Природа не терпит пустоты

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

В последнее время правовая ситуация в зоне вооруженного конфликта в Чеченской Республике не обсуждается по существу. Вернее, дискуссия сводится, в основном, к толкованию приказов - командования ли Объединенной группировки, Генерального ли прокурора - приказов, которые сначала издаются, а затем не исполняются.

Между тем, третий год продолжается удивительный юридический эксперимент. Ситуацию последовательно выводят за рамки права, как национального, так и международного. В Чечне искусственно создан правовой вакуум.

Природа не терпит пустоты.

Издавая приказы, федеральная сторона, по сути, пытается этот вакуум заполнить - без особого, впрочем, успеха.

Предлагаемый читателю краткий обзор некоторых аспектов правовой ситуации и правоприменительной практики в Чечне - также лишь попытка прервать затянувшуюся паузу.

А.Ч., май 2002 г.

*   *   *

Правовая база при рассмотрении положения с правами человека в Чеченской Республике уникальна по сравнению с иными субъектами Российской Федерации. Это единственный регион, где:

• при рассмотрении правовой ситуации необходимо опираться на документы международного гуманитарного права, поскольку имеет место вооруженный конфликт немеждународного характера;
• у федеральной власти имеются трудности при осуществлении государственного суверенитета, и сама операция, именуемая "контртеррористической", имеет целью восстановление суверенитета;
• de facto введены существенные ограничения прав человека, и эти ограничения введены без выполнения процедур, предусмотренных международными пактами;
• эти существенные ограничения введены также без выполнения процедур, предусмотренных национальным законодательством;
• части вооруженных сил и иных силовых структур широко использовались без соответствующего правового обоснования;
• в качестве такого обоснования использовался Закон "О борьбе с терроризмом", которым также обосновывалось массовое и существенное ограничения прав граждан;
• в искусственно созданном правовом вакууме имели особое значение распорядительные документы, выпускаемые руководством силовых структур.

Вторая и отчасти пятая темы были неоднократно и подробно рассмотрены - хотя бы потому, что они непосредственно связаны с политическими позициями сторон конфликта. Остальные темы слишком специальны для использования их в полемике одной стороной и слишком невыгодны для другой стороны конфликта. Между тем, именно эти вопросы непосредственно касаются конкретных граждан на территории Чеченской Республики, то есть ограничения и нарушения их прав. Этих тем мы коснемся подробнее.

*   *   *

1. События в Чечне: вооруженный конфликт или...?

Ситуация в Чеченской Республике в контексте международного гуманитарного права.

Чеченская Республика - единственный регион Российской Федерации, при рассмотрении правовой ситуации в котором необходимо, кроме пактов о правах человека, опираться также на документы международного гуманитарного права - поскольку в Чеченской Республике имеет место вооруженный конфликт немеждународного характера.

Определяя происходящее на Северном Кавказе, сторонники ЧРИ говорят об "агрессии и оккупации" со стороны Российской Федерации, то есть о международном вооруженном конфликте. Представители федеральных структур, в свою очередь, избегают самого словосочетания "вооруженный конфликт", предпочитая определение "контртеррористическая операция"1. Содержащиеся в последнем определении смыслы будут разобраны ниже, главное - что в нем НЕ содержится: нет КОНФЛИКТА, и длительные широкомасштабные боевые действия представляются как полицейская операция. Тем самым федеральный центр, во-первых, выводит происходящее за рамки норм международного гуманитарного права и настаивает, что ограничение и нарушения прав человека в Чечне суть внутреннее дело России. Во-вторых, отсутствие вооруженного конфликта означает отсутствие СТОРОН в конфликте, и снимает с повестки дня политическое урегулирование: с бандитами и террористами переговоры невозможны (см. выше). Говоря на разных языках, стороны конфликта тем самым апеллируют к разным системам права.

*   *   *

Спор идет, прежде всего, о формальной стороне вопроса: имеет ли вообще место вооруженный конфликт2 - то есть, существует ли его вторая сторона? То, что de facto вооруженный конфликт имеет место, кажется a priori очевидным хотя бы по размаху происходящего: территория - десятки тысяч квадратных километров, длительность - более двух с половиной лет, численность Объединенной группировки войск (сил) - более 80 тысяч человек, ее потери за это время - более 3000 погибшими и более 10000 ранеными3, и т. п., что, несомненно, выходит за рамки "беспорядков, отдельных и спорадических актов насилия и иных актов аналогичного характера"4. Но спор идет о соответствии формальному определению: вооруженный конфликт имеет место, если существует вторая сторона конфликта.

Международное гуманитарное право определяет, что неправительственные вооруженные группировки могут считаться "стороной" конфликта, если они "находясь под ответственным командованием, осуществляют такой контроль над частью ее территории, который позволяет им осуществлять непрерывные и согласованные военные действия и применять настоящий Протокол"5. Эти условия в рассматриваемом случае, очевидно, выполняются - несмотря на усилия федеральной пропаганды доказать обратное. Эти усилия были сосредоточены не столько на фактической стороне дела (размах боевых действий, масштаб потерь и т. п.), а на формальной: "раскол среди полевых командиров" - против "ответственного командования"; третий год идущие разговоры о "полутора тысячах разрозненных боевиков в горах" - против "контроля территории" и "непрерывных и согласованных действий"; преступления, заложничество, наемничество - против требования соблюдать нормы гуманитарного права.

Второй тезис, казалось бы, наиболее справедлив и очевиден: о каком "контроле территории" сепаратистами можно говорить, если уже к лету 2000 г. федеральные силы находились во всех районах Чечни, и успели "зачистить" едва ли не каждый населенный пункт республики? С тех пор нет ни одного села, легально удерживаемого вооруженными формированиями Ичкерии, ни одного участка территории, где бы они могли бы длительное время безопасно базироваться6.Однако даже в селе, перенесшем более двух десятков "зачисток", уже через пару дней после очередной "специальной операции" открыто действовал отряд, подконтрольный Аслану Масхадову7.

*   *   *

Между тем, в равной степени можно задаться вопросом, является ли таковой на самом деле "федеральная сторона"? Отвечает ли она сама критериям "ответственного командования" и соблюдения норм гуманитарного права8?

Отсутствие согласованности в действиях частей и подразделений, относящихся к различным ведомствам - Министерству обороны, Министерству внутренних дел, Федеральной службе безопасности, Федеральной погранслужбе и т. п., и даже в рамках одного ведомства (в Министерстве обороны - сухопутные и воздушно-десантные войска, а также морская пехота и спецназ) - которое иногда приводит к гибели целых подразделений9. Но подобные примеры есть, вероятно, в любой армии, ведущей широкомасштабную военную кампанию. Более серьезный (и близкий!) пример - неисполнение на протяжении многих месяцев частями, подразделениями и структурами Объединенной группировки войск (сил) приказов Командующего группировкой объединенной группировки №145 от 24 мая 2001 г. и №80 от 27 марта 2002 г., направленных на предотвращение преступлений против гражданского населения, прежде всего - "исчезновений" и внесудебных казней гражданских лиц10. В данном случае налицо нежелание подчиненных исполнять приказы и неспособность руководства добиться их исполнения (сами же нарушения прав человека в таком случае, очевидно, следует квалифицировать как "эксцессы исполнителя"). Где же "ответственное командование"?

Возможно (и нередко высказываемое) возражение: приказы с самого начала издавались не для исполнения, но для пропаганды, с тем, чтобы создать видимость стремления соблюдать права человека. На самом же деле, согласно этой версии, войска и спецслужбы в ходе "специальных операций" и "адресных мероприятий" как раз выполняют приказы командования. В этом случае предполагается непрерывность "цепи управления", и ответственность за нарушения прав человека, преступления против человечества и военные преступления, совершенные военнослужащими и иными сотрудниками федеральных силовых структур11, лежит на военном командовании и на высшем руководстве страны. В этом случае "федеральная сторона" перестает быть таковой, так как требование "применять настоящий Протокол" не выполняется ею злостно и сознательно.

То есть, попытка толкования определений Ст. 1 Второго дополнительного протокола ставит в отношении федеральной стороны не меньше вопросов, нежели в отношении стороны чеченской. В завершение этого дискурса отметим, что вывести представителей чеченской стороны из контекста гуманитарного права призвано даже определение, наименование ее представителей: "террористы"12 - вместо термина "сепаратисты", очевидно, справедливого и нейтрального - с тем, чтобы сделать их объектом обыкновенной полицейской операции.

*   *   *

Определяя события в Чеченской Республике как "вооруженный конфликт", мы, прежде всего, ставим их в контекст гуманитарного права13, прежде всего - Женевских конвенций от 12 августа 1949 г. и в Дополнительных протоколах к ним. Права человека в вооруженном конфликте могут быть урезаны объявленным чрезвычайным или военным положением, но ядро прав человека, комплекс неотъемлемых прав, должно соблюдаться при любых обстоятельствах. Именно этой цели служит гуманитарное право, призванное заключить военные действия в цивилизованные рамки14.

Важнейшие принципы, составляющие основу гуманитарного права в целом, могут быть сведены к следующему15: право выбирать средства и методы ведения войны не является неограниченным; запрещено нападать на гражданское население; следует всегда проводить различие между участниками вооруженного конфликта и гражданскими лицами.

Нормы защиты личности от злоупотребления силой во время вооруженных конфликтов закреплены в четырех ставших неотъемлемой частью международного права Женевских конвенциях16, которые, хотя посвящены в основном проблемам международных конфликтов, содержат общую статью третью, посвященная немеждународным конфликтам. Она защищает лиц, не принимающих участие в военных действиях, включая сдавшихся или захваченных в плен солдат, больных и раненых и все мирное население - запрещается посягательство на их жизнь и человеческое достоинство, физическую неприкосновенность - жестокое обращение, пытки, истязания; запрещается взятие заложников, осуждение и применение наказания без судебного решения. В 1977 г. были приняты два Дополнительных протокола к Женевским конвенциям, посвященные защите жертв международных и немеждународных вооруженных конфликтов соответственно. Хотя государства, как правило, не желают международного вмешательства или контроля в ходе внутренних вооруженных конфликтов, после принятия Женевских конвенций и Второго дополнительного протокола к ним вопрос о соблюдении норм гуманитарного права во внутреннем вооруженном конфликте не является лишь внутренним делом государства.

Именно на этом основаны оценки международных организаций: Так, ООН "...руководствуется положениями... Женевских конвенций..., в частности их общей статьи 3, и Дополнительного протокола II..., а также других договоров по вопросам международного гуманитарного права... напоминая также, что Российская Федерация является участником Женевских конвенций... и Дополнительного протокола II к ним..."17. А ПАСЕ, осудив "нарушения международного гуманитарного права чеченскими боевиками"18, не только ставит происходящее в соответствующий контекст, но и признает последних стороной в конфликте19!

*   *   *

Таким образом, власти Российской Федерации, не желая международного вмешательства или контроля в зоне вооруженного конфликта в Чеченской Республике, последовательно и сознательно выводили ситуацию за рамки норм гуманитарного права, надеясь представить происходящее "внутренним делом государства", тем самым, нарушая свои международные обязательства.

*   *   *

2. Правомерность применения силы и цели сторон в конфликте - борьба с терроризмом или восстановление суверенитета?

Чеченская Республика - единственный регион Российской Федерации, в котором у федеральной власти имеются существенные трудности при осуществлении государственного суверенитета. Собственно, хотя операция в Чечне именуется "контртеррористической", именно суверенитет и является целью РФ и предметом конфликта (хотя открыто об этом говорит лишь противостоящая сторона), а оппонентами Российской Федерации - сепаратисты.

На территории Чеченской Республики номинально существуют (и действуют de facto!) две системы государственной власти и управления, каждая из которых признает себя единственно легитимной, две соответствующие им правовые системы - правовые в смысле "системы законодательства", что не означает автоматически правового характера этих законов.

С одной стороны, в соответствии со ст. 67 Конституции Российской Федерации Чеченская Республика является ее неотъемлемой частью, "субъектом федерации"20. С другой стороны, Конституция Чеченской Республики Ичкерия в Преамбуле определяет ее как независимое государство "самостоятельное суверенное государство", "равноправный субъект в системе мирового содружества наций"21. Суверенитет Чеченской Республики был в одностороннем порядке провозглашен 1 ноября 1991 г. указом президента Джохара Дудаева, международным сообществом эта республика не признана. Между тем, ни международное право, ни российское законодательство не предлагали путей и механизмов разрешения этого противоречия: право выхода республик из состава федерации отсутствует в российской Конституции22. Таким образом, десять лет назад возник кризис, противоречие между декларированным рядом международных документов правом наций на самоопределение и общепризнанным принципом нерушимости государственных границ23.

Предпринятая в 1994 г. попытка федерального центра решить чеченскую проблему силой привела к кровопролитному вооруженному конфликту, который унес десятки тысяч жизней и заставил сотни тысяч человек покинуть свои дома. Через двадцать месяцев после начала боевых действий, в августе 1996 г., федеральные силы потерпели военное поражение в г. Грозный, 31 августа 1996 г. стороны подписали в г. Хасавюрт мирные соглашения, предусматривавшие определение статуса Чечни в ходе переговоров в течение пяти лет24 - был принят принцип "отложенного статуса". К 1997 г. федеральные войска были полностью выведены из Чечни, а 12 мая 1997 г. в Кремле президентами Б.Ельциным и А.Масхадовым25 был подписан "Договор о мире и принципах взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской Республикой Ичкерия", в ст. 1, 2 которого зафиксированы обязательства сторон "навсегда отказаться от применения и угрозы применения силы при решении любых спорных вопросов" и "строить свои отношения в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права".

Таким образом, в вопросе о статусе Чечни в последующий период были равно несостоятельны аргументы сторон - как в пользу независимости Чеченской Республики, так и в пользу суверенитета Российской Федерации. Последняя тем более не могла прибегнуть к силе еще и потому, что, как член ОБСЕ, была связана обязательством решать подобные вопросы политическим путем26.

Между тем, ни окончание боевых действий, ни заключение двусторонних договоренностей не означали, что конфликт был урегулирован - ситуация в Чеченской Республике с 1997 г. неуклонно ухудшалась. Похищения людей приняли характер эпидемии. Продолжился исход русскоязычного населения, ставшего первой жертвой бандитов. Желая "избежать гражданской войны", А.Масхадов медлил с применением силы и власти против неподконтрольных ему вооруженных формирований, похитителей людей и религиозных экстремистов. Федеральный центр, с конца 1996 г. не проводивший в отношении Чечни никакой последовательной политики ("авось само рассосется"), в феврале 1999 г., после наглого и демонстративного похищения в Грозном представителя МВД РФ генерал-майора Г.Шпигуна, когда "не замечать" уже не получалось, вновь начал готовиться к силовому решению проблемы27 - тем временем неподконтрольные Масхадову лидеры чеченских экстремистов уже готовили вторжение в Дагестан. Летом 1999 г. вооруженный конфликт был уже неизбежен, тем более, что с обеих сторон были влиятельные силы, заинтересованные в обострении обстановки28.

После вторжения в августе 1999 г. отрядов Басаева и Хаттаба в Дагестан федеральная власть не только могла, но и должна была применить силу для защиты своих граждан, для отпора бандитам и террористам - однако вопрос о статусе Чеченской Республики не мог быть решен силой. Между тем, федеральная власть не столько игнорировала предложения А.Масхадова о совместной борьбе с экстремистами, но, всячески их отождествляя, исключала саму возможность диалога с ним, и считала автоматически решенным именно вопрос о статусе республики29. В то же время, соглашения 1996-1997 гг. не были ни денонсированы властями РФ, ни признаны недействительными Конституционным судом - таким образом, необходимо констатировать, что российская сторона нарушила эти соглашения30.

Именно этим обусловлено требование начать политическое урегулирование конфликта в Чеченской Республике, вести переговоры с представителями законно избранного в январе 1997 г. президента и парламента Чеченской Республики Ичкерия. С этим требованием постоянно и открыто выступали российские правозащитные организации31; международные организации также выступали с требованием политического урегулирования - ПАСЕ более определенно32, Комиссия по правам человека ООН - более сдержанно33.

*   *   *

Таким образом, в ходе вооруженного конфликта в Чеченской Республики власти Российской Федерации сознательно и последовательно отождествляли (а, по сути, - подменяли) борьбу с терроризмом и борьбу с сепаратизмом, ликвидацию бандитов и восстановление суверенитета, отказываясь, таким образом, от политического урегулирования кризиса и, тем самым, нарушая свои международные обязательства.

*   *   *

3. Ограничение прав человека в Чеченской Республике в контексте международного права

Чеченская Республика - единственный регион Российской Федерации, при рассмотрении правовой ситуации в котором в контексте пактов о правах человека необходимо говорить не только о соблюдении прав человека, но и о возможных основаниях для их ограничения.

Говоря о нарушении прав человека в ходе вооруженного конфликта в Чеченской Республике в контексте международных документов по правам человека, следует, прежде всего, обратиться к Международному пакту о гражданских и политических правах34, Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания35 и Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод36.

Международный пакт о гражданских и политических правах позволяет государству ограничивать или приостанавливать осуществление ряда прав, но лишь на время официально объявленного чрезвычайного положения и только "в такой степени, в какой это требуется остротой положения". Государство обязано уведомлять о таких шагах ООН, а при этом ни в коем случае не может быть приостановлено или ограничено осуществление некоторых прав: права на жизнь (в том числе абсолютный запрет бессудных казней), свобода от рабства, права на защиту от лишения свободы за невыплату долга, свободы от обратной силы уголовного законодательства, свободы мысли, совести, религии; остаются под запретом пытки, жестокие и унижающие достоинство виды наказания и обращение, а также дискриминация по признаку расы, цвета кожи, языка, религии, национального или социального происхождения.

Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод также позволяет государству ограничивать или приостанавливать осуществление ряда прав на время официально объявленного чрезвычайного положения, но при обязательном выполнении процедуры "отступления"37 с уведомлением Совета Европы. Так же при этом не может быть приостановлено или ограничено осуществление некоторых прав.

Между тем, существенное ограничение федеральными структурами прав человека в Чеченской Республике не сопровождалось ни объявлением чрезвычайного положения (см. ниже), ни соответствующим уведомлением структур ООН (как того требует Международный пакт о гражданских и политических правах), ни выполнением процедуры "отступления" (как того требует Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод), ни тем более заблаговременным информированием структур СЕ. Более того, имели место массовые нарушения тех прав, которые не могут быть ограничены ни при каких условиях.

*   *   *

Таким образом, власти Российской Федерации, ограничивая права человека в зоне вооруженного конфликта в Чеченской Республике, но не желая международного вмешательства или контроля, последовательно и сознательно нарушали международные пакты о правах человека, надеясь представить происходящее "внутренним делом государства".

*   *   *

4. Ограничение прав человека в Чеченской Республике в контексте национального права Российской Федерации38

Чеченская Республика - единственный регион Российской Федерации, где на большой территории и на длительное время были ограничены права человека. Согласно законодательству Российской Федерации, законным основанием для этого может быть введенное в законном порядке чрезвычайное или военное положение. О том же говорят и международные пакты о правах человека (см. выше).

Согласно ст. 88 Конституции РФ, в случае возникновения реальной угрозы безопасности граждан или конституционному строю, устранение которой невозможно без применения чрезвычайных мер, Президент, вводит своим Указом на всей территории страны или в отдельных ее регионах чрезвычайное положение, незамедлительно сообщая об этом Совету Федерации и Государственной Думе. Соответствующий Указ должен быть утвержден Советом Федерации.

Формулировка этой конституционной нормы не проясняет, есть ли введение чрезвычайного положения право Президента, которое он реализует по собственному усмотрению - или его обязанность? На момент начала вооруженного конфликта в Чеченской Республике действовал Закон о чрезвычайном положении №1253-1, принятый 17 мая 1991 г., однако он не был применен (как и во время "первой чеченской войны") - хотя для обоснования самой операции федеральные власти ссылались на обстоятельства, изложенные в п. "а" ст. 4 Закона как основания для введения режима чрезвычайного положения39. Представляется, что Законом о ЧП не был использован по трем прагматическим соображениям.

Во-первых, он не предусматривает участия армии в нормализации обстановки, но лишь внутренних войск МВД40.

Во-вторых, не было гарантии автоматического утверждения Указа о введении ЧП Советом Федерации в условиях тогда еще не выстроенной "властной вертикали": это могло означать политический торг ветвей власти или, во всяком случае, парламентский контроль над исполнительной властью.

В-третьих, Закон о ЧП в ст. ст. 8, 17, 18 и др. достаточно четко и последовательно излагал правовой режим чрезвычайного положения, требуя точного указания государственных органов, ответственных за осуществление соответствующих мероприятий, приведения в соответствующем Указе перечня и пределов чрезвычайных мер, исчерпывающего перечня временных ограничений прав и свобод граждан, а также устанавливал гарантии прав граждан и механизмы их защиты41 - чем, безусловно, "связывал руки" федеральным силовым структурам и значительно ограничивал "степень усмотрения" - т. е. произвола42.

Федеральный конституционный закон о чрезвычайном положении, принятый 30 мая 2001 года, значительно расширил полномочия силовых структур и сузил возможности контроля над использованием этих полномочий - однако и этот новый закон не используется для введения ситуации в Чеченской Республике в рамки права.

*   *   *

Еще один возможный путь законного ограничения прав граждан на большой территории и на длительное время - введенное в соответствии со ст. 19 Закона РФ "Об обороне" военное положение, определенное как особый правовой режим деятельности государственных органов и органов местного самоуправления, предусматривающий ограничения прав и свобод.

Правда, во-первых, это возможно при допущении, что в данном случае имела место внешняя агрессия43.

Во-вторых, в соответствии с Конституцией режим военного положения должен регулироваться федеральным конституционным законом, а такой закон до настоящего времени не принят44.

Военное положение в зоне вооруженного конфликта в Чеченской Республике введено не было - надо полагать, вовсе не по причине отсутствия факта агрессии как причины или отсутствия закона как руководящего документа. Вероятнее всего, главной была третья причина: в соответствии со ст. 87 Конституции РФ военное положение официально вводится Президентом с незамедлительным сообщением об этом Совету Федерации и Государственной Думе, и соответствующий указ должен быть утвержден Советом Федерации. Между тем (как и в случае чрезвычайного положения - см. выше) исполнительная власть стремилась избежать парламентского контроля.

*   *   *

Таким образом, власти Российской Федерации, ограничивая права человека в зоне вооруженного конфликта в Чеченской Республике, но, желая избежать парламентского или какого-либо иного контроля, последовательно и сознательно выводили правовую ситуацию в регионе за рамки национального законодательства.

*   *   *

5. Режим "контртеррористической операции" как основание для использования вооруженных сил в Чеченской Республике45

Чеченская Республика - единственный регион Российской Федерации, где широко использовались части вооруженных сил, внутренних войск и подразделения иных силовых структур, что невозможно без соответствующего правового обоснования.

Предназначение Вооруженных Сил и границы их использования регламентируются Федеральным законом РФ "Об обороне" от 13 мая 1996 г. №61-ФЗ. В соответствии с ним "Вооруженные Силы РФ предназначены для отражения агрессии, направленной против РФ, для вооруженной защиты целостности и неприкосновенности территории РФ, а также для выполнения задач, в соответствии с международными договорами РФ. Привлечение Вооруженных Сил РФ к выполнению задач с использованием вооружения не по их назначению производится президентом РФ в соответствии с федеральными законами" (ст. 10 п.2,3).

Во-первых, если правовой основой использования ВС РФ явилась агрессия46, президент РФ, согласно ст. 87 Конституции РФ, обязан был бы ввести военное положение с незамедлительным сообщением об этом Совету Федерации и Государственной Думе - однако военное положение не вводилось (см. выше).

Во-вторых, не было и международных договоров РФ, на основании которых можно было бы использовать вооруженные силы в Чеченской Республике.

В-третьих, если говорить и о "вооруженной защите целостности и неприкосновенности территории РФ", то на этом основании войска законно действовали на территории Дагестана, но двухсторонние договоренности с ЧРИ не допускали применения силы для разрешения территориальных противоречий; они должны были быть определены в процессе переговоров до конца 2001 г. (см. выше).

Следовательно, можно говорить о применении Вооруженных Сил с использованием вооружения не по их предназначению - такое применение законодательством Российской Федерации в принципе не исключается.

Концепция национальной безопасности47 не исключает применение Вооруженных Сил с использованием вооружения НЕ ПО ИХ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЮ. Хотя в настоящее время отсутствуют законодательные акты, которые явно регулировали бы условия и порядок применения вооружений и военных контингентов "не по их предназначению", но именно так можно интерпретировать использование вооруженных сил на основании федерального закона "О борьбе с терроризмом" от 25 июля 1998 г. №130-ФЗ. Ст. 7 Закона о борьбе с терроризмом позволяла привлечь вооруженные силы вне их предназначения, для участия в "контртеррористической операции" - именно так власти РФ с самого начала называют вооруженный конфликт на Северном Кавказе48.

Президент РФ, принимая на основании Ст. 10 Федерального Закона "Об обороне" решение об использовании вооруженных сил вне их предназначения, в "контртеррористической операции", был обязан на уровне нормативного акта определить правовые основы и порядок их использования. Из статьи 5 (подпункт "3)" пункта 1) Закона "Об обороне" следует, что привлечение Вооруженных Сил и других вооруженных формирований с использованием вооружения к выполнению задач не по их предназначению должно быть оформлено указом Президента, который подлежит утверждению Советом Федерации. Поскольку этот документ не мог не повлечь ограничение прав граждан, он подлежал обязательному обнародованию49 (сноска: "...любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения" - ст. 15 п. 3 Конституции РФ.) - однако длительное время такой документ не обнародован50.

Заметим также, что Концепция национальной безопасности предусматривает, что "применение военной силы против мирных граждан либо для достижения внутриполитических целей не допускается. Вместе с тем по отношению к незаконным вооруженным формированиям, представляющим угрозу национальным интересам Российской Федерации, допускаются совместные действия отдельных формирований Вооруженных Сил Российской Федерации с другими войсками, воинскими формированиями и органами в строгом соответствии с Конституцией Российской Федерации и федеральными законами" и подчеркивает необходимость "соблюдения норм международного права и российского законодательства при осуществлении мер принудительного характера (в том числе с использованием военной силы)".

Использование властями Российской Федерации закона "О борьбе с терроризмом" и режима "контртеррористической операции" было в 1999 г. обусловлено исключительно желанием как-то задействовать в ходе вооруженного конфликта в Чеченской Республике вооруженные силы в обход парламентского контроля51. Хотя после 11 сентября 2001 г. эта терминология была использована на мировой арене российской дипломатией и пропагандой, "всякие совпадения следует считать случайными".

*   *   *

6. Осуществление правового режима "зоны проведения контртеррористической операции" как основания для ограничения прав человека в зоне вооруженного конфликта в Чеченской Республике52

Чеченская Республика - единственный регион Российской Федерации, где Закон "О борьбе с терроризмом" используется для массового и существенного ограничения прав граждан.

В последние два года закон неоднократно подвергался критике - как отечественными экспертами, так и зарубежными: среди существенных претензий Совета Европы к Российской Федерации - несоответствие Закона о борьбе с терроризмом европейским нормам, в закон предлагается внести существенные изменения. Критика эта, в основном, касалась либо возможностей необоснованных нарушений прав человека, заложенных в Законе о борьбе с терроризмом, либо проведения в рамках "контртеррористической операции" длительных широкомасштабных войсковых операций, осуществления массированных и неизбирательных бомбардировок и обстрелов (эти аспекты кратко рассмотрены выше).

Однако в 2001 году основные нарушения прав человека федеральными силовыми структурами в зоне вооруженного конфликта в Чеченской Республике были связаны с "зачистками", "фильтрацией" и исчезновением людей - т. е. с повальными несанкционированными обысками жилищ, массированными неизбирательными задержаниями, помещением задержанных в незаконных местах содержания, жестоким обращением, пытками и внесудебными казнями. Эти действия, осуществляемые в рамках "контретеррористической операции", очевидно, противоречат самому Закону о борьбе с терроризмом53.

Представители власти могут проникать в жилища граждан против воли проживающих в них лиц (согласно ст. 25 Конституции РФ) лишь "в случаях, установленных федеральным законом"; также лишь "федеральным законом" может быть ограничено право на неприкосновенность жилища (ч. 3 ст. 55 Конституции), в частности, в условиях чрезвычайного положения (ст. 56 Конституции).

На территории Чеченской Республики, где действует установленный Федеральным законом от 25 июля 1998 года "О борьбе с терроризмом" менее жесткий режим "зоны проведения контртеррористической операции", согласно п. 4 ч. 1 ст. 13 закона лица, проводящие указанную операцию, имеют право "беспрепятственно входить (проникать) в жилые и иные принадлежащие гражданам помещения" при сочетании следующих двух условий:

1) при пресечении террористической акции, то есть, согласно ст. 3 данного закона, непосредственного совершения преступления террористического характера в форме взрыва, поджога и т.п. действий, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий; либо при преследовании лиц, подозреваемых в совершении террористической акции;

2) если промедление может создать реальную угрозу жизни и здоровью людей.

Однако, имея дело с жилищем гражданина, участвующие в проведении контртеррористической операции представители власти связаны требованиями закона и обязаны для несанкционированного проникновения в жилище иметь достаточные основания, касающиеся не какого-либо "участка местности" (населенного пункта) вообще, а именно данного жилого помещения, защищаемого законом обособленно. Несанкционированное вторжение военнослужащих в жилища граждан против их воли: после совершения террористической акции либо когда ее уже пресекли; не при преследовании подозреваемого, скрывшегося, по данным правоохранительных органов, в определенном помещении, а для поиска подозреваемого в совершении террористической акции; по отпадении реальной угрозы жизни и здоровью людей, - является выраженным превышением властями полномочий, то есть действием незаконным, нарушающим конституционное право человека и гражданина на неприкосновенность жилища.

Таким образом, речь идет не об исполнении закона, а о его произвольном и расширительном толковании, о недостатках не правового акта, а правоприменительной практики. Закон о борьбе с терроризмом был исходно предназначен для регулирования локального и кратковременного применения силы там, где требуется немедленная реакция, и нет времени для санкции парламента. Режим контртеррористической операции был использован в августе 1999 г., чтобы задействовать вооруженные силы, не вводя режим чрезвычайного либо военного положения, что потребовало бы санкции парламента (см. выше). Закон "О борьбе с терроризмом" применяется уже несколько лет на территории площадью во многие тысячи квадратных километров.

Обычно для оправдания как массовых несанкционированных обысков и задержаний в ходе "зачисток", так и "адресных спецопераций", должностные лица ссылаются на ст. 13 Закона. Эта статья, позволяющая в ходе контртеррористической операции входить в дома и, вообще говоря, отменяющая неприкосновенность жилища, по сути, восходит (как, впрочем, и сам Закон о борьбе с терроризмом) к "правилу горячего следа" из англосаксонского права: при преследовании преступника, если он скрылся в здании, полиция может немедленно войти туда без специальной на то санкции, нарушая тем самым habeas corpus. В свое время, при принятии Закона, опасения правозащитников вызывало само по себе расширение полномочий силовых структур в ходе контртеррористической операции, т. к. при нынешнем состоянии дисциплины в силовых структурах их массированное бесконтрольное применение неизбежно приводит к массовым нарушениям прав человека. Однако произвольное и расширительное толкование Закона усугубило эти последствия. Сам закон еще предполагает "единство места и времени", но существенное распространение его в пространстве и во времени отрывает следствие (действия силовых структур) от причины (действий террористов), по сути, сделав причину - необязательной54.

Силовым структурам были предоставлены широчайшие полномочия - при отсутствии какой-либо нормативной базы для регулирования использования этих полномочий. Это сегодня признает, в частности, военная прокуратура55.

*   *   *

Таким образом, используя закон "О борьбе с терроризмом" и режим "контртеррористической операции" для ограничения прав человека в зоне вооруженного конфликта в Чеченской Республике, власти Российской Федерации сознательно создали нерегулируемый правовой вакуум, следствием которого стали массовые нарушения прав человека.

*   *   *

7. Нормативные и распорядительные документы, призванные регулировать действия частей и подразделений федеральных сил в ходе "контртеррористической операции"56.

Начиная с середины 2001 года руководство федеральных силовых структур - как Объединенной группировки войск (сил) на Северном Кавказе, так и федерального уровня - выпустило ряд распорядительных документов, направленных на улучшение ситуации с правами человека и предотвращение тяжких преступлений против личности в зоне вооруженного конфликта в Чеченской Республике. В правовом дискурсе эти документы и их исполнение были в течение последнего года едва ли не единственным предметом обсуждения - причем весьма подробного - мы же ограничимся кратким очерком.

*   *   *

24 мая 2001 г. Командующим ОГВ (с) В.Молтенским был подписан приказ №145 "О мерах по повышению активности местных органов власти, населения, правоохранительных органов РФ и эффективности специальных мероприятий в населенных пунктах по выявлению и задержанию главарей и членов бандформирований57 на территории Чеченской республики"58.

В приказе, предлагался простой путь "предупреждения возможных нарушений законов" РФ:

"2. ... привлекать: военных комендантов административных центров и районов республики, глав администрации, начальников поселковых отделений милиции, военных прокуроров административных центров (районов) в зонах (районах) проведения специальных мероприятий.

Приглашение указанных должностных лиц на командный пункт руководителя специальным мероприятием осуществлять по факту начала специального мероприятия (операции) непосредственно в районе проведения мероприятия (операции)..."

Особенно примечательно то, что даже военных прокуроров предполагалось приглашать "по факту начала специального мероприятия", наравне с местными главами администрации - прокурор, видимо, воспринимался как потенциальный "пособник бандитов".

Неудивительно, что при подобном, мягко говоря, формальном подходе Приказ №145 не возымел действия - последствия были также исключительно формальные. Так, в середине июня 2001 г. в Курчалоевском районе должностным лицам - главам администраций, военным комендантам и начальникам отделений милиции - объявляли их права, а одновременно проводилась серия жестоких "зачисток", разумеется, без какого-либо намека на соблюдение приказа №14559. В течение нескольких недель "специальные операции" продолжались практически во всех районах Чечни60.

*   *   *

"Зачистки" в с. Серноводск и ст. Ассиновская в начале июля, сопровождавшиеся грабежами и вымогательством, массовыми незаконными задержаниями - многие сотни человек были доставлены на "фильтрационные пункты" и там подвергнуты избиениям и пыткам, а двое задержанных "исчезли"61 - получили широкую огласку, вызвали международный резонанс и послужили формальным поводом к изданию генеральным прокурором РФ В.Устиновым приказа №46 "Об усилении надзора за соблюдением прав граждан при проведении проверок их регистрации по месту жительства и по месту пребывания62 в Чеченской Республике"63.

Место сотрудников прокураторы в ходе "зачисток" четко определено64:

"1. ... незамедлительно разработать систему мер, обеспечивающих надзор за законностью действий сотрудников и военнослужащих подразделений милиции и внутренних войск, МВД, Минобороны, Минюста и ФСБ России при проведении проверок ..., своевременное пресечение и предупреждение нарушений прав и свобод человека и гражданина.

2. Установить, что при проведении в населенных пунктах проверок ... территориальные прокуроры должны находиться в местной администрации населенного пункта, осуществлять надзор за законностью действий подразделений ... непосредственно на месте, либо проверять обоснованность задержания граждан, изъятии у них документов и имущества не позднее следующего дня".

Приказ №46 еще раз повторил положения приказа №145, касающиеся взаимодействия с главами местных администраций, военными комендантами, начальниками поселковых отделений милиции:

"3. При осуществлении надзора следить за тем, чтобы перед началом проверки о ней были проинформированы и приглашены на место ее проведения представители военной комендатуры города или района, на территории которого находится населенный пункт, временного и постоянного отдела внутренних дел, руководители местной администрации, а при необходимости религиозный лидер или старейшины".

Последовавшие "зачистки" сел Старые Атаги, Чири-Юрт, Аллерой и других65 в конце июля и августе 2001 г. показали, что и приказ Генерального прокурора РФ №46 не смог быстро и существенно изменить обстановку66.

Спустя несколько недель после выхода приказа №46 прокуроры стали появляться в ходе "зачисток" - и сразу же выяснилось, что для введения ситуации в рамки права этого решительно недостаточно. Один сотрудник прокуратуры, находящийся в расположении штаба производящей "зачистку" группировки, на расположенном там "временном фильтрационном пункте" может предотвратить убийства и "исчезновения" задержанных - но не в состоянии контролировать действия тысяч сотрудников силовых структур, одновременно досматривающих десятки домов по всему селу. При этом военнослужащие, сотрудники силовых структур и спецслужб откровенно саботировали усилия сотрудников прокуратуры. Последние, при попытках контролировать действия военных, сталкивались, по сути, с теми же трудностями, что и правозащитники: так, в местах содержания задержанных отсутствовала какая-либо учетная документация, при этом проверка становилась по сути невозможной.

В Приказе №46 были отдельно и подробно регламентированы меры, которые должны были предотвратить "исчезновения" задержанных людей67:

"4. Особое внимание обращать на законность и обоснованность задержания граждан, обязательное составление списка задержанных с полными анкетными данными, указанием даты, времени и оснований задержания, отметкой о том, кем задержан и куда водворен задержанный.

4.1. В случае передачи задержанных во временные отделы внутренних дел (или представителям других силовых структур) для проверки на причастность к незаконным вооруженным формированиям или другим правонарушениям проверять наличие указания, кто из задержанных, когда и кому конкретно был передан, а также наличие подписи должностного лица, получившего задержанного.

4.2. Следить за тем, чтобы о каждом задержании граждан, основаниях задержания и месте содержания уведомлялись их близкие родственники..."

Этот пункт приказа, в случае его исполнения, мог бы остановить "машину смерти", систему незаконных мест содержания, дознания и внесудебных казней, действующую за фасадом официальных ИВС-СИЗО. "Исчезновения", пытки и убийства в Чечне не сводились и не сводятся к "отдельным недостаткам", к "эксцессам исполнителя". За фасадом официальной системы мест содержания задержанных продолжает действовать параллельная, с центром на Ханкале, главной базе федеральных сил. В этой системе незаконных мест содержания к задержанным и "исчезнувшим" применяют жестокие пытки, нередко приводящие к скорой смерти, совершают внесудебные казни. По сути, происходит перенос методов войсковой разведки и спецназа в повседневную практику сил правопорядка, которые таким образом превращаются в "эскадроны смерти". Очевидно, что в этой неофициальной системе следствие раздроблено, насилие "приватизировано", по сути дела, разрушается следствие как государственный институт68. Между тем, надзор за следствием, дознанием и местами содержания задержанных входит в функции прокуратуры. Попытка В.Устинова вернуть себе контроль над этими сферами - не только шаг к восстановлению законности. Помимо всего прочего, пункт 4 Приказа может расцениваться как здоровый "административный рефлекс"69.

Именно этот пункт Приказа №46 можно было назвать новым и, по сути, важнейшим. И как раз в этом пункте исполнение Приказа было провалено.

Оказалось, что прокуратура не может установить сам факт исчезновения человека в ходе "зачистки", в то время, когда его еще возможно спасти. Невозможно70 установить, кто конкретно или какие структуры задержали человека - лица их скрыты под масками, они не представляются и не предъявляют оснований для задержания. Невозможно установить, на каком автомобиле или бронетранспортере увезли задержанного, чтобы проследить его дальнейшую судьбу - номера на них отсутствуют или замазаны грязью. Наконец, невозможно выяснить, помещен ли задержанный в законные места содержания, находящиеся под контролем органов прокуратуры, или же "исчез" - по окончании "зачистки" не оглашаются списки задержанных. Попытки органов прокуратуры ЧР и военной прокуратуры наладить контроль за "временными фильтрационными пунктами", иными незаконными местами содержания задержанных были неуспешны, непродолжительны и не слишком настойчивы. Есть примеры "исчезновения" людей непосредственно "из рук" у Прокурора Чеченской Республики71.

*   *   *

Попытки дальнейшей регламентации действий "силовиков" продолжались. В результате проведения на Гражданском форуме в Москве (20-21 ноября 2001 г.) дискуссии и переговоров по проблемам вооруженного конфликта в Чечне контакты между руководством силовых структур и правозащитниками стали регулярными: удалось договориться о встречах в Чечне раз в месяц и в Москве - раз в три месяца. На первой же встрече в с. Знаменское 12 января 2002 г.72 командующий ОГВ (с) В.Молтенской согласился с очевидными требованиями: в ходе "зачисток" старшие входящих в дома групп должны представляться, на технике должны быть различимые номера, списки задержанных должны оглашаться сразу по окончании "зачистки". Однако на второй встрече 28 февраля представители командования отрицали саму необходимость таких действий. Только после встречи 22 марта в Москве в администрации Президента РФ удалось добиться закрепления этих требований в приказе Командующего ОГВ (с) №80 от 27 марта 2002 г. "О мерах по повышению активности местных органов власти, населения, правоохранительных органов РФ в борьбе с нарушениями законности, о ответственности должностных лиц за нарушения законности и правопорядка при проведении специальных операций73 и адресных мероприятий в населенных пунктах Чеченской Республики"74:

"2. ... в ходе проведения специальных операций ... привлекать: военных комендантов административных центров и районов республики, глав администраций населенных пунктов, священнослужителей, старейшин, начальников поселковых отделений милиции, военных прокуроров административных центров (районов) начальников органов ФСБ РФ административных центров (районов) ...

При завершении адресного мероприятия ... составлять акт, который подписывается руководителем специальной операции, главой администрации города (района, населенного пункта), прокурором административного центра (района), начальником органа ФСБ административного центра (района), начальником временного ОВД (начальником поселкового отделения милиции) ... Акт утверждается командующим ОГВ (С) в СКР. К акту прилагать списки задержанных в ходе операции лиц, перечень изъятого оружия, боеприпасов, взрывчатых и наркотических средств, документов, денежных средств, имущества и т.д. ...

3. Старшим досмотровых групп ... в обязательном порядке представляться хозяевам домовладения с четким указанием своего воинского звания и фамилии, а также цели осуществляемой проверки (досмотра). Без оперативной необходимости исключить применение масок ... В ходе проверок проявлять такт, выдержку и вежливость ...

4. На всех автотранспортных средствах и боевых машинах ... иметь государственные регистрационные знаки и хорошо различимые бортовые (башенные) номера".

Два пункта приказа №80 были посвящены укреплению дисциплины и управляемости войск:

"1. ... специальные операции и адресные мероприятия ... проводить только с личного разрешения командующего Объединенной группировкой войск (сил) в СКР и в соответствии с утвержденными им планами.

5. В ходе подготовки и проведении специальных операций ... принять дополнительные организационные и воспитательные меры для исключения случаев мародерства, физического и морального оскорбления гражданских лиц. ... по каждому факту мародерства проводить тщательное расследование, докладывать в штаб ОГВ (С) и возбуждать уголовные дела ..."

Приказ Командующего ОГВ(с) №80 стал единственным "сухим осадком", единственным реальным результатом шести месяцев встреч и консультаций представителей неправительственных организаций и органов власти75. Но и этот единственный результат делал весь переговорный процесс осмысленным: приказ, в случае его исполнения по существу, мог стать заметным шагом в начале пути к улучшению ситуации с правами человека в Чеченской Республике. "Заметным" приказ стал - по радио и телевидению (особенно в Чеченской Республике) представители властей разных уровней многократно сообщали о нем, как о "значительном прорыве в деле защиты прав человека в Чечне".

Однако время, прошедшее с момента его издания, напротив, показало, что нормы приказа повсеместно и злостно не исполнялись, и ситуация, скорее, даже ухудшилась76. Ни одна из многочисленных "зачисток" не проводилась в соответствии с положениями приказа №80. По-прежнему в ходе "зачисток" не представлявшиеся хозяевам сотрудники федеральных силовых структур в масках врывались в дома, оскорбляли и избивали жителей, занимались грабежом, увозили в неизвестном направлении людей. Бортовые и башенные номера на бронемашинах отсутствовали, были замазаны грязью или закрыты брезентом. Местная администрация к проведению зачисток не привлекалась. Задержанных по-прежнему избивали и пытали. Никакие списки задержанных главам администраций не передавались. Только одно положение приказа выполнялось: от глав местных администраций военные в конце "зачисток" требовали подписать акт об отсутствии претензий. Очевидно, все это могло происходить либо по прямому приказанию, либо при попустительстве руководителей спецопераций77. В ходе "адресных мероприятий" "приехавшие на бронетранспортерах люди в камуфляжной форме" по-прежнему похищали местных жителей из домов. Трупы некоторых из похищенных со следами пыток позже находили в заброшенных строениях, на опушках рощ и т.п. Чаще, чем до издания приказа, тела задержанных взрывали - сложно было не только опознать останки, но подчас и установить, скольким людям они принадлежат.

В этом, собственно, и состоит "современная правоприменительная практика" в Чеченской Республике.

*   *   *

Общий вывод: приказы издают, но не исполняют. Почему?

На этот естественный вопрос есть несколько простых ответов. Возможно, потеряна управляемость федеральными силами в Чеченской Республике, и ни командование, ни прокуратура не способны повлиять на образ действий непосредственных исполнителей. Возможно также, что приказы издаются формально, а на самом деле выпускающие их эти должностные лица ничуть не озабочены массовыми нарушениями прав человека. Представляется, что оба эти ответа верны, но лишь отчасти - как любые простые объяснения78.

Ставя этот вопрос, автор позволяет себе не искать ответ на него в рамках данного текста, ограничившись некоторыми соображениями, которые подсказывает сама модальность текстов приказов.

*   *   *

На первый взгляд, уже само по себе издание приказов №145, №46, №80 может показаться удивительным, или, по крайней мере, нелогичным. Ведь, как показано выше, со второй половины 1999 г. официальные представители и должностные лица Российской Федерации - в том числе и на самом высоком уровне - сознательно и последовательно выводили события на Северном Кавказе из контекста права, как национального, так и международного. Обнародуемые журналистами и правозащитниками сообщения о творимых федеральными силовыми структурами нарушениях прав человека, норм гуманитарного права, о военных преступлениях и преступлениях против человечности, с порога отрицались79. Заявления и резолюции межправительственных организаций по ситуации в Чеченской Республике формально объявлялись вмешательством во внутренние дела России, основанным на недостоверной информации, а, по сути, - игнорировались80.

*   *   *

Несомненно, поводом для издания распорядительных документов, защищающих гражданское население, стали не сами по себе преступления, а их широкая огласка журналистами и правозащитниками, и реакция международного сообщества. Эта огласка не улучшала образ российского государства на мировой арене, а силовых структур - внутри страны.

Именно такое впечатление "навязанного извне" производит приказ №145, в котором, в частности, говорилось:

"В последнее время участились жалобы гражданского населения Чеченской Республики о якобы имеющихся случаях "противоправных действий" [Здесь и ниже выделение мое - А.Ч.]подразделений Объединенной группировки ... в ходе проведения специальных мероприятий ...

В целях предупреждения возможных нарушений законов РФ ... ПРИКАЗЫВАЮ ..."

Особенно примечательны оговорки о "якобы имеющихся случаях "противоправных действий" подразделений" и о "возможных нарушениях законов" - командующий, издавая этот приказ, продолжает отрицать то, что его подчиненные творят преступления.

*   *   *

Через два месяца генеральный прокурор РФ В.Устинов начинает свой приказ №46 с неожиданно жесткой констатации, открыто называя непосредственный повод его издания:

"3-4 июля 2001 года сотрудниками и военнослужащими подразделений Объединенной группировки войск (сил), в ходе осуществления контртеррористической операции на территории Чеченской Республики в населенных пунктах Ассиновская и Серноводск, была проведена проверка соблюдения гражданами правил регистрации по месту жительства и пребывания.

По окончании проверки в органы прокуратуры республики поступили многочисленные обращения от населения о незаконном задержании жителей, применении к ним насильственных действий, других нарушениях прав и свобод человека и гражданина, что послужило основанием для возбуждения ряда уголовных дел.

Такое положение свидетельствует о том, что прокуратура Чеченской Республики, территориальные и военные прокуроры пока не добились неукоснительного соблюдения установленного порядка проверки..."

Спустя два года после начала "контртеррористической операции" одно из высших должностных лиц России, надзирающих за соблюдением законности, публично признает, что ситуация не просто неблагополучна, но констатирует массовые нарушения прав мирного населения федеральными силовыми структурами при проведении "зачисток".

*   *   *

Восемь месяцев спустя приказ Командующего ОГВ (с) №80, содержит еще более однозначные формулировки:

"Анализ служебно-боевой деятельности ... свидетельствует о том, что ... продолжают иметь место факты противоправных действий военнослужащих федеральных сил по отношению к гражданскому населению.

По жалобам граждан и руководителей органов местного самоуправления неоднократно проводились служебные расследования и прокурорские проверки, в ходе которых вскрывались факты мародерства, оскорблений, грубости и превышения должностных полномочий со стороны военнослужащих федеральных сил.

Случаи противоправных действий военнослужащих по отношению к гражданскому населению оказывают чрезвычайно негативное воздействие на процесс стабилизации обстановки в республике, сводят на нет усилия командования по обеспечению безопасности, правопорядка и благоприятных условия для возрождения социально-экономической жизни. Более того, они ведут к разжиганию антироссийских настроений и дают лидерам НВФ дополнительные возможности для пополнения рядов бандформировний новыми членами и пособниками.

Становясь достоянием гласности, эти факты эффективно используются лидерами бандформирований, их пособниками ... для дискредитации руководства России, командования группировки войск, военнослужащих, которые принимают участие в контртеррористической операции, служат питательной почвой для ведения информационной войны против России. ..."

Таким образом, все усилия военного командования и правоохранительных органов по заполнению правового вакуума в зоне вооруженного конфликта в Чечне, можно охарактеризовать словами: слишком поздно и слишком мало.

Приказ №80 обоснован ссылками не на отдельные эпизоды, но на "анализ служебно-боевой деятельности" группировки в целом, на результаты "неоднократно проводившихся служебных расследований и прокурорских проверок".

Если перевести с казенного "новояза", то 80-й приказ звучит, как приговор, вынесенный властью самой себе.

*   *   *

Таким образом, власти Российской Федерации в зоне вооруженного конфликта в Чеченской Республике:

• не желая международного вмешательства или контроля и по-прежнему надеясь представить происходящее "внутренним делом государства", последовательно и сознательно выводили ситуацию за рамки норм гуманитарного права и, тем самым, нарушая свои международные обязательства;
• сознательно и последовательно подменяли понятия, "борьбу с терроризмом" и "борьбу с сепаратизмом", ликвидацию бандитов и восстановление суверенитета - чтобы найти предлог для отказа от политического урегулирования кризиса, и тем самым также нарушая свои международные обязательства;
• ограничивая права человека, но, не желая положенного международными пактами о правах человека международного вмешательства или контроля, последовательно и сознательно нарушали эти пакты, опять-таки надеясь представить происходящее "внутренним делом государства";
• желая избежать также парламентского или какого-либо иного внутреннего контроля, последовательно и сознательно выводили правовую ситуацию за рамки законодательства национального;
• использовали закон "О борьбе с терроризмом" и режим "контртеррористической операции" с тем, чтобы задействовать вооруженные силы в обход парламентского контроля, однако стремились представить происходящее "частью мировой войны с терроризмом";
• используя этот закон для ограничения прав граждан, сознательно создали нерегулируемый правовой вакуум, следствием которого стали массовые нарушения прав человека, военные преступления и преступления против человечества;
• предпринимали усилия по заполнению правового вакуума путем издания отдельных приказов, которые, однако, можно охарактеризовать словами: слишком поздно и слишком мало.

Примечания

1 В ходе "первой чеченской войны" 1994-1996 гг. использовался другой эвфемизм - "разоружение незаконных бандформирований".

2 Термин этот впервые использован в документе международного права (Конвенция о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта) в 1954 г. и охватывает любую ситуацию, независимо от ее правовой квалификации, в которой ДВЕ ИЛИ БОЛЕЕ СТОРОН противостоят друг другу с оружием в руках.

3 Оценка "снизу", по официальным данным.

4 "...поскольку таковые не являются вооруженными конфликтами" - Дополнительный протокол II к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающийся защиты жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера, принят 8 июня 1977 года, ст. 1 - далее "Второй дополнительный протокол".

5 Второй дополнительный протокол, ст. 1).

6 Хотя изредка они демонстративно входили в села - даже в районные центры! - проводили там "зачистки", и выставляли на дорогах "блок-посты"; видимо, все это делалось только для того, чтобы этот "контроль части территории" показать.

7 "...сам факт, что "зачистки" в одном и том же селе проходят без конца одна за другой - свидетельство того, насколько они неэффективны. Один из правозащитников ... приехал в предгорное село (тоже без конца "зачищавшееся") сразу после очередной спецоперации и тотчас попал под плотную опеку одной из "боевицких" структур. Парни с рацией сопровождали его повсеместно ... потом сделали ему выговор: как, мол, приехал в село, не предупредив ... "Хорошо, ты нам попался, а тут ведь есть и другие". С другими ... тоже столкнулся. Вынырнул внезапно "Жигуленок", высыпали оттуда совсем другие юноши, тоже с рациями, и принялись яростно ругаться по-чеченски с теми, кто его сопровождал. ... оказалось, что сопровождение - масхадовские боевики, которые в отвратительных отношениях с ваххабитскими отрядами. ... И те, и другие прекрасно себя чувствуют ... буквально через два дня после "зачистки". (Г.Ковальская, "Слово и дело", "Еженедельный журнал", №20, 28 мая 2002 г., сс. 12-15.).

8 "Контроль части территории" - единственный критерий, который выполняется строго, поскольку, кроме Чечни, остальные 88 субъектов федерации не ставят под сомнение свой статус.

9 Только в феврале-марте 2000 г.: десантники из 76-й Псковской воздушно-десантной дивизии и спецназовцы из Ленинградского военного округа, которым не была оказана помощь со стороны других частей Объединенной группировки, и - вопиющий случай! - подмосковные ОМОНовцы, расстрелянные другим милицейским спецподразделением из Московской же области.

10 См. раздел 7 настоящей статьи.

11 Многочисленные примеры которых приведены на нашем сайте.

12 Или "бандиты", как в "первую чеченскую войну".

13 Нормы международного права, направленные на смягчение последствий войны, ограничивая выбор средств и методов ведения военных действий и защищая лиц, не принимающих или переставших принимать участие в военных действиях, и объекты, не служащие непосредственно военным целям.

14 Международное право запрещает ведение войн, за исключением осуществления государствами права на защиту от нападения - но существование гуманитарного права не противоречит принципу запрещения войны как таковой: оно просто вступает в действие с началом вооруженного конфликта, независимо от того, оправдано или нет применение вооруженной силы.

15 Резолюция ООН №2444, принята без возражений в 1968 г. Генеральной Ассамблеей, относится ко всем вооруженным конфликтам - и международным, и немеждународным.

16 Приняты 12 августа 1949 г.; в них, в свою очередь, получило развитие "право Нюрнберга". В приговоре Международного военного трибунала в 1946 г. отмечалось, что нормы гуманитарного права, изложенные в ряде конвенций, следует считать частью международного права, обязательного для всех стран, независимо от того, присоединились они или нет к этим конвенциям. Генеральная Ассамблея ООН на своей первой сессии 11 декабря 1946 г. единогласно постановила, что "право Нюрнберга" является неотъемлемой частью международного права.

17 Резолюция Комиссии ООН по правам человека E/CN.4/2001/L.24 от 20 апреля 2001 г.

18 Резолюция Парламентской ассамблеи Совета Европы от 25 января 2001 г.

19 Существует точка зрения, что данный конфликт следует рассматривать в контексте Первого дополнительного протокола, пункт 4 статьи 1 которого гласит, что к его компетенции относятся "вооруженные конфликты, в которых народы ведут борьбу против колониального господства и иностранной оккупации и против расистских режимов в осуществлении своего права на самоопределение, закрепленного в Уставе ООН и Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН" - в этом случае оценка действий обеих сторон конфликта, стала бы жестче, не изменившись по существу.

20 "Суверенитет Российской Федерации распространяется на всю ее территорию. Конституция Российской Федерации и федеральные законы имеют верховенство на всей территории Российской Федерации. Российская Федерация обеспечивает целостность и неприкосновенность своей территории" - ст. 4 Конституции РФ.

21 "Чеченская Республика - суверенное и независимое демократическое правовое государство, созданное в результате самоопределения чеченского народа. Она обладает верховным правом в отношении своей территории и национальных богатств; самостоятельно определяет свою внешнюю и внутреннюю политику; принимает Конституцию и Законы, обладающие верховенством на ее территории. Государственный суверенитет и независимость Чеченской Республики неделим, незыблем и к полномочиям органов государственной власти не относится" - ст. 1 Конституции ЧРИ.

22 Как в Конституции РСФСР, так и в новой Конституции РФ, принятой в 1993 г.

23 Подробнее о российско-чеченских отношениях до 1994 г. (до "первой войны") см. в статье В.Когана-Ясного "Политический аспект отношений федеральных органов власти Российской Федерации с Чеченской Республикой в 1990-1994 гг." и в "Хронике событий" в книге "Россия-Чечня: цепь ошибок и преступлений", под ред. О.Орлова и А.Черкасова, М., Общество "Мемориал" - издательство "Звенья", 1998.

24 В тексте соглашений стороны, "признавая недопустимость применения вооруженной силы или угрозы ее применения при решении спорных вопросов, исходя из общепризнанного права народов на самоопределение, принципов равноправия, добровольности и свободы волеизъявления, укрепления межнационального согласия и безопасности народов, изъявляя волю к безусловной защите прав и свобод человека и гражданина независимо от национальной принадлежности, вероисповедания, места жительства и иных различий, пресечению актов насилия в отношении политических оппонентов, исходя при этом из всемирной декларации прав человека 1949 г. и Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г., совместно разработали Принципы определения основ взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской республикой, на основе которых будет строиться дальнейший переговорный процесс". В ст.1 "Принципов...", заявлено, что "Соглашение об основах взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской Республикой, определяемых в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права, должно быть достигнуто до 31 декабря 2001 года".

25 Был избран на всеобщих выборах под международным контролем 27 января 1997 г.

26 Именно этим, кстати, объясняется то, что в 1995 г. в зону вооруженного конфликта была допущена Группа содействия ОБСЕ, сыгравшая активную роль в урегулировании; федеральная сторона считает, что мандат политического урегулирования полностью реализован Группой содействия в 1997 г., с проведением выборов и заключением двустороннего договора. Между тем, Комиссия ООН по правам человека в своей резолюции E/CN.4/2001/L.24 от 20 апреля 2001 г.: "... призывает правительство Российской Федерации обеспечить безотлагательное возвращение Группы помощи Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе в Чеченскую Республику и создать необходимые условия для выполнения ею своего мандата и подчеркивает, что важнейшее значение имеет политическое урегулирование и что помощь Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе будет способствовать достижению этой цели; ...".

27 Впрочем, есть и иные точки зрения. Согласно одной из них, при отсутствии ГОСУДАРСТВЕННОЙ политики в отношении Чечни, российские спецслужбы сознательно и ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНО поддерживали там экстремистские силы и, в частности, поощряли захват заложников - с тем, чтобы, не дав укрепиться режиму А.Масхадова, создать объективные и субъективные предпосылки для возможного, при изменении внутриполитической ситуации в России, повторения попытки вернуть мятежную провинцию "в лоно". Если этот план существовал, то нельзя не признать его успех: похищением Г.Шпигуна группировкой братьев Ахмадовых, урус-мартановких "ваххабистов" был "взведен курок" войны, Басаев и Хаттаб вторжением в Дагестан "ваххабитских" отрядов "нажали на спуск". Прямых доказательств этой версии - как и той, что высказана в основном тексте - нет, и авторские предпочтения основываются, скорее, на принципе "бритвы Оккама". Косвенное доказательство соучастия спецслужб в похищениях людей (или, по крайней мере, покрывательства и "крышевания" экстремистов) - арест в мае 1999 г. в Москве Т.-А.Атгиреева, ведшего переговоры, которые, в случае успеха, позволили бы уничтожить лидеров похитителей людей в Чечне своими силами. Арест был произведен ФСБ, возглавлявшейся В.В.Путиным, сорвал российско-чеченские переговоры, и, как теперь ясно, сделал вторую чеченскую войну неизбежной. С другой стороны, это событие относится к периоду, когда военная машина уже была запущена, и ничего не доказывает в отношении предшествовавших тридцати двух месяцев. Наиболее же последовательная версия зачисляла все совершенные в Чечне преступления на счет "агентуры российских спецслужб", записывая в ее ряды, в том числе, и известных полевых командиров. Эту версию высказывали некоторые сторонники независимости Ичкерии - тем самым, парадоксальным образом, отрицая саму эту независимость, ибо многолетняя свободная криминальная деятельность российских спецслужб означала отсутствие иной власти в Чечне как таковой...

28 В России - "власть", для обеспечения "преемственности", проекта "Наследник"; в Чечне - наоборот, "оппозиция", нуждавшаяся в обострении обстановки для политического выживания.

29 В этом аспекте в официальных пропагандистских текстах примечательно отождествление, а по сути - подмена понятий: "террорист" и "сепаратист". Между тем, первый в любом случае стоит за рамками закона, а второй вполне может действовать законными, ненасильственными методами.

30 Подробнее см.: "Позиция общества "Мемориал" в связи с вооруженным конфликтом в Чечне", декабрь 1999 г.: "Общество "Мемориал" рассматривает применяемые средства как продолжение не преодоленной советской традиции применения неизбирательного насилия (массового террора) для достижения политических целей".

31 См., например, Резолюцию всероссийского чрезвычайного съезда в защиту прав человека о ситуации в Чечне (21 января 2001 г.): "... Мы ... требуем от Президента России В.В.Путина начать переговоры без предварительных условий с президентом Чеченской Республики Ичкерия А.Масхадовым, легитимность которого была признана международным сообществом и самим правительством России. ..."

32 См. Резолюцию Парламентской ассамблеи Совета Европы от 25 января 2001 г.: "... 3. Ассамблея повторяет свою убежденность, что Российская Федерация не действует в соответствии с принципами и нормами СЕ (Совета Европы) в ходе ведения военной компании в Чеченской республике. Следовательно, Ассамблея считает, что многие из требований, поставленных ею перед Россией по отношению к конфликту, являются действительными и обязательными для выполнения. С 1999 года российские власти не предприняли никакого диалога по политическому решению с избранными представителями власти в Чеченской республике. ... 16. ... Ассамблея подчеркивает, что без политического решения, которое приемлемо для большинства жителей Чечни, в ЧР не может быть устойчивой стабильности, какие бы финансовые средства не были выделены для этой цели. ..."

33 Комиссия ООН по правам человека в своей резолюции E/CN.4/2001/L.24 от 20 апреля 2001 г.: "... призывает все стороны конфликта предпринять незамедлительные шаги по прекращению продолжающихся боевых действий неизбирательного применения силы и в срочном порядке заняться поиском политического решения в целях достижения мирного урегулирования кризиса при полном соблюдении суверенитета и территориальной целостности Российской Федерации; ..."

34 Международный пакт о гражданских и политических правах, принят Генеральной Ассамблеей ООН 16 декабря 1966 г., вступил в силу 3 января 1976 г.

35 Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, принятая Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1984 г., вступила в силу 26 июня 1987 г.

36 Конвенция ратифицирована 30 марта 1998 г. и вступила в силу в России с 5 мая 1998 г.

37 Ст. 15. Отступление от соблюдения обязательств в чрезвычайных ситуациях. 1. В случае войны или при иных чрезвычайных обстоятельствах, угрожающих жизни нации, любая из Высоких Договаривающихся Сторон может принимать меры в отступление от ее обязательств по настоящей Конвенции только в той степени, в какой это обусловлено чрезвычайностью обстоятельств, при условии, что такие меры не противоречат другим ее обязательствам по международному праву. 2. Это положение не может служить основанием для какого-либо отступления от положений статьи 2, за исключением случаев гибели людей в результате правомерных военных действий, или от положений статьи 3 пункта (1) статьи 4 и статьи 7. 3. Любая из Высоких Договаривающихся сторон, использующая это право отступления, исчерпывающим образом информирует Генерального секретаря Совета Европы о введенных ею мерах и о причинах их принятия. Она также ставит в известность Генерального секретаря Совета Европы о дате прекращения действия таких мер и возобновлении осуществления положений Конвенции в полном объеме.

38 Подробнее см. также юридическую экспертизу сотрудника Правозащитного центра "Мемориал" М. Е. Петросян "Некоторые правовые аспекты проведения военной акции в Чечне." и "Заключение (в связи с запросом ПЦ "Мемориал") о правомерности использования Вооруженных Сил РФ в боевых действиях на территории Республики Дагестан, Чеченской Республики, в пограничных с ней республиках; ограничения прав граждан в Чеченской Республике, а также в приграничных с ней территориях; использования спецотрядов Министерства юстиции РФ для блокирования дорог, воспрепятствования передвижения вынужденных переселенцев из Чеченской Республики в Ингушетию. выполнено Председателем региональной общественной организации "Независимый экспертно-правовой совет", к.ю.н., советником юстиции, членом Постоянной палаты по правам человека при Президенте РФ М.Ф.Поляковой. В: Байсаев У.В. и др. Нарушения прав человека и норм гуманитарного права в ходе вооруженного конфликта в Чечне. Выпуск 2. "Зачистка: Поселок Новые Алды. 5 февраля 2000 г. Преднамеренные преступления против мирного населения. М.: Звенья, 2000. С.11-17.

39 "...попытки насильственного изменения конституционного строя, массовые беспорядки, сопровождающиеся насилием, межнациональные конфликты, блокада отдельных местностей, угроза жизни и безопасности граждан или нормальной деятельности государственных институтов".

40 Использование Вооруженных Сил допускалось лишь в исключительных случаях при проведении аварийно-спасательных работ по ликвидации последствий стихийных бедствий, техногенных катастроф и т.п.).

41 Ст. 27 указывала, что ЧП "не может служить основанием для применения пыток, жестокого, бесчеловечного или унижающего человеческое достоинство обращения"; ст. ст. 28 и 33 - что порядок применения силы и огнестрельного оружия регулируются законом и не подлежат изменению в условиях чрезвычайного положения и что неправомерное применение силы сотрудниками органов внутренних дел и военнослужащих и превышение ими служебных полномочий, включая нарушение гарантий прав граждан, влечет за собой ответственность, и т.п. Подробнее см. юридическую экспертизу М.Е.Петросян.

42 Именно поэтому проект Закона о ЧП был, кажется, первым, предложенным летом 1988 г. правозащитниками тогда еще союзному руководству. В 1999 г., еще до начала вооруженного конфликта, федеральная власть отказывалась использовать Закон о ЧП для ограничения - в рамках права - прав и свобод граждан в прилегающих к Чеченской Республике районах - см., например, справку "Положение в Курском районе Ставропольского края" от 8 апреля 1999 г. и "Открытое письмо ПЦ "Мемориал" Президенту РФ Б.Н.Ельцину по поводу событий на Северном Кавказе от 29 июня 1999 г. При этом использовались надуманные и не соответствующие действительности аргументы - от "неизбежной отмены выборов" в этом случае до прекращения действия Закона о ЧП в 1993 г.

43 "В период военного положения Вооруженные Силы Российской Федерации, другие войска, воинские формирования и органы могут вести боевые действия по отражению агрессии независимо от объявления состояния войны".

44 Федеральный конституционный Закон "О военном положении" от 30 января 2002 г. был принят как раз в период "второй чеченской войны". Закон был одобрен Государственной Думой в первом чтении 19 апреля 2001 г., а 27 декабря того же года - в третьем; одобрен Советом Федерации сразу же после рождественских каникул, 16 января 2002 г.; подписан Президентом, и вступил в силу 2 февраля. Впрочем, принятие Закона не оказало никакого влияния на события в Чеченской Республике.

45 Подробнее см. также юридическую экспертизу М. Е. Петросян и заключение М.Ф.Поляковой.

46 Не говоря о том, что, даже если исходить из признания независимости ЧРИ, имело место не агрессия, направленная против РФ, а проникновение неподконтрольных властям ЧРИ вооруженных группировок на территорию Республики Дагестан, субъекта РФ.

47 Утвержденная Указом Президента от 17.12.97 г. №1300, Концепция, однако, как прямо указано в ее тексте, является "политическим документом", а не юридическим.

48 См., например, Заявление правительства РФ от 23 октября 1999 г. "О ситуации в Чеченской республике и мерах по ее урегулированию".

49 "...любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения" - ст. 15 п. 3 Конституции РФ.

50 В 2002 г. этот Указ частично опубликован.

51 О "контртеррористической операции" официальные лица заговорили еще в августе 1999 г., до террористических актов в городах России.

52 Подробнее см. также юридическую экспертизу М. Е. Петросян и заключение М.Ф.Поляковой.

53 См.: С.А.Пашин, Член Независимого экспертно-правового совета, кандидат юридических наук, заслуженный юрист РСФСР СПРАВКА "О правомерности массового несанкционированного вторжения представителей власти в жилища" от 19 марта 2002 г.

54 Например, "зачистка" села может быть проведена без должного оформления, со ссылкой на подрыв фугаса, совершенный много ранее и в другом районе.

55 Из выступления представителя военной прокуратуры на встрече в Знаменском 28 февраля 2002 г.: "...Четкая правовая база, регламентирующая проведение "спецоперации", даже контртеррористической операции в целом, она не разработана. Есть закон, основной базовый закон "О борьбе с терроризмом", где дается право задерживать до выяснения и установления личности лиц. В тоже время сроки задержания в том законе не обозначены - вы читали, наверное, статью 13 закона. Сам механизм требует усовершенствования: вы правильно подметили, что закон, скорее всего, был принят в сыром виде - да более того! Поэтому здесь приходится задействовать, притягивать, будем говорить, ряд нормативных актов: это и "Кодекс об административных правонарушениях", и уголовно-процессуальное законодательство, и Указ президента "О борьбе с бродяжничеством и попрошайничеством" - то есть здесь задействован целый комплекс законов..."

56 К данному разделу есть масса примеров; читатель может адресоваться к материалам ПЦ "Мемориал" о положении в зоне вооруженного конфликта в Чеченской Республике во второй половине 2001-го и в 2002-м гг., размещенным на сайте в разделе "События на Северном Кавказе".

57 Т. е. "зачисток".

58 Факсимиле выписки из приказа №145 "О мерах по повышению активности местных органов власти, населения, правоохранительных органов РФ и эффективности специальных мероприятий в населенных пунктах по выявлению и задержанию главарей и членов бандформирований на территории Чеченской республики", текст которой заверил заместитель председателя Правительства ЧР Ю.П.Эм, см. на сайте "Мемориала".

59 См. "Зачистки" в Курчалоевском районе", сообщение от 9 июля 2001 г., на сайте "Мемориала".

60 См., например, "Зачистки" в селе Чири-Юрт: май-июль 2001 г.", сообщение от 30 июля 2001 г., и "Зачистка" поселка Черноречье", сообщение от 10 июля 2001 г. на сайте "Мемориала".

61 См. материал "Зачистка" Серноводска и Ассиновской - карательная акция" от 5 июля 2001 г. на сайте "Мемориала".

62 Т. е. опять-таки "зачисток".

63 Текст приказа Генерального прокурора РФ В.В.Устинова №46 от 25 июля 2001 г. "Об усилении надзора за соблюдением прав граждан при проведении проверок их регистрации по месту жительства и по месту пребывания в Чеченской Республике" см. на сайте "Мемориала".

64 Они теперь не "пособники бандитов".

65 См. "Зачистки" в селе Чири-Юрт: май-июль 2001 г.", сообщение от 30 июля 2001 г.; "Зачистка" в селе Цоцин-Юрт", сообщение от 6 августа 2001 г.; "Зачистка" в Старых Атагах", сообщение от 13 августа 2001 г.; "Зачистка" села Аллерой", сообщение от 2 сентября 2001 г. и другие на сайте "Мемориала".

66 Подробнее см. материал "Послесловие к тексту приказа Генерального Прокурора по событиям в Серноводске и Ассиновской 3-4 июля 2001 г." от 12 сентября 2001 г. на сайте ПЦ "Мемориал".

67 Общее число таких "исчезновений" составляет, возможно, от одной до двух тысяч. Наряду с "зачистками", "исчезновения" представляют собою наиболее чудовищные проявления и одновременно - саму суть "контртеррористической операции" в Чеченской Республике. Несколько сотен подобных эпизодов перечислены в "Списке гражданских лиц, задержанных в зоне вооруженного конфликта в Чеченской Республике представителями федеральных силовых структур, и в дальнейшем "исчезнувших" или убитых", размещенном на сайте "Мемориала".

68 Подробнее см., например, Доклад ПЦ "Мемориал" о применении пыток в зоне вооруженного конфликта в Чечне, представленный в мае 2002 г. в Комитет против пыток Организации Объединенных Наций, размещенный на сайте "Мемориал".

69 Собственно, любая "система сдержек и противовесов" держится именно на конкуренции чиновничьем эгоизме и борьбе за "сферы влияния".

70 Здесь и далее слово "невозможно" означает: невозможно для родственников, подающих заявление в прокуратуру, а от сотрудника прокуратуры требует значительных усилий, затрат времени и готовности идти на конфликт с офицерами и должностными лицами.

71 Так, Алсултанов Магомед-Эмин Соипович, 1979 г. р., вместе с двоюродным братом, Алсултановым Хан-Али Ималиевичем, 1970 г. р., прож. в с. Аллерой, ул. Кавказская, д.36, был задержан 17 августа 2001 г. в ходе "зачистки" федеральными силами с. Аллерой, которой командовал генерал Богдановский. Алсултановы содержались в расположении воинской части на высоте между селами Аллерой и Центорой - этот "фильтрационный пункт" военные называют "Титаник". Там в ходе проверки их видел прокурор ЧР В.Чернов. Затем Алсултановы "исчезли". Родствениики обращались в различные официальные структуры, прокуратурой ЧР было возбуждено уголовное дело. В ходе расследования установлено, что "братья Алсултановы были переданы на фильтрационный пункт под ответственность работника УФСБ по ЧР Барышева С.Н. [Подполковник Сергей Николаевич Барышев - начальник фильтрационного пункта - А.Ч.], который, в свою очередь, передал задержанных военнослужащим для доставления в ИВС Курчалоевского ВОВД, однако в ИВС Курчалоевского ВОВД братья Алсултановы переданы не были, их местопребывания внастоящее время неизвестно; расследование дела по факту похищения Алсултановых проводится военной прокуратурой Чеченской Республики" (из ответа и. о. прокурора Аргунской межрайонной прокуратуры Р.В.Тишина №117 от 12 февраля 2002 г.). Многочисленные примеры подобных "исчезновений" приведены в "Списке гражданских лиц, задержанных в зоне вооруженного конфликта в Чеченской Республике представителями федеральных силовых структур, и в дальнейшем "исчезнувших" или убитых", размещенном на сайте "Мемориала".

72 Стенограмма этой встречи, как и стенограммы последовавших встреч в Знаменском 28 февраля, в Москве 22 марта и в Грозном 25 апреля, размещена на сайте "Мемориала".

73 Т. е. снова "зачисток" - уже третье официальное определение!

74 Текст Приказа Командующего ОГВ (с) №80 от 27 марта "О мерах по повышению активности местных органов власти, населения, правоохранительных органов РФ в борьбе с нарушениями законности, о ответственности должностных лиц за нарушения законности и правопорядка при проведении специальных операций и адресных мероприятий в населенных пунктах Чеченской Республики" размещен на сайте общества "Мемориал".

75 Подробнее см. "Письмо ряда неправительственных организаций в адрес главы аппарата Специального представителя Президента РФ по обеспечению прав человека в Чеченской Республике Ю.П.Пузанова и помощника Президента РФ С.В.Ястржембского" на сайте "Мемориала".

76 О влиянии Приказа №80 на ситуацию в Чеченской Республике см. следующие размещенные в апреле-июне 2002 г. на сайте "Мемориала" тексты: "О приказе Командующего объединенной группировкой войск (сил) в Чеченской Республике №80"; "Зачистка" в с. Цоцин-Юрт (25 марта-1 апреля 2002 года)"; "Зачистка" в селе Алхан-Кала 11-15 апреля 2002 года - приказ Молтенского не выполняется"; Письмо командующему ОГВ (с) в Чеченской Республике генерал-лейтенанту В.И.Молтенскому, прокурору Чеченской Республики В.Г.Чернову и коменданту Чеченской Республики А.Д.Павленко; Письмо командующему ОГВ (с) в Чеченской Республике генерал-лейтенанту В.И.Молтенскому и прокурору Чеченской Республики В.Г.Чернову; Коммюнике о третьей встрече представителей неправительственных правозащитных организаций и представителей государственных органов власти Чеченской Республики; "Поселок Кирова - исчезновения и убийства. 27 апреля - 3 мая 2002 года"; "Зачистка" в селе Алхан-Кала 25-30 апреля 2002 года. Приказ №80 - только сотрясение воздуха?!"; Примеры злостного неисполнения приказа Командующего ОГВ(с) "80 в мае 2002 г.

77 Один из них известен - это генерал Игорь Броницкий, который руководил "зачистками" села Алхан-Кала.

78 Вообще, спекуляции о чьих-либо намерениях столь же привлекательны, сколь и бессодержательны - в устах тех, кто не присутствует на "кухне" принятия решений. Однако в данном случае подобные рассуждения в какой-то (весьма малой) степени имеют смысл лишь с января 2002 г., когда после Гражданского форума начались регулярные переговоры правозащитников с руководством силовых структур.

79 Либо, в лучшем случае, как контраргумент приводились сведения (нередко соответствующие действительности) о преступлениях, совершенных чеченскими вооруженными формированиями (а чаще - криминальными группировками) в ходе конфликта (а больше - в период между войнами, в 1996-1999 гг.) - как будто эти деяния могут оправдать и обосновать преступления, совершаемые от имени Российской Федерации, субъекта международного права и участника пактов о правах человека!

80 Так, например, весной 2001 г. МИД РФ заявил, что Россия не считает для себя обязательной посвященную положению в Чеченской Республике Резолюцию Комиссии ООН по правам человека E/CN.4/2001/L.24 от 20 апреля 2001 г.