Правозащитники напомнили о последствиях теракта в Буденновске

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Власти России стремятся предать забвению теракт в Буденновске, как и другие террористические акты, считают правозащитники, принявшие участие в онлайн-дискуссии. По их мнению, вторая чеченская кампания началась бы даже в том случае, если бы боевики во главе с Шамилем Басаевым были убиты.

Как писал "Кавказский узел", офицеры "Альфы", участвовавшие в операции в Буденновске, отметили, что вооруженная атака боевиков Шамиля Басаева на Буденновск 25 лет назад должна была закончиться ликвидацией полевого командира даже ценой жизни большинства заложников. Правозащитники Александр Черкасов считает, что освобождение большинства заложников - единственное успешное миротворческое усилие с начала первой чеченской кампании.

"Международный Мемориал", Правозащитный центр «Мемориал» и Президентский центр Б. Н. Ельцина при информационной поддержке Музея Черномырдина провели 19 июня онлайн-дискуссию, посвященную 25-летию теракта в Буденновске, передает присутствовавший на мероприятии корреспондент "Кавказского узла".

В начале дискуссии члены «группы Сергея Ковалева», которая вела переговоры в Буденновске - Валерий Борщев (тогда - депутат Госдумы), Юлий Рыбаков (тогда - депутат Госдумы) и правозащитник Олег Орлов, а также Сергей Попов (в 1995 году - глава Комитета по делам национальностей Ставропольского края) - по кусочкам выстроили мозаику произошедшего в те дни в Буденновске.

Они, в частности, рассказали о малоизвестных фактах, например, о приезде в город лидера Либерально-демократической партии России Владимира Жириновского, который, пользуясь своим прежним знакомством с чеченским лидером Джохаром Дудаевым, пытался договориться с чеченским полевым командиром Шамилем Басаевым о передаче ему ста заложников и, одновременно, требовал у российских силовиков штурмовать больницу, а также о том, как группа «Альфа» грозилась во второй раз пойти на штурм больницы, если ей не передадут тело погибшего сотрудника «Альфы».

Однако основной темой воспоминаний стали как раз действия «группы Ковалева».

Юлий Рыбаков отметил, что они поехали туда, потому что «знали, что генералам плевать на мирное население и своих собственных солдат».

«Мы стали свидетелями того, как женщины стоят в окнах больницы и кричат: «Не стреляйте!», а по ним стреляют. Это было то, чего мы боялись... [Министр внутренних дел Виктор] Ерин, к которому я прорвался как депутат, заявил мне примерно следующее: "Я знаю, что там делается вообще - не мешайте". Тогда мы решили, что надо дозваниваться до Черномырдина. Прямой связи с премьер-министром у нас не было, но нам помог Егор Гайдар. Мы связались с Черномырдиным, и рассказали, что происходит. Он об этом ничего не знал», - рассказал Рыбаков.

Он отметил, что Сергей Ковалев добился того, чтобы Басаев отпустил из больницы женщин и детей. «Он [Басаев] говорит: «Я уже два раза отпускал. Если я всех отпущу, вы же меня расстреляете». Ковалев ему отвечает: «Нет, мы останемся вместо них». Басаев сказал в итоге, что отпустит женщин и детей, как только подготовленное нами соглашение утвердят в штабе. И действительно, как только это случилось, он отпустил 111 человек», - рассказал участник дискуссии.

Также Юлий Рыбаков рассказал, что именно Ковалев уговорил Басаева отказаться от требования немедленно вывести российские войска из Чечни. «Он сказал Басаеву, что мгновенный вывод войск из Чечни невозможен даже по соображениям технического характера: "Давайте договоримся о приостановке боевых действий". Тот подумал и сказал: «Это подходит». Тогда Ковалев позвонил Гайдару и сказал, что Басаев снял это требование", - поделился воспоминания Рыбаков.

Валерий Борщев рассказал, как менялось отношение к группе Ковалева у властей. Сначала их не пускали в антитеррористический штаб. Когда вечером 17 июня премьер-министр уполномочил Ковалева вести переговоры, отношение силовиков из штаба резко изменилось. Штаб «стал шелковым, перед нами расстилались», добавил Олег Орлов.

Потом, когда переговоры закончились, отношение вновь поменялось, отметил Борщев. «Мы заходим в райадминистрацию, там стоит губернатор края [Евгений] Кузнецов и таким театральным тоном говорит: «Сергей Адамович Ковалев, ваше присутствие на территории края нежелательно. Есаул, исполняйте приказ!». Мы придвинулись поближе к Сергею Адамовичу, и есаул, поняв, что сейчас может начаться заварушка, отступился», - рассказал он.

Борщев также сообщил о долгом выезде боевиков в Чечню, в котором принимали участие и члены "группы Ковалева". Перед выездом им предложили подписать расписку о том, что они «добровольно вступили в незаконное вооруженное формирование и берут на себя ответственность за возможные последствия».

«Я возмутился и стал кричать. Они ретировались. Но смысл в этой бумаге был. Когда изменился маршрут автобусов, над ними стали барражировать вертолеты, и нас действительно хотели уничтожить. И в этом случае бумага бы пригодилась - вот же, сами осознавали последствия», - рассказал Борщев.

По его словам, ехавшие с ним в автобусе "молодые ребята" спрашивали: "Товарищ депутат, нас не убьют?" "Я отвечал: «Конечно, нет!» - но сам не очень-то в это верил», - вспоминает Борщев.

По словам Борщева, его очень удивило, что спецслужбы не попытались как-то нейтрализовать террористов, когда все пассажиры автобусов - и террористы, и заложники - уже ночью вышли на какой-то промежуточной стоянке, чтобы попить воды.

«Я думал, что сейчас выйдут из темноты [спецназовцы], скажут нам: «Отойдите в сторону», - и все сделают. Потом я подумал, что, видимо, нам всем подсыпали в воду снотворное, и даже сел поудобнее, вернувшись в автобус, чтобы лучше было спать, но увы», - рассказал он.

Олег Орлов связал отказ от уничтожения террористов и бывших с ними в автобусах заложников с изменением маршрута, поскольку первоначальный маршрут через Северную Осетию, где у спецслужб, по его словам, все было подготовлено, оказался изменен из-за того, что осетинские ополченцы перекрыли дороги, не желая видеть террористов в республике, а на другом маршруте - через Ставрополье и Дагестан - ничего готово не было. «Импровизировать не рискнули», - заявил Орлов.

Сергей Попов связал отказ от попыток уничтожить колонну автобусов с позицией командира подразделения, который должен был это сделать. «Командир вертолетного полка полковник Родичев попросил письменный приказ. Написать такое никто не посмел, но Родичева за это потом уволили», - заявил он.

Особо остановились при обсуждении событий тех лет на настроениях в городе. Валерий Борщев рассказывал об агрессивно настроенных людях, собравшихся под окнами помещения, где находилась группа Ковалева, и требовавших расправы с ее участниками.

Более подробно об этом рассказал Олег Орлов. По его словам, во время и после неудачного штурма больницы город был «совершенно тревожным, где люди находились в истерическом состоянии, были готовы разорвать любого, и часто их агрессия направлялась на неместных». На следующий день, когда Орлов пытался провести Ковалева в больницу, по его словам, «некий провокатор (а было много провокаторов, кричавших об изнасилованиях, убийствах, вспоротых животах в больнице) подбегает и кричит: «В машине Ковалев, который защищает чеченцев».

"Толпа кидается к машине и начинает ее раскачивать. Я кричу милиционерам, что, если с Ковалевым что-то случиться, все сорвется. Прибывает спецназ, толпу оттесняют", - рассказал Орлов.

С приходом к власти силовиков появились запреты на переговоры с террористами

Отдельно на дискуссии затронули вопрос памяти о теракте. Модератор дискуссии, журналист телеканала «Дождь» Анна Немзер подчеркнула, что достаточно распространен миф о том, что правозащитники остановили успешные действия силовиков.

Сергей Попов заметил по этому поводу, что, оказавшись через некоторое время на одной телепередаче со сторонниками этого мифа из числа членов "Альфы", он спросил: «А в Первомайском кто вам мешал?»

Отвечая на вопрос корреспондента «Кавказского узла», участники дискуссии опровергли тезис о том, что после Буденновска власти не вступали в переговоры с террористами.

Олег Орлов напомнил о переговорах с самопровозглашенной «Чеченской республикой Ичкерия» в 1995 году, в которых принимали участие и участники рейда на Буденновск, о том, как после захвата Салманом Радуевым заложников в Кизляре туда оперативно приехали представители дагестанских властей, «чувствовавших ответственность за своих жителей».

«Переговоры велись жестко, по-кавказски. И единственное, что выпросил Радуев — автобусы для отъезда. Федеральные власти попытались остановить уходившего Радуева и потерпели фиаско, когда большинство террористов ушли, уводя заложников», - отметил он.

По мнению правозащитника, границей между разрешением и запретом переговоров стал приход к власти Владимира Путина в 2000 году. «С приходом класса силовиков к власти начались последовательные запреты на проведение переговоров, что привело к страшным жертвам — и в «Норд-Осте», и в Беслане. Там можно было вести переговоры, нужно было договариваться с террористами, добиваться того, чтобы отпустили заложников, а потом можно было и не выполнять договоренности. Но нет, боязнь показаться слабыми привела к гибели заложников», - заметил он.

Орлов считает, что "политики не научились говорить с обществом, а общество не сумело сформулировать свое отношение к этой проблеме".

Анна Немзер отметила, что формально разрешение на переговоры существовало до 2006 года, пока действовал принятый в 1998 году закон «О борьбе с терроризмом».

«Только в 2006 году, с принятием нового закона, где заявлялось, что при ведении переговоров с террористами «не должны рассматриваться выдвигаемые ими политические требования» - а иных требований они и не выдвигали - эта возможность закрылась уже формально», - подчеркнула она.

Валерий Борщев заметил, что в Беслане штурм начали тогда, когда лидер сепаратистов Аслан Масхадов, согласившийся включиться в переговоры по освобождению заложников, уже ехал в Беслан. «Это была сознательная политика - никаких переговоров ценой жизни заложников», - резюмировал он, с сожалением заметив, что ни Беслан, ни «Норд-Ост», ни Буденновск ничему не научили общество.

Участники дискуссии коснулись и вопроса о том, что привело к теракту. Олег Орлов процитировал слова бывшего члена группы «Альфа» Алексея Филатова, заявившего в недавнем интервью: «То, как велись действия на территории Чечни с конца 1994 года - это как раз и было ударным механизмом для начала партизанской войны на территории России». Валерий Борщев напомнил о десятках тысяч погибших в Грозном, что привело к радикализации людей, воевавших со стороны сепаратистов.

Многие стараются забыть о теракте в Буденновске

Журналистка изданий "Такие дела" и "ОВД-Инфо", автор исследования про события в Буденновске Екатерина Голенкова рассказала о том, как в Буденновске сейчас вспоминают о теракте. Она подчеркнула, что "помнят все очень по-разному - кто-то помнит, кто-то гонит эту память и не хочет рассказывать следующему поколению". По ее словам, даже некоторые бывшие заложники хотели бы забыть все, но воспоминания сохраняются.

«Когда мы обратились в городские группы в социальных сетях, частой была реакция: «Зачем вы, журналюги, лезете, вам только хайпануть хочется», - рассказала она.

Отвечая на вопрос корреспондента «Кавказского узла» о том, почему Буденновск в России помнят хуже, чем «Норд-Ост» или Беслан, Голенкова заметила, что эти теракты за пределами достаточно узкой группы людей, которые интересуются этими событиями, вообще плохо помнят. «Нам кажется, что об этом знают все, но по факту об этом помнит очень мало», - сказала она.

Валерий Борщев отметил, что силовики оценили итог событий в Буденновске как слабость и постарались максимально замолчать это. «Сам факт ведения переговоров, приоритет освобождения заложников расценивались как слабость. О Буденновске забыли и журналисты - за редкими исключениями, вроде «Новой газеты». В большинстве своем люди не помнят о Буденновске, не хотят помнить, поскольку успех это операции не укладывается в концепцию, внедренную силовиками», - считает он.

Сергей Попов считает, что на замалчивание событий в Буденновске повлияло и то, что значительная часть погибших заложников, по словам одного из врачей, бывших в больнице, погибла от пуль штурмовавших больницу федеральных сил. 

Анна Немзер, как бы подводя итоги дискуссии, отметила, что все чеченские войны остаются по большому счету "непроговоренными". «Это видно по людям в Грозном. Вроде бы у них там была война со всеми атрибутами, а с другой стороны, официально там была не война, а контртеррористическая операция. Человек остается абсолютно один, не имея возможности опереться на какую-то общественную поддержку. И это одиночество - худшее, что может случиться в этой ситуации», - подчеркнула она.

Политика властей направлена на забвение терактов

Забыт не только теракт в Буденновске, но и все остальные теракты, считают опрошенные корреспондентом "Кавказского узла" представители организаций, объединяющих жертв и родственников погибших в громких терактах 2000-х.

Член координационного совета общественной организации «Норд-Ост», объединяющей пострадавших от теракта в театральном центре на Дубровке в 2002 году и членов семей погибших, Дмитрий Миловидов подчеркнул, что политика властей направлена на то, чтобы добиться максимального забвения терактов, и события в Буденновске забыты так же, как и остальные подобные.

«Например, в 2006 году Ирада Зейналова упомянула в одном ряду события в Буденновске и Беслане, пропустив «Норд-Ост». А сейчас День памяти жертв терроризма пытались «забить», перенеся на эту дату день окончания Второй мировой войны. И только позиция порядочных депутатов позволила отстоять и сохранить упоминание этого дня в календарях», - сказал он корреспонденту "Кавказского узла".

Сопредседатель комитета «Матери Беслана» Анета Гадиева отметила, что, по ее мнению, память о теракте в Буденновске слабее потому, что это «было другое время - в стране был разброд, власть была неустойчивой».

«Кроме того, власти невыгодно помнить о тех промахах, которые она допустила. Ей выгоднее перечеркнуть все, поскольку это воспринимается, как укор», - сказала сопредседатель комитета «Матери Беслана».

Гадиева подчеркнула, что, помимо усилий властей по увековечиванию памяти, значение имеет активность самих пострадавших и их родственников. «Мы в прошлом году пытались установить с ними контакты, пригласить к нам, связывались с мэрией города и так далее. Они говорили «Да-да», но никто так и не стал с нами контактировать», - посетовала она.

Вторая чеченская кампания началась бы и в случае смерти Басаева

Член совета Правозащитного центра "Мемориал" Олег Орлов прокомментировал мнение бойца группы "Альфа" Алексея Филатова о том, что в случае, если бы Басаева и членов его отряда убили в Буденновске, не было бы "второй чеченской кампании". По мнению правозащитники, война все равно началась бы и без Басаева.

«В ней были заинтересованы слишком многие силы с двух сторон», - сказал он корреспонденту "Кавказского узла".

При этом Орлов подчеркнул, что ни в коем случае не считает Басаева «белым и пушистым». «Заложники [в Буденновске] погибали от пуль федералов, но кто их туда (в окна) заставил становиться?» - отметил Олег Орлов, подчеркнув, что Басаев «сыграл страшную и ужасную роль в истории и судьбе чеченского народа».

«Если героем становится преступник, то затем народ, к сожалению, расплачивается за это. Его сделали героем в Чечне, и он привел Чечню ко второй чеченской войне, вторгнувшись в Дагестан. Он считал себя человеком, которому можно творить, что угодно, почти мессией», - заявил Орлов.

Сергей Попов считает, что Басаев был связан со спецслужбами с тех времен, когда воевал в Абхазии, а его гибель в 2006 году была убийством свидетеля, который слишком много знал. Вторая чеченская война же послужила поводом для перестановок «вверху». «Вспомним, что события в Дагестане в 1999 году стали концом карьеры Сергея Степашина, который, съездив в Карамахи и Чабанмахи, сказал, что там ничего особенного не происходит», - напомнил он.

Юлий Рыбаков заметил, что обе чеченские войны, по его мнению, были спровоцированы и затянуты спецслужбами, итогом чего стал приход к власти в России силовиков.