"Карфаген": традиции и травля в Чечне и Дагестане

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

В 2018 году «борцы за нравственность» атаковали Дагестан. Они добились отмены аниме-фестиваля, ряда концертов музыкантов, проката фильмов. Оскорблениям и угрозам подверглись также музыканты, которые намечали концерты в республике. Такие сообщества в соцсетях, как «Карфаген», в своей риторике противоречат и адатам, и шариату, считают опрошенные "Кавказским узлом" эксперты.

В сентябре музыкальный лейбл Тимати Black Star отменил махачкалинские концерты рэперов MC Doni и Егора Крида. Представители лейбла объяснили отмену концертов "неспокойной обстановкой на местах". После этого концерты в Махачкале отменили рэпер Элджей и Стас Михайлов.

С агрессией в соцсетях и угрозами расправы столкнулись представители субкультур. В частности, в Махачкале был сорван запланированный на ноябрь аниме-фестиваль.

С давлением столкнулись даже кинопрокатчики. 28 декабря стало известно, что в Махачкале отменили показ фильма Love Yourself о корейской поп-группе BTS, запланированный на январь 2019 года. Администрация российского фан-клуба BTS объяснила отмену показа угрозами в социальных сетях.

«Борцы за нравственность» также атаковали ночные клубы. Несколько общественных организаций кумыкского народа в ноябре распространили обращение, адресованное властям, потребовав закрыть ночные клубы во всей республике. Призывы поддержали организации лезгин, лакцев, каратинцев.

Таким образом часть общества попыталась поставить под контроль всех остальных. При этом осуждение коснулось легальных форм досуга, культуры и искусства. «Борцы за нравственность» не обсуждали и не осуждали притоны наркоманов или публичных домов, существование которых не является секретом.

Отметим, что подобный «контроль нравов» и ранее наблюдался в республике, хотя и не имел столь широкого размаха. Поборники нравственности в 2015 году выступили против проката фильма «50 оттенков серого», причем с призывом бойкотировать кинокартину к дагестанцам обратились чиновники и представители духовенства. В 2016 году были отменены фестиваль красок в честь индуистского праздника Холи, а также и концерт екатеринбургских исполнителей готической музыки Flos Florum, несколько крупных кинотеатров отказались показывать фильм "Матильда". Угрозы взорвать концертный зал или кинотеатр оставались без реакции правоохранителей и властей, а некоторые чиновники, в частности сотрудник республиканского министерства по делам молодежи, сами выступали с нападками на организаторов мероприятий.

Хотя подобные инициативы исходит не от власти, а от клерикально настроенных людей, однако они показывают состояние самой власти, считает старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО Ахмет Ярлыкапов.

«Это показывает состояние местной власти, которая не может обеспечить часть своего населения концертом того или иного исполнителя», - прокомментировал он «борьбу за моральные устои» в республике.

Инициатива запретов исходит не от властей, а от части молодежи, которая становится «все более активной и религиозной», отметил старший научный сотрудник института востоковедения РАН, политолог Руслан Курбанов.

"Насколько [эта религиозность] подкрепляется реальными, глубокими знаниями, это отдельный вопрос, но есть факт. По мере того, как на Кавказ проникает массовая поп-культура - кино, музыка и новые стандарты поведения, - эти новшества все больше вступают в конфликт с религиозностью молодежи. Подобные скандалы мы будем видеть все чаще и чаще", - полагает Курбанов.

Тактика запугивания привела к самоцензуре у жителей Дагестана, указала дагестанская журналистка Светлана Анохина.

Как в Чечне и Дагестане борются за нравственность

В последнее время в России особенно активно действуют группы людей, которые под знаменем защиты духовных скреп, традиций и заветов предков берутся осуждать и наказывать тех, чье поведение якобы не соответствует моральным и нравственным устоям.

В Чечне и в Дагестане возникли интернет-сообщества активистов, которые, выступая блюстителями морали, занимаются травлей попавших в их поле зрения девушек и женщин. Самое известное из таких сообществ — чеченский «Карфаген», просуществовавший более полугода, прежде чем в сентябре его заблокировал за экстремизм Роскомнадзор.

С просьбой рассказать о группах вроде «Карфагена» и дать советы тем, кто стал жертвой их преследований, «Кавказский узел» обратился к журналисту Светлане Анохиной, автору портала Daptar.ru, освещающему резонансные истории женщин Кавказа, и к социологу Ирине Костериной, координатору программы «Гендерная демократия» фонда Генриха Бёлля. О том, насколько деятельность «Карфагена» и ему подобных сообществ действительно вяжется с принятыми на Кавказе нормами и традициями, «Кавказскому узлу» рассказал профессор МГУ Сергей Арутюнов, заведующий отделом народов Кавказа в Институте этнологии и антропологии РАН.

Арутюнов: «Есть такие люди, которые хотят жить в VII веке»

К.У.: В интернете сегодня активно формируются сообщества, ориентированные на публичное порицание и преследование чеченских девушек, которые, по мнению членов сообществ, ведут себя безнравственно. Насколько такой способ борьбы за моральные устои согласуется с исторически существовавшими на Кавказе практиками?

Сергей Арутюнов (С.А.): Конечно, одежда и манера поведения чеченских девушек традиционно отличается от одежды и манеры поведения девушек, к примеру, бразильских. Но тот способ, когда молодые люди распространяют фото и личную информацию о каких-либо девушках, вроде бы не очень нравственного поведения вряд ли согласуется с практиками, существовавшими на Кавказе в XIX или в XVIII веке. Выставлять напоказ чужую женщину не было принято.

Да, есть такие люди, которые хотят жить в VII веке, а я может быть хочу жить в верхнем палеолите. Но сейчас в XXI веке распространены другие правила жизни. Под лозунгом: «Не ваше собачье дело!». И с этим лозунгом несомненно такие сообщества также не согласуются. Все зависит от того, под какие знамена встают люди.

К.У.: Участники подобных сообществ выступают против браков чеченских женщин с представителями других национальностей. Действительно ли в чеченских традициях есть такие запреты? Чем они продиктованы? Насколько такие запреты согласуются с мусульманской моралью?

С.А.: В чеченских традициях, в адате, достаточно однозначно указывается на то, что чеченка не может выйти замуж за нечеченца. Но случаи того, что чеченка выходит замуж за представителя другого народа, имеются. И она вовсе не подвергается за это остракизму. Если, конечно, муж мусульманин. Но все-таки это не очень одобряется.
Ограничение такое связано с родовой системой. Чеченцы делятся на тухумы, тухумы на тейпы. Каждый чеченец должен принадлежать к определенному тухуму и тейпу и знать происхождение своего отца и матери: из какого тухума или тейпа они. Это возможно, если оба родителя – чеченцы. Если нет, то чеченец как бы не вполне принадлежит к тейпу. Это нехорошо, неудобно. Это нарушает общепринятый порядок вещей.

В то же время, существует исламская точка зрения, которая гласит, что этничность, национальность человека нерелевантны и не должны стоять на первом месте. Потому что мусульмане суть члены одной уммы. В соответствие с этой точкой зрения чеченка, мусульманка имеет право стать женой любого достойного представителя уммы, то есть мусульманина. Но, конечно, может быть расхождение в вопросе о том, является ли тот или иной человек достойным, настоящим мусульманином.

К.У.: Члены таких сообществ выступают против того, чтобы женщины выходили из дома “без надобности”. Такого рода запреты действительно есть в традициях чеченцев и других народов Северного Кавказа?

С.А.: В традициях чеченцев и других народов Северного Кавказа нет категорического запрета на выход женщины из дома. Ни до, ни после принятия ислама такого рода ограничений на выход без сопровождения мужчины, к примеру, не было.

В принципе и согласно исламским законам женщина имеет право выходить из дома. Особенно если она при таких обстоятельствах, что должна сама себя обеспечивать или зарабатывать на пропитание детей, если осталась без мужа и родственной поддержки. Например, ей нужно торговать на базаре, зазывать покупателей. И если других источников дохода, согласующихся с женским достоинством у нее нет, то никто не может ей воспретить это делать.

К.У.: Борцы за нравственность и за сохранение чеченского национального характера ("нохчалла”), которые объединяются в интернет-сообщества вроде «Карфагена», утверждают, что опираются на исторические традиции и мусульманские нормы. В чеченском обществе такие традиции действительно сохранились?

С.А.: Скорее всего, «нохчалла» заново восстанавливается, изобретается в послесоветские годы. Так, если рассмотреть чеченское общество в период депортации, с 1944 по 1956 годы, то реально невозможно увидеть никакого «нохчалла». Вероятно, оно оставалось в памяти старшего поколения. Однако, жить по принципам «нохчалла» не было возможным. Народ выживал в изгнании.

После возвращения из ссылки и восстановления Чечено-Ингушской АССР какое-то небольшое число людей могли помнить что-то из чеченских обычаев начала XX века с адатом старейшин и религиозных авторитетов. «Нохчалла» вновь получила распространение.

Думаю, сегодня таких знатоков совсем не осталось. Сам Рамзан Кадыров тоже думаю не специалист в этом вопросе.

К.У.: Почему возник запрос на «переизобретение» традиций?

С.А.: На Кавказе всегда имели место конкурирующие правовые системы: адат и шариат. Советские власти потеснили их в скрытую сферу. Но когда человек не имеет записанного закона или указа, или инструкции, то он руководствуется своим здравым смыслом, или те, кто не мыслит самостоятельно, руководствуются чьим-то предыдущим опытом. Хотя подчас бывает, что и законы отнюдь не соответствуют здравому смыслу.Так что устоявшиеся обычаи рано или поздно вновь всплывают в жизни.

К.У.: Вайнахи не всегда были мусульманами. Были ли после прихода ислама на Кавказ расхождения между правилами поведения женщин по исламу и по чеченским традициям? Сохраняются ли эти разночтения между исламом и адатами сейчас?

С.А.: Некоторая часть вайнахов, ингушей, например, приняли ислам только к началу 20 века. На самом деле, у местных адатов довольно разное истолкование и стили применения в зависимости от местности и рода.

Существует взгляд шариата. При этом, и в шариате есть разные школы, мазхабы. И мнения различных знатоков тоже расходятся между собой. И вдобавок почти везде наряду с ними существует канун. Иначе говоря государственное право, ныне это светское законодательство. Оно может тоже сильно различаться. Часто это право зависит от воли одного человека - шамхала, хана, башкана, президента или премьер-министра в стране или в регионе. Поэтому свой канун в КНДР, свой в Иране, свой в Великобритании или в России.В любом случае «канун» России или даже отдельно взятой Чечни не подтверждает приоритета адата или шариата, или какого-то определенного их направления.

Но все же эти три правовые системы не столько конкурируют, а как бы дополняют друг друга. Каждая из них занимает свое место.

Анохина: «"Карфаген" реализовал желание пнуть слабого»

Кавказский узел (К.У.): По словам организаторов сообщества «Карфаген», чеченская молодежь давно ждала появления такого движения. Есть ли факты, которые позволяют заключить, что на Северном Кавказе действительно такой запрос существует?

Светлана Анохина (С.А.): Основателю сообщества хочется нравственности? Сильно сомневаюсь. Есть желание травли, которое часто возникает в подростковой среде. Особенно в неблагополучные времена. Мужская сила и сексуальность, но не напрямую, а опосредованно всегда ищут объект травли. Лучше, чтобы для этого были некие «законные основания», а объект травли легче все найти среди детей, женщин, ЛГБТ. Эти группы всегда будут травить. «Карфаген» таким образом действительно реализовал желание некоторых пнуть слабого, сорвать одежду, потыкать пальцем. К тому же, вместе с инфантильным желанием есть и стремление выступить блюстителем морали.

В Дагестане также есть группы, типа «Курицы Дагестана», «Петухи Дагестана», «Нетипичная Махачкала», которые тоже заточены на то, чтобы выявлять людей со странностями и травить их. Конечно же, это не запрос на нравственность, которая предполагает в первую очередь спрос с самого себя, рефлексию. Скорее это попытка реализовать свою склонность к мучительству социально одобряемым образом. То же самое делали недавно осужденные члены пронацистской организации Тесака (видеоблогер, неонацист Максим Марцинкевич, более известный как «Тесак», 29 декабря был осужден на 10 лет колонии, сообщило в тот же день РИА Новости. - Прим. «Кавказского узла»). Разве так можно что-либо улучшить? Можно только затравить жертву, изгаляться и шантажировать её.

К.У.: Существуют ли на Северном Кавказе авторитетные фигуры, которые выступают против «Карфагена» и подобных ему сообществ?

С.А.: Я предпочитаю не говорить о Чечне, потому что там никогда не жила, но если рассуждать логически, то чеченский «Карфаген» не смог бы существовать так долго без одобрения Кадырова. Будь все иначе – этот «Карфаген» бы давно разрушили, вычислили бы организатора и дали по башке. (На сегодняшний день сообщество «Карфаген» в соцсети ВКонтакте доступно, его участниками являются 52 580 человек, - прим. «Кавказского узла»). Если помните, в Чечне все время борются за нравственность. Сначала преследовали тех, кто обращается к колдунам, ЛГБТ, наркоманов, ваххабитов и т. п. Все новые и новые социальные группы шли под пресс. Сейчас, видимо, переключились на женщин, которые сами по себе очень легкая, мягкая и симпатичная добыча.

В Дагестане есть люди, которые аргументированно выступают против таких методов преследования. На республиканском телеканале была передача, поразившая меня. Журналист по фамилии Гусейнов достаточно грамотно развернул эту тему. Я зауважала его как одного из немногих вменяемых мужчин. В своей передаче он выяснял мнение экспертов, среди которых были и богословы, в том числе из Духовного управления мусульман Дагестана. Они вполне аргументированно указали, что недопустимо якобы во имя нравственности совершать безнравственные поступки. Безнравственно это как раз колоть другого его грехами. Безнравственно, как говорят у мусульман, «поедать мясо своего брата», то есть публично обсуждать, обнажать грехи других мусульман. Хотя бы потому, что это не дает им возможности исправиться.

Обратите внимание, такие сообщества как «Карфаген» в своем истеричном пубертатном преследовании чужой "безнравственности" обязательно упоминают "скрепы", "традиции", "заветы предков" и "религию". На самом деле все, что они творят прямо противоречит и адатам, и шариатским установлениям. По горским адатам (это правило, насколько я знаю, было общим для всех кавказских народностей) тот, кто жаждал обсудить наряд или поведение чьей-то сестры или дочери, должен был со своими претензиями отправиться прямиком к мужчинам ее рода. К брату, дяде, отцу, рискуя быть покалеченным, а то и убитым. В Дагестане никто не смел хулить чужую девушку, за это строго спрашивали представители ее рода.

По шариату, насколько мне известно, такое преследование тоже неприемлемо. Я не знаток и не сторонник ислама, признаюсь честно, но шариат – это все же правовая система. А «Карфаген» призывает к внесудебной расправе. И где, скажите, решение кади? Где решения шариатского суда по каждому отдельному случаю? Несомненно, что если некто ведет слежку в интернете, выставляет фото чужих родственниц и еще призывает к расправе над ним, он тем самым сам нарушает принятые в мусульманском, кавказском обществе нормы.

К.У.: Какие есть способы защититься тем, кого обвиняют в безнравственном поведении, особенно кому может угрожать “убийство чести”?

С.А.: Я думаю, что специальные службы должны следить за такого рода активностью в интернете. Я не столь хорошо знаю юриспруденцию, но, возможно, такие действия подпадают под статью о возбуждении ненависти, к примеру, к социальной группе. Вообще это распространенное явление, внешность и манера поведения женщины часто служат объектом обсуждения и осуждения, а в отдельных случаях даже оправданием изнасилования. И это нужно отслеживать. Сами девушки подчас опасаются жаловаться, в первую очередь своим же родным и близким. Они редко жалуются, потому что боятся, что влетит и им.

Кроме того, как бы барышни ни одевались, как бы себя ни вели, это никогда ни от чего не спасает. Мне и девушки, одетые в хиджабы, говорили, что все равно обязательно найдется некто, кто обвинит их в аморальности, распущенности и желании "разыграть из себя скромниц". Если вопрос стоит об "убийствах чести" (я, кстати, категорически против формулировки, к чести эта низость не имеет никакого отношения, здесь нужно иное слово "убийство по доверию" или "по малодушию"), но если уж все так далеко зашло – то надо спасаться, бежать. Есть и службы, и люди, которые помогут выбраться и уехать подальше от нежных родственников. Если говорить о защите девушек, то тут надо понимать, что мы не столько их, сколько мы себя защищаем. Потому что у общества «поехала крыша». Оно забыло, что нравственность – это не слежка за тем, кто и как себя ведет, а постоянное самоинспектирование. А наше общество уже не помнит, где проходят границы личного пространства. Оно без отрыва смотрит такие передачи, как «Пусть говорят!», где кому-то заглядывали под одеяло. И вся страна смотрела и всей стране нравилось.

К.У.: Какие возможности есть у мужей и братьев женщин, которые не хотят следовать призывам к расправе над женами и сестрами?

С.А.: Сейчас все эти кампании травли идут через интернет и любой ответ выходит в публичное пространство. Поэтому с глазу на глаз обсудить проблему родственникам с теми, кто выражает недовольство их близкими женщинами, не удастся.

Что могут сделать родственники? На мой взгляд – не обращать внимания. Сменить линию поведения. Вести себя достойно. Перестать резко реагировать в направлении, прежде всего, своих родственниц. Не участвовать самим в травле других людей, а не только своих близких. Признавать женщину человеком, который имеет право на свое мнение и свою жизнь. На мой взгляд, честь мужчины определяют не запреты, не наказание и не контроль за сестрой или племяшкой, а готовность ее защитить и поддержать. Встать, если нужно, против всех сообществ, всех скреп, традиций и карфагенов. В конце концов, - защита своих, это тоже традиция, очень древняя традиция.
Мы сейчас делаем социальные анимационные ролики, чтобы показать, как бесконечно важна для девушки поддержка и любовь отца или брата.

Костерина: «Заслуживает уважения защита чести жены вопреки общественному мнению»

К.У.: Появление “Карфагена” и других подобных сообществ — это свидетельство того, что ущемление прав женщин на Кавказе проявляется всё сильнее?

Ирина Костерина (И.К.): История с Карфагеном не новая. В Чечне еще в конце 2000-х появились самоорганизованные бригады молодых людей, которые взяли на себя функции «полиции нравов». Тогда юноши ездили на автомобилях и из пейнтбольных ружей расстреливали, метили краской девушек, которые ходили без платка по улицам города.

История навязывания некого чеченского дресс-кода, именно чеченского, а не исламского, тянется давно Кадыров не раз выступал со всякого рода инициативами на этот счет. Например, с требованием, чтобы в госучреждених женщины были в платках или хотя бы с полоской ткани на голове, а также яро боролся за хиджабы в школе.

"Наркомания, пьянство, преступность, систематические посягательства преподавателей на половую неприкосновенность детей... Вот что должно беспокоить всех, кто воюет с хиджабами", - писал Кадыров.

Потом, когда часть женщин оделись в мусульманскую одежду, хиджабы, их тоже стали ограничивать и запрещать.
Но в настоящее время вопрос дресс-кода вышел на новый уровень, проник в интернет, в соцсети.
Ходить и отстреливать это трудоемко, а производить шейминг (устыжение – прим. «Кавказского узла») в онлайне легче. Можно сидеть в уютном кресле и выискивать фото девушек во «ВКонтакте» и всё.

В целом, так называемый морализм, связанный прежде всего с поведением женщины, переживет на Северном Кавказе новый подъем. Существует, можно сказать, запрос на контроль женского поведения и внешности.

Однако наряду с морализмом немало случаев шейминга, связанных с шантажом, с «разводкой» людей на деньги. Некие товарищи так просто зарабатывают. Похожа ситуация была с геями в Чечне. Их выявление или подозрение в гомосексуальности было не только борьбой за нравственность, но и бизнесом.

К.У.: Какие есть способы защититься для тех, кто стал жертвой травли участников “Карфагена” и других подобных сообществ?

И.К.: Важно говорить не только о конкретных юридических способах борьбы за репутацию в онлайне, сколько о том, что происходит в обществе в целом.

В обществе имеется много непроговоренных тем, на обсуждение которых есть запрос. По всей России, не только на Кавказе, растет влияние консервативных идей. И это принимает порой крайние формы.

Вообще, для противостояния травле применимы разные индивидуальные способы. Есть те, кто просто могут игнорировать такой шейминг. А есть даже те, кто гордится этим, радуется неожиданной популярности.

Хотя для многих это огорчение и стресс. Люди закрывают свои странички в соцсетях. Некоторые мои знакомые девушки заводят странички с фейковыми фотографиями и фейковыми именами, для того, чтобы посторонние не могли узнать о них. Есть и те, кто противостоит активными спорами.

К.У.: Какие возможности есть у мужей и братьев женщин, которые не хотят следовать призывам к расправе над женами и сестрами?

И.К.: Мы проводили на Кавказе анкетирование по схожей теме. Мне лично понравилась позиция ряда мужчин, которые заявляли, что по-настоящему мужским поведением, если кто-то порочит его сестру, должно быть не так называемое «убийство чести», а защита чести женщины. Гораздо больше мужественности у того, кто не боится заступиться за близкую ему женщину.

Мужчины должны защищать свое пространство, свою семью и не столь обращать внимание на общественное мнение. Конечно, оно на Кавказе очень важно и является инструментом общественного контроля. Поэтому мужчины, отстаивающие честь даже вопреки общественному мнению заслуживают большего уважения.