Чиновники в Назрани потребовали от беженцев выселиться из бараков

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Вынужденные переселенцы из Пригородного района Северной Осетии, проживающие в трех бараках в Назрани, получили от чиновников мэрии требования выселиться. Под угрозой остаться без крыши над головой оказались 15 семей. Жильцы бараков рассказали, что им некуда идти, так как альтернативное жилье им не предоставлено, а купить его на деньги, которые выделяются для беженцев, невозможно. Места компактного проживания вынужденных переселенцев в Ингушетии юридически упразднили, но фактически они есть, рассказала юрист Правозащитного центра "Мемориал" Хадиджа Гадаборшева. Жалобы на выселение от беженцев периодически поступают, после чего чиновники оставляют их в покое, рассказал руководитель ингушского отделения Правозащитного центра "Мемориал" Тимур Акиев.

Пятнадцать семей вынужденных переселенцев из Пригородного района, проживающие в трех бараках в Назрани, получили от чиновников мэрии требования освободить занимаемые помещения до 15 апреля, рассказал корреспонденту "Кавказского узла" житель барака по улице Фабричной Руслан Ахильгов.

"Мы живем здесь уже четверть века, и за это время не раз сами делали текущие ремонты, пристроили туалет, душевую",  - рассказал Ахильгов.

По его мнению, их выселяют потому, что бараки "расположены в самом оживлённом месте, напротив рынка, и этот участок земли давно уже в поле зрения многих предпринимателей".

Если в указанный срок переселенцы не покинут ветхие бараки, то по отношению к ним будут применены "меры принудительного выселения", - говорится в требовании Центрального административного округа Назрани (копия документа имеется в распоряжении "Кавказского узла").

Переселенцам пригрозили, что если они не освободят бараки, то им отключат воду, газ и электричество,  воду уже отключили, сказал Ахильгов.

"У меня мать инвалид первой группы, практически не встает с постели, брат инвалид детства. Для домашних нужд, для ухода за матерью и братом без воды не обойтись. Приходится в день по 20-30 ведер таскать", - посетовал Ахильгов.

По его словам, с одного барака стали снимать крышу, а другой барак, жители которого недавно переселились в снятую в аренду времянку, уже разрушили. 

Глава администрации Центрального административного округа Назрани Руслан Оздоев сказал корреспонденту "Кавказского узла", что не знает, кто начал разрушать бараки, а требования о выселении направлены жильцам бараков не по его распоряжению. Однако Оздоев  заметил, что "бараки ветхие, нужно сносить".

Ахильгов рассказал, что он единственный из жильцов барака имеет статус вынужденного переселенца. У других удостоверения по разным причинам просрочены, пояснил он.

Продлевать статус вынужденного переселенца можно только в судебном порядке, сказал корреспонденту "Кавказского узла"  сотрудник министерства внутренних дел Ингушетии.

По словам Ахильгова, процедура продления статуса беженца судьями оценивается дорого.

"Фатиму Муцольгову, пенсионерку, инвалида второй группы, лишили статуса из-за того, что она долго болела и вовремя не продлила, а теперь, чтобы восстановить статус, требуют 700 тысяч рублей", - сказал он.

Кроме того, вынужденные переселенцы опасаются, что им могут не продлить статус и не вернуть права, даже если суд вынесет соответствующее решение, сказал Ахильгов.

Он пояснил, что его мать и брат не имеют статуса вынужденного переселенца, так как "они получили господдержку по 650 тысяч рублей на каждого". По словам Ахильгова, за эти деньги "в Ингушетии невозможно купить квартиру или построить дом".

Он сказал, что если жителей бараков начнут выселять принудительно, то им ничего другого не останется, как поставить палатку у здания мэрии. "Нам некуда идти", - сказал Ахильгов.

Жительница барака Лида Цурова рассказала корреспонденту "Кавказского узла", что она и ее муж Магомед также были лишены статуса вынужденных переселенцев, потому что получили 1 миллион 200 тысяч рублей господдержки.

"За оформление документов отдала 350 тысяч, иначе и этих денег не получили бы. Из оставшихся на лечение мужа потратили 400 тысяч. Осталось у меня 500 тысяч", - сказала Цурова.

Магомед, по ее словам, стал инвалидом после того, как месяц пробыл в заложниках во время осетино-ингушского конфликта.

"Я была в роддоме. 30 октября 1992 года родила сына", - вспоминает она.

Главврач роддома посоветовал находящимся там ингушкам покинуть роддом и спрятаться у русских или армян, сказала Цурова.

Она рассказала, что сначала поселилась вместе с младенцем в доме у знакомых, однако через две недели ей пришлось уйти. По словам Цуровой, после того как она добралась до воинской части, ее и других беженцев вывезли в Ингушетию на бронетранспортерах.

В этом бараке она, муж и двое сыновей  живут 21 год, отметила Цурова.

"Сначала жили в вагончиках в поселке Майском, под высоковольтными линиями электропередачи. Потом сюда нас переселили", - сказала она.

По ее словам, вся пенсия уходит на лекарства.

"Магомед с тех пор, как побывал в заложниках, все время болеет, почти не ходит... У меня здоровье плохое, на днях выписалась из больницы, лежала в кардиологии", - рассказала Цурова.

"Сыновья получили высшее образование, да только на работу в республике устроиться очень трудно. Подрабатывают, где придется. Так что, скопить денег на дом или квартиру нереально", - сказала она.

"Если нас выселят отсюда, ума не приложу, что мы будем делать", - посетовала Цурова.

Беженка Хава Цицкиева рассказала корреспонденту "Кавказского узла", что она с семьей также жила в вагончике в поселке Майском.

"Сначала вагончики стояли в Назрани... а потом наше жилье перетащили в Майский. Единственное удобство, это то, что в вагончики провели электричество. А так, ни газа, ни воды, на весь поселок – три колонки", - рассказала Цицкиева.

"У меня ребенок был маленький, муж после того, как две недели побывал в заложниках, постоянно болел. И воду приходилось носить мне. Резко стало ухудшаться зрение. Окулист сказал, что началось отслоение сетчатки, больше двух килограммов нельзя поднимать... Сейчас я ничего не вижу, инвалид первой группы по зрению", - пожаловалась она.

Цицкиева рассказала, что семье предложили в поселке "Новый" для вынужденных переселенцев участок земли, должны были выделить деньги на строительство дома, но она отказалась, так как сумма была мизерная, а построить дом больной муж и сын-подросток не смогли бы. 

"109 тысяч на человека, всего – 327 тысяч рублей. На эти деньги нужно было построить дом. Было это в 2007 году", - рассказала  Цицкиева.

По ее словам, вагончик со временем стал разрушаться.

"Мой муж... в Назрани снял небольшое помещение для часовой мастерской. И какое-то время мы жили в этой мастерской. Потом в этом бараке освободилась комната, и в министерстве по внешним связям, национальной политике, печати и информации Ингушетии мы получили разрешение переселиться в барак. Это было 7 ноября 2007 года", - рассказала Цицкиева.

В ноябре 2008 года их бараки посетил Евкуров, однако после этого ничего не изменилось, рассказала она.

"Это были только слова... Ни тогда, ни сейчас, спустя одиннадцать лет, в наших бараках даже прогнившие половицы не поменяли. Все делаем мы сами: ремонтируем, меняем трубы, чиним электропроводку. Евкуров больше в наших бараках не появлялся", - сказала она.

Цицкиева и Цурова рассказали, что за последние несколько лет в этих бараках умерло десять человек.

Без малого год назад умерла беженка из Грозного Зулай Цутиева, которая жила в бараке вместе с внучкой-сиротой, рассказала Цурова.

Она беспокоилась о том, чтобы дожить до совершеннолетия внучки, "Всевышний услышал ее молитвы, она скончалась, когда девочке исполнилось восемнадцать лет", -  сказала корреспонденту "Кавказского узла" бывшая соседка по бараку покойной  Любовь Хадзиева.

Она пожаловалась, что сама почти не поднимается с постели.

"Больное сердце, гипертония, сахарный диабет. Мучаюсь с ногами, очень трудно ходить. Ноги сильно застудила, когда почти двое суток босиком по снегу шла", - рассказала Хадзиева.

Ее семья жила в селе Тарском в Северной Осетии, в ноябре 1992 года в дом забежала соседка и сказала, что нужно срочно уходить, успела одеть двух старших детей, да завернуть в одеяло семимесячного сына, сказала Хадзиева.

"А сама как была в халате и в домашних шлепанцах на босу ногу, так и пошла. Больше суток шли через горы. Трудно и страшно было идти по узким тропинкам, скользко, дети за халат цепляются, чтобы не упасть, а у меня руки онемели, семимесячный сын был упитанный ребенок, и в какой-то момент я чуть не уронила его в пропасть", - вспоминает она.

В бараке ее семья живет с 1998 года, он был построен специально для беженцев из Пригородного района, которых заселяли сюда по решению республиканской комиссии по беженцам.

"Старший сын женился, живет с детьми в брошенном вагончике, который использовали строители, как подсобное помещение. Он поставил дверь, окна, сноха навела там, как могла, порядок, поставили буржуйку... Чтобы снять квартиру, нужны деньги, а постоянной работы у него нет. Вот и приходится жить в вагончике", - сказала Хадзиева.

По ее словам, им уже неоднократно приходили требования о том, что барак как ветхое строение будут сносить, а жильцам необходимо покинуть его в течение месяца.

"А нам некуда уходить... Есть такие, кто нашел постоянную работу, и имеют возможность арендовать квартиру. В бараке осталось пять семей, которые не могут позволить себе такую роскошь, как съем жилья: больные, инвалиды, да многодетные матери. У нас нет статуса вынужденного переселенца, потому что вовремя не могли продлить его. Есть такие, кто не смог это сделать по болезни, а многие лишились этого статуса по причине своей юридической безграмотности", - рассказала она.

Беженка Марет Габраилова рассказала корреспонденту "Кавказского узла", что покинула село Тарское в первые дни конфликта.

"Был дом, хозяйство, а тут нежданно-негаданно – война. Свой дом покидали, захватив самое ценное – детей. С тех пор живём здесь. Трех дочек выдала замуж, с тремя детьми живем в бараке", - сказала она.

По словам Габраиловой, все, кто проживает в бараке, когда-то имели статус вынужденных переселенцев, только не продлили его по разным причинам.

"Чтобы получить любую справку, даже для того, чтобы ребенка устроить в школу, с нас требовали деньги... И так на каждом шагу", - сказала Габраилова.

По ее словам, недавно жители барака обращались к члену правительства Ингушетии.

"Хотели узнать, есть ли хоть какая-то надежда о предоставлении нам жилья", - сказала она.

Чиновник сказал, что жилого фонда у них нет, поэтому "решить жилищную проблему он не может. А поскольку у нас не продлен статус вынужденного переселенца, то он вообще ничем помочь не может", - рассказала Габраилова.

Он только пообещал на пять семей, проживающих в бараке, выделить мешок сахара и мешок муки, отметила  она.

По ее словам, они узнали от чиновника, что их барак находится на балансе администрации села Яндаре.

Глава администрации селения Яндаре Исмаил Падиев не подтвердил корреспонденту "Кавказского узла", что барак находится на балансе села. По словам Падиева,  время от времени ему поступают распоряжения от администрации Назрановского района, что нужно людей выселить, а барак как ветхое строение снести.

"В условиях, которые трудно назвать пригодными для жилья, обитают люди, которым действительно некуда идти", - сказал он.

Правозащитники рассказали о жалобах вынужденных переселенцев в Ингушетии

Руководитель ингушского отделения Правозащитного центра  "Мемориал" Тимур Акиев рассказал корреспонденту "Кавказского узла", что  сразу после конфликта вынужденных переселенцев "в срочном порядке расселяли в пустующие сельскохозяйственные строения, в гаражи, в вагончики, которые потом перетащили из Назрани в поселок Майский. Были построены бараки, в которых до сих пор живут люди в Яндаре и в Назрани на улице Фабричной, в Троицкой".

В первый раз проблема выселения беженцев обозначилась в марте 2011 года, сказал Акиев.

"Тогда в ингушский Правозащитный центр "Мемориал" обратились вынужденные переселенцы, проживающие в казарме, которая расположена в селе Гамурзиево. Они жаловались, что местные власти потребовали в пятидневный срок освободить казарму, в противном случае им отключат воду, газ, электричество и выбьют окна, а их самих выселят насильно", - рассказал правозащитник.

В сентябре того же года с  жалобой на выселение обратились вынужденные переселенцы, проживающие в приспособленных помещениях в станице Троицкой, и обитатели барака на окраине селения Яндаре, сказал он.

"Во всех случаях вынужденным переселенцам чиновники взамен не предлагали другого жилья для проживания", - отметил Акиев.

По его словам, жильцы бараков время от времени получают требования от местных властей о срочном освобождении занимаемых помещений.

"В бараках отключают свет, воду, разбирают крышу. Люди пишут жалобы, объявляют голодовки, устраивают пикеты. На какое-то время местные власти оставляют жильцов бараков в покое. Затем через год-два этот сценарий повторяется", - рассказал он.

По словам Акиева, "прежде чем выселить людей из бараков, им нужно предоставить альтернативное жилье. Потому что идти им некуда. Все они малоимущие, живут на пенсии и детские пособия. Построить себе дом или купить квартиру, у них нет денег", - сказал он.

По словам юриста Правозащитного центра "Мемориал" Хадиджы Гадаборшевой, несколько лет назад места компактного проживания вынужденных переселенцев упразднили.

"По документам они нигде не проходят, юридически они отсутствуют, а фактически они есть. Если вы официально обратитесь с запросом в любую правительственную структуру, то вам ответят, что их нет", - сказала она корреспонденту "Кавказского узла".

Адвокат, специалист по гражданскому праву Людмила Толстоногова рассказала корреспонденту "Кавказского узла", что вынужденные переселенцы по закону должны временно поселяться в помещениях, входящих в специализированный жилищный фонд (подп. 5 п.1 ст. 92 ЖК РФ).

"Чтобы человека выселить из ветхого жилья, его об этом нужно предупредить... за год. Поскольку бараки признаны ветхими, то людям должно быть предоставлено равнозначное по общей площади жилье. Такие действия регулируются ст. 87-89 Жилищного кодекса РФ", - сказала она.

В Ингушетии на учете состоит более 15 тысяч вынужденных переселенцев, рассказал корреспонденту "Кавказского узла"  сотрудник министерства по внешним связям, национальной политике, печати и информации Ингушетии Магомед Албаков.

Официально "мест компактного проживания беженцев в республике нет, а где селятся вынужденные переселенцы, нам неизвестно", - сказал чиновник.