вы едете к члену незаконных вооружённых формирований, даже если он в тюрьме сидит. Для того чтобы у вас не было проблем, я вам даю возможность от Совета безопасности взять с собой человека. Вас туда везут, организуют встречу, вас привезут обратно, но при этом никаких проблем с властями не будет. Я даже сказал, что мы из бюджета республики будем оплачивать родственникам членов незаконных вооружённых формирований посещения их в тюрьмах в других регионах России.

Г.Ш.: Даже где-то в Сибири?

Ю.Е.: И даже где-то в Сибири. В Ямало-Ненецкий округ поехать, Воркуту, Магадан - мы идём навстречу. Но когда не по нашим даже обычаям, традициям, девушка с какими-то адвокатами выехала туда... Её какое дело, я её отцу говорил, вообще ехать туда? Во Владикавказ, два раза поехала, на третий пропала. Вот весь и вопрос. Я, конечно, могу сказать, что это территория Северной Осетии, какие ко мне претензии?Я, как глава субъекта, сделал всё, чтобы эта девушка и другие не ездили без сопровождения. Если бы они выполнили то, что я прошу, и взяли с собой человека, никто бы их не похищал. Согласны, в этом вопросе?

Г.Ш.: Ну да, да. А по Илезу Горчханову есть какая-то информация? Подозревались представители силовых структур...

Ю.Е.: Илез Горчханов и некоторые другие, например, Гарданов, это всё члены одной группировки бандподполья, это доказано, это факты. А то, что его похитили якобы, это надо ещё очень много-много разбираться. Не факт, что его похитили- это уже домыслы. Те, кто на этом пиарятся, тоже не могут об этом сказать утвердительно.

Г.Ш.: А Ахмед Бузуртанов, вот сравнительно недавний случай, 6 декабря 2012 года?

Ю.Е.: Когда я собирал спортсменов, и говорил про все эти вещи, и сестрам его говорил, которые на этом фоне пытаются всякие направления искать. Есть следователи, есть прокуратура, которые с этим разбираются. Когда все со слов очевидцев... Когда я с родственниками разговаривал, спрашивал их, кто конкретно сказал, они ответили, что не могут сказать. Тогда как я должен работать тогда? Я что, должен слухами пользоваться?

Г.Ш.: Проверять информацию все-таки...

Ю.Е.: Мы три раза их собирали, чтобы давали информацию для следователя. Помогали вывозить в Пригородный район Северной Осетии, в Майский следственные органы. Идем на встречу, помогаем, чтобы они были спокойны. Похитили или не похитили, я пока не знаю, нет таких данных. Но это произошло на территории субъекта Российской Федерации - Северной Осетии — Алании. Но с учетом того, что ингуши проживают там, и у нас есть договоренность в этом направлении с Таймуразом Дзамбековичем (Мамсуровым — прим. "Кавказского Узла"), я, через власти Северной Осетии, вмешиваюсь в процесс и прошу помочь, в этом тоже ничего плохого нет. К этому относятся с пониманием.

И во многих местах мы решаем вместе эти так называемые межнациональные вопросы. Нам легче решить, а не отпихивать, - мол, это не моя территория. Я родственникам говорил, что по шариату, что по светским нормам, все должны жить в рамках закона. Я задавал вопрос: откуда у него (Бузуртанова — прим. "Кавказского Узла"), когда машину его досматривали оказалось удостоверение сотрудника ГИБДД, и зачем оно ему, гражданину, как они говорят, хорошему человеку. И кстати, все спортсмены более чем положительно о нем отзываются.

Г.Ш.: Тренер клуба, известный человек.

Ю.Е.: То есть, когда вы рассказывали, что он очень хороший человек, значит, не все вы про него знали. Понятно, что он, приходя в клуб тренировал, а вот другой жизни его вы, может, не знали. Есть много вопросов в этих делах, ими занимаются органы правопорядка.

Г.Ш.: Да, но дело по статье убийство возбуждено.

Ю.Е.: Мы недавно проводили коллегию в прокуратуре, по статистике смотрели сколько было похищений, и сколько их становится. И я надеюсь, что в этом году их будет меньше.

Г.Ш.: В 2012-ом году было , по данным "Мемориала", шесть похищений. Вы думаете, будет меньше? Вот "Машр" в 2011 году 19 похищений указывал.

Ю.Е.: Ну, если послушать "Машр", то он только и заточен на эти вещи. Надо по каждому похищению смотреть. Вот сейчас задержали кого-то правоохранительные органы в Галашках, сразу идет это в цифру похищенных, а потом какой-нибудь умник сидит - и составляет статистику. Сказали, похищены, а не задержаны, он эти цифры ставит: три человека похищены якобы. Я сейчас жестко по линии прокуратуры сказал разобраться, чтобы за клевету уже штрафовать. Есть законы новые, там крупные штрафы тем, кто клевещет. Надо проверить, что за 19. Если смотреть по статистике, мне кажется, в 2012-ом году, шесть или четыре-пять было, не помню, а в 2011 году - 11. Идет снижение. Но я и сейчас подчеркиваю, и раньше не стеснялся говорить, что там, где явно приходили сотрудники (силовых органов — прим. "Кавказского Узла"), где была бронетехника, "Уралы", "Уазики", где явно человека увозили, говорить о том, что это сделали бандиты, - высший предел глупости.

Г.Ш.: Ну такие же случаи бывают и не однократно?

Ю.Е.: В этом году их не было. Но я всегда подчеркивал, что здесь возможен след (силовиков — прим. "Кавказского Узла"). Следственные органы, в том числе военные занимаются этим вопросом.

Г.Ш.: В мае 2011 года мы говорили с вами о пытках в Малгобеке, тогда еще следствие шло. Такое резонансное дело, сейчас уже закончился судебный процесс, может, Вы теперь сможете прокомментировать? А по делу "Читигова" Нальгиев и Гулиев обвинялись. Нальгиев признан виновным, Гулиев нет. Причем муссировалась тема, что он Ваш родственник. Я слышал Ваше заявление, что Гулиев не ваш родственник, но не в этом дело. Суд закончился, теперь Ваши слова не могут быть расценены как давление. Ну вот для меня лично непонятно, как это Гулиев мог быть не в курсе. Осудили починенного, а руководитель Гулиев, как может быть так, что он не виновен? Вы вникали в этот сюжет?

Ю.Е.: Не вникал и не собирался вникать. Когда у меня было довольно серьезное противостояние с судейским сообществом республики в 2009 году, каждый, в том числе журналисты...

Г.Ш.: По делам о коррупции?

Ю.Е.: В том числе. Так мне пытались сказать, что я пытаюсь влиять на суд. Я же с тех пор прекратил заниматься этим делом. Поэтому критиковать судей не буду, рассуждать, кто какое принял решение. Скажу чисто свое мнение: и мне тоже непонятно, как это командир на свободе, а подчиненный сел. Или оба на свободе, или оба в тюрьме. С учетом соизмерения сроков, я понимаю, это может быть срок годом больше или годом меньше. Они никакие мне не родственники, что один, что второй, это факт.

Скажу про Гулиева. Если честно, у меня была задача поставить его туда. Он, конечно, парень решительный...

Г.Ш.: В смысле, - Вы его привели к этой должности?

Ю.Е.: Не привел, а рекомендовал. Он заточен на результат, довольно активно там начал работать. А про второго, про Нальгиева, который использовал действия своего друга, в других целях... Там же дело не в самом суде, а в тех документах, которые представило следствие. И обвинительное решение выносили с учетом соизмеримости, кто и как служебное положение использовал. Выступления одного, второго на телеканале "ПИК"(Русскоязычный грузинский телеканал ПИК - прим. "Кавказского Узла") , попытки приписать туда нефтекомплекс, действия так называемых оппозиционных деятелей... Я уже тогда сказал, что это в высшей мере непорядочные люди. Я тогда же и родственников собирал, и довел до них, что влиять на процесс не буду ни в хорошем, ни в плохом смысле, я вообще от этого дела отхожу. Вот есть судебные органы, хотите - подкупайте их, хотите - платите штрафы, что угодно делайте. Мы и со Светланой Ганнушкиной по этому поводу говорили. Я ей звонил, говорил, мол, Светлана, ни хорошо, ни плохо не скажу, вот как идет суд, так пусть идет.

Г.Ш.: Ну все, процесс закончился, Вы выразили свое мнение, я услышал Вас. Странно, что руководитель не в курсе пыток.

 

Отношения с соседними регионами

Г.Ш.: Вот Вы коснулись коротко темы о взаимоотношениях с Северной Осетией. В прошлом интервью Вы говорили по возвращению беженцев, что предстоит вернуться порядка 30 тысячам и тогда вы упоминали, в июне 2012 года, о встрече у Хлопонина по этому поводу вместе с Мамсуровым. Что удалось сделать? Вы тогда упомянули о проблеме закрытых населенных пунктов и говорили, что это не очень правильно, чтобы были такие пункты. Кроме того мы знаем, что есть раздельное обучение, школы в которых только одной национальности учатся дети. Есть какие-то движения или пока ситуация не меняется?

Ю.Е.: Скажу так: к сожалению по закрытым населенным пунктам и по раздельному обучению нет пока никакого движения и это, по моему мнению, неправильно.

Г.Ш.: За какой период?

Ю.Е.: За 2012 год. Они вернулись домой. Мы сейчас даже по ним делаем фоторепортаж. Покажем, расскажем о них, чтобы понимали, видели. Но для меня крайне важно, чтобы не было закрытых населенных пунктов, не было препон...

Г.Ш.: Пока они есть?

Ю.Е.: Есть.

Г.Ш.: Раздельное образование это правильно или нет?

Ю.Е.: Неправильно, потому что дети должны учиться, развиваться вместе. Если дети вместе в классах учатся, занимаются в спортзале или в секциях, или если люди занимаются бизнесом совместно – это довольно серьезный шанс. В плане малого и среднего предпринимательства и вообще в бизнесе жители Северной Осетии и Ингушетии в этом участвуют, участвуют в больших проектах. И это будет сближать людей.

И межкультурное взаимодействие играет важную роль. Мы в 2012 году провели много культурных мероприятий и в Северной Осетии, и в Ингушетии. Когда приезжали осетинские коллективы, залы были забиты. Это тоже хорошо.

По линии боевых братьев, афганцев тоже проводятся мероприятия. Вот эти вещи должны сближать людей. Мы должны сегодня понимать, что нам друг от друга никуда не деться.

Г.Ш.: В прошлый раз, когда "Кавказский Узел" брал у Вас интервью, я спрашивал про бизнес и шла речь о двух таких начинаниях. Одно сложное - с доломитовыми карьерами, а другое более простое - с фирмой "Рокос" и мебельным производством? Движение здесь не прекратилось?

Ю.Е.: Нет. И с доломитовыми карьерами взаимодействие дальше продолжается, и по "Рокосу".

Г.Ш.: А что конкретно происходит? Начали разработку карьеров? Они же там, как я понимаю, на территориях обеих республик находятся? Как обстоят дела с помощью фермерам?

Ю.Е.: Мы сейчас построили завод по переработке доломитовой муки, который будет введен в действие в феврале или в марте. И мы планируем подписание соглашения о совместной работе. Это очень важная тема для бизнеса. По "Рокосу" в ближайшее время заслушаем, на какой стадии процесс. Вопрос не снят с контроля, но, тем не менее, - такие вещи не делаются быстро. Это долгоиграющая тема. Но когда это все сверстается, это будет...

С фермерскими хозяйствами процесс тоже идет. Есть ряд совместных предприятий даже. В населенных пунктах ингуши и осетины совместно работают. Но это они и сами, без власти сами. Так было испокон веков - как работали, так и работают.

Г.Ш.: Не могу не спросить про другой соседний регион, про земельный вопрос с Чечней. В августе–сентябре 2012 года возник вопрос о необходимости делимитации административной границы между Чечней и Ингушетией, были созданы комиссии, проведена работа. Каковы результаты этой работы? Мы цитировали на "Кавказском Узле" материалы с заседания чеченской комиссии, которая сообщала о закреплении за Чеченской Республикой "15 тысяч гектаров земельных площадей, в том числе и более пяти тысяч на территории спорного Сунженского района", о существовании которых было заявлено представителями министерства имущественных отношений Чечни. Это с Вами согласовано? Где эти гектары?

Ю.Е.: Когда мы обсуждаем территориальные притязания, конечно, здесь явно надо поаккуратнее. Я всегда об этом говорю. Даже если ты прав, то стоит воздерживаться от резких заявлений: 15 тысяч или 5 тысяч... Мы живем на своей территории, в тех границах, которым уже более 20 лет. Если смотреть наши претензии к соседям справа, слева - во все стороны, и претензии соседей к нам, то они довольно серьезные и у нас, и у них. Сегодня в стране существуют многие тысячи различных территориальных притязаний, и это делает власть. Мы не должны допускать территориальных споров, конфликтов на своих территориях.

Вы знаете мою позицию и по Пригородному району, куда люди должны вернуться в свои дома. Такое же у меня мнение и по административной границе с Чеченской Республикой. Я его озвучил. Мы подготовили свой пакет документов и направили с учетом того варианта, который сегодня складывается. В рамках закона о местном самоуправлении мы сделали межевание границ муниципальных районов и сельских поселений. Не только рядом с границами соседних республик, но и внутри республики. Это не граница, не отмежевание, не территория Чеченской Республики или Ингушетии. Это граница муниципального образования Сунженский район, муниципального образования Малгобекский район, которые должны иметь границу в рамках закона о местном самоуправлении. И мы и не вышли на территорию Чечни, и не уступили ни метра – все в рамках того, как мы жили, как было разделено еще 20 лет назад.

Г.Ш.: А будет какой-то официальный ответ с вашей стороны?

Ю.Е.: Официально с нашей стороны ничего не будет, потому что мы официально все направили в федеральный центр.

Г.Ш.: То есть вы ждете решения?

Ю.Е.: Договоренность, если так можно выразиться, или указание сверху было такое: "Не афишировать, не выступать по этой теме, не торговать ею...".

Г.Ш.: Полпред Хлопонин говорил об этом весьма определенно.

Ю.Е.: Хлопонин не просто говорил – он задачу такую ставил. И администрация президента. Поэтому мы выполняем наши договоренности. А то, что парламент Чеченской республики что-то сказал... Ну, наш парламент им что-то отвечает. На сегодняшний день мы направили документы в центр, и я знаю, что чеченская сторона тоже направила. Федеральный центр изучит этот вопрос и вынесет свое окончательное решение.

18 февраля 2013 года

Примечания:

1. С 21 мая 2012 года - заместитель председателя правительства Российской Федерации по вопросам здравоохранения и образования.
2. Французская радиостанция RFI, Президентский портрет: Юнус-Бек Евкуров – Ингушетия, 24 января 2012 года.
3. Зязиков Мурат Магометович, с 2005 по 2008 год - президент республики Ингушетия