Суд согласился допросить бывшего главу МВД по делу лидеров протеста в Магасе

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Защита ингушских активистов добилась согласия для вызова на допрос бывшего министра внутренних дел Ингушетии Дмитрия Кавы, который на митинге в Магасе контактировал с подсудимыми. Ахмед Барахоев и Малсаг Ужахов пожаловались на ухудшение слуха в СИЗО, а Зарифа Саутиева так и не смогла пройти необходимые обследования. 

Как сообщал "Кавказский узел", дело семи лидеров протеста в Ингушетии, которых обвиняют в создании экстремистского сообщества, рассматривается судом на Ставрополье с ноября 2020 года. Обвиняемые находятся под арестом, срок которого продлен до 9 ноября. Ряд свидетелей обвинения, в том числе силовики, дали показания, что подсудимые не провоцировали активистов, а наоборот, призывали их не вступать в противоборство с правоохранителями. На заседании суда 7 сентября выступил общественный деятель Муса Келигов, который назвал столкновения на митинге в Магасе следствием провокационных действий властей республики, рассказали адвокаты.

На выездном заседании Кисловодского горсуда в Ессентуках 8 сентября выступили три свидетельницы защиты – супруга Ахмеда Барахоева Эсет Хамхоева и две его родственницы, передал присутствовавший на заседании корреспондент "Кавказского узла".

Хамхоева рассказала, что еще в мае 2017 года у ее супруга начала болеть нога, колено. Они провели обследования, пытались лечить колено, но лучше не становилось, и летом 2017 года Барахоева прооперировали в Грозном, сказала супруга активиста. "Болезнь еще больше обострилась, нога сильно отекла, была страшная температура, которую мы не могли сбить ничем, обезболивающие уже не помогали, и пришлось искать другие методы лечения и других врачей", – рассказала она. 

По словам Хамхоевой, она с Барахоевым ездила и в Ставрополь, и в Ростов-на-Дону, там им посоветовали ехать в Москву. "Мы поехали, сделали операцию. Это было начало осени 2017 года. Через полгода предстояла еще одна операция. И с конца 2017 года по апрель-май 2018 года у него был период реабилитации, ходить он не мог. Мы его сначала на коляске возили, потом костыли, потом с тросточкой – на это ушли месяцы", – рассказала она. Хамхоева отметила, что в течение месяца, в мае-апреле 2018 года, супруг проходил реабилитацию в Санкт-Петербурге, и это можно подтвердить документально. 

Свидетельница сообщила, что была на свидании у мужа, и его состояние ее обеспокоило. "У него сильно болят руки, у него артрит. Болит колено. Подскакивает давление", – перечислила она. 

Преследование активистов Хамхоева назвала "полнейшей несправедливостью".

Согласно версии обвинения, не позднее мая 2018 года ее супруг вступил в сговор с Малсагом Ужаховым и Мусой Мальсаговым, и они вместе создали некое экстремистское сообщество, заметил адвокат Магомед Беков.

На это Хамхоева сказала, что с мая 2017 года по апрель-май 2018 года она "24 часа в сутки" находилась вместе с мужем в связи с состоянием его здоровья. "В этот период времени ни одного из этих людей (подсудимых) я не видела", – заявила она.

Хамхоева сказала, что об обвиняемых узнала только в октябре 2018 года. По словам супруги Барахоева, единственный из подсудимых, кого он видела до осени 2018 года, был Барах Чемурзиев, он доводится ей дальним родственником. С ним они с супругом впервые познакомились в Санкт-Петербурге, когда проходили там реабилитацию весной 2018 года, отметила она.

По словам Хамхоевой, в мае 2018 года супруги вернулись в Ингушетию, и "Ахмед еле передвигался" тогда. Реабилитация еще не была закончена и продолжалась еще не менее двух месяцев, отметила супруга активиста. В этот период Барахоев передвигался, но "тяжело, далеко не ходил" и использовал при этом костыли, а затем трость. 

Судья отказался вызвать в суд начальника главного управления МВД по СКФО

На заседании 8 сентября было вынесено решение по старому ходатайству защиты и по новым.

В частности, судья отказал в вызове в суд начальника ГУ МВД по СКФО Сергея Бачурина. "Мы слушаем дело в отношении подсудимых в рамках предъявленного обвинения, события меня интересуют 27 марта, имевшие место в Магасе на площади перед телерадиокомпанией", – сказал судья Янис Куцуров. Со слов Барахоева, он разговаривал с Бачуриным по телефону, но на площади того не было, отметил судья. "Со слов подсудимых, Зубов якобы находился на этой площади и вел с ними переговоры", – добавил он. Таким образом, относительно Бачурина ходатайство о вызове в суд отклоняется, а относительно Зубова – удовлетворяется, при этом суд предварительно сделает Зубову запрос, был ли тот в то утро на площади, сказал Куцуров. 

Отказ судьи вызвать Бачурина вызвал довольно длительную дискуссию. "Я давал показания, что Бачурин утром 28 марта (2019 года) вместе с Зубовым и (бывшим главой МВД Ингушетии Дмитрием) Кавой в кабинете министра со мной разговаривал, что он мне поручал. Я ездил в Назрань в мечеть успокаивать молодежь (по этому поручению). И когда мы стояли на осеннем митинге, все 13-14 дней, мы непосредственно соприкасались с Бачуриным", – возразил Ахмед Барахоев. 

Он отметил, что со стороны обвинения заслушивались свидетели, силовики, которые в своем обмундировании "априори не могли слышать и видеть" происходящее. "И их показания принимаются. А тут непосредственно со мной две недели человек тесно разговаривал, поручения давал, я их исполнял законопослушно... И (утром 27 марта 2019 года) лично (бывший глава ингушского ЦПЭ Ибрагим) Эльджаркиев принес телефон, я разговаривал. Бачурин меня попросил: "Объясни, скажи, Ахмед-хаджи, народу, что администрация президента России дала на пять дней разрешение (на митинг), я честью офицерской клянусь, что пять дней у тебя будет". Я это народу сказал. Неужели, имея такие достоверные показания и факты, я не могу спросить (у Бачурина), было это или нет?" – возмутился Барахоев. 

"В данном вопросе имеется нарушение права моего подзащитного (Барахоева), поскольку вменяется ему не применение насилие 27 марта – тогда еще было бы понятно, почему здесь не должен быть Бачурин. Ему вменяется организация применения насилия. И как раз по поводу организации – Бачурин мог бы дать здесь достоверные сведения в полном объеме, опровергающие линию обвинения", – заявила адвокат Фатима Урусова. По словам защитницы, "Бачурин был до (произошедшего на площади), Бачурин был после, Бачурин плотно общался". 

"Бачурина там (утром 27 марта) не было", – еще раз сказал судья. "Это политический заказ!" – воскликнул Барахоев. 

Муса Мальсагов напомнил, что осенью 2018 года перед митингом высокопоставленные силовики, в том числе Бачурин, вызывали к себе его, Бараха Чемурзиева и некоторых других и просили взять на себя ответственность за безопасность на митинге, стать его как бы лидерами, чтобы ничего не произошло. Это было еще осенью, но именно поэтому весной 2020 года, когда собрался новый митинг, люди уже воспринимали активистов как лидеров. Если бы не осенняя история с Бачуриным, никто бы не стал лидером, подсудимые были бы рядовыми участниками акции протеста. "По сути, нас организаторами этого (уже и весеннего) митинга сделал Бачурин", – пояснил Мальсагов. Активист отметил, что накануне весеннего митинга у него контактов с Бачуриным не было. 

В результате переубедить судью по поводу ходатайства по допросу Бачурина адвокатам и обвиняемым не удалось. 

Также судья отклонил ходатайство о вызове в суд сотрудника Северо-Кавказского управления Центра по борьбе с экстремизмом, который в октябре 2019 года составил рапорт в отношении лидеров ингушского протеста, и на основании этого рапорта в январе 2020 года было возбуждено уголовное дело, которое теперь рассматривается Кисловодским городским судом. Рапорт не является доказательством в суде, пояснил Куцуров. 

"Как это получается? Люди, которые сели, насочиняли и сделали из нас экстремистов, в суд являться не будут, а нас будут судить за экстремизм? Это же несправедливо!" – возмутился Малсаг Ужахов.

Барах Чемурзиев отметил, что рапорт был написан 25 октября 2019 года, а в качестве обвиняемых активистов привлекли только 16 января 2020 года. "Все сроки процессуальные были нарушены. Понятно, что там что-то происходило между силовыми структурами, потому что никто не мешал Следственному комитету через пять дней возбудить дело, значит, какие-то были нестыковки", – сказал он.

Он отметил, что следствие в отношении активистов было завершено за 40 дней. "Семь человек обвиняют в организации экстремистского сообщества, по которому потерпевшими проходят десятки росгвардейцев. 16 января возбуждается уголовное дело [...] Как можно за 40 дней завершить расследование дела в отношении семи человек, где потерпевших – десятки? И по такой статье, по которой нам каждому грозит до 10 лет?" – задал вопросы Чемурзиев.

"Доказательства, которые есть у обвинения, они представили", – ответил судья. 

После этого защита ходатайствовала о вызове в суд начальника изолятора временного содержания Нальчика, а также руководителя войсковой части, находящейся в Назрани. "Отправной точкой задержания и содержания под стражей наших подзащитных стало 3 апреля 2019 года [...] Они были вывезены в войсковую часть Росгвардии в Назрани, оттуда на вертолетах их перевезли в Нальчик", – напомнил адвокат Магомед Беков. 

Непонятно, на каком основании жители Ингушетии, где имеются спецприемник, изолятор временного содержания и прочие структуры и учреждения, были перевезены в Кабардино-Балкарию, отметил он. "Ни одного этого документа в материалах уголовного дела никто из нас не увидел", – сказал Беков. Также не ясно, на каком основании активисты изначально были помещены в войсковую часть, и на каком основании использовался для их транспортировки в Нальчик вертолет, сказал адвокат.

Прокурор возражал против удовлетворения этих ходатайств как не относящихся к делу. Судья отклонил их. 

Защита также ходатайствовала о вызове в суд бывшего министра внутренних дел Ингушетии Дмитрия Кавы, у которого 27 марта 2019 года были контакты с подсудимыми. Прокурор возражал против удовлетворения этого ходатайства по той причине, что уже были допрошены сотрудники правоохранительных органов в рамках заседания, и Кава не сможет внести существенных разъяснений. Однако судья удовлетворил это ходатайство защиты.

То, что дело против активистов было возбуждено спустя более чем два месяца, является нарушением, пояснил корреспонденту "Кавказского узла" после окончания заседания адвокат Джабраил Куриев. 

"Сотрудник в своем рапорте от 25 октября пишет, что он обнаружил в деятельности Барахоева, Ужахова и других признаки экстремизма и терроризма. И только 16 января возбуждается дело. Через более чем два месяца. А решение по этому рапорту необходимо принимать в срок от пяти до 10 суток. Это первое. Второе – он же не может просто так говорить, что что-то обнаружил, он должен на основании чего-то обнаружить это. У него должен быть какой-то оперативный материал, хоть что-то. Человек не может взять и с потолка такое написать. И мы его хотели допросить по этим вопросам. Суд ссылается, что рапорт в силу норм УПК не является доказательством. Мы с этим не спорим. Но при этом есть процессуальная сторона, основанная на этом рапорте [...]  Мы и хотели это основание проверить, на чем основано это всё", – отметил адвокат. 

Кроме того, 3 апреля все активисты без всяких оснований доставлялись в воинскую часть в Назрани. "Оттуда вертолетами их перекидывали в изолятор временного содержания в Нальчик. То есть военная техника была задействована [...]  Сам факт удерживания гражданских лиц на территории военной части, а потом перекидывания их на военных вертолетах в соседний регион – это неправомерно", – сказал Куриев. 

Кроме того, их отправили в изолятор временного содержания в Нальчик, отметил он. "Почему был выбран соседний регион, когда в Ингушетии есть несколько ИВС, СИЗО? И они на тот момент не были забиты  [...] А Хаутиева вообще без судебного решения туда повезли и содержали там", – возмутился адвокат.

Зарифа Саутиева осталась без лечения и медобследования в СИЗO

Ахмеда Барахоева и Малсага Ужахова вывозили на обследование в поликлинику в Пятигорске. "На прошлой неделе вывезли, лор нам сделал предписание, но врач нам сказала, что нужна консультация невролога. И вчера вечером УФСИН само привезло в СИЗО невролога, хорошего специалиста, он нас посмотрел, сделал назначения. Так что внимание очень большое, этим вопросом (здоровья) занялись серьезно, мы за это очень благодарны", – сказал корреспонденту "Кавказского узла" во время перерыва в заседании суда Ахмед Барахоев. 

По его словам, в исправительном учреждении нет тех препаратов, которые прописали врачи, поэтому лекарства они будут покупать самостоятельно, а капельницы и прочие необходимые процедуры с этими лекарствами сделают в СИЗО. Барахоев отметил, что ему несколько дней назад уже передали некоторые лекарства и делают уколы, состояние после этого стало получше, отметил он и поблагодарил сотрудников СИЗО за такое внимание.

Малсаг Ужахов рассказал корреспонденту "Кавказского узла", что его и Барахоева осмотрели врачи разных специальностей, "остались только кардиолог и окулист". "От сердца мне лечение здесь уже проводили, но у меня другая проблема – катастрофически портится слух", – признался он. По его словам, когда ему купят лекарства, то тоже начнут лечить в СИЗО.

Супруга Ахмеда Барахоева Эсет Хамхоева, присутствовавшая на заседании, рассказала корреспонденту "Кавказского узла", что она опасается за слух мужа. Выяснилось, что у него проблема со слуховым нервом, отметила она. "Велика угроза, что он (Барахоев) вскоре полностью потеряет слух. Но он не такой уж старый человек, чтобы сейчас потерять слух", – посетовала она.

По словам Хамхоевой, пользоваться слуховым аппаратом ее мужу не разрешают.  "Под домашним арестом, о котором мы просили изначально, ему было бы удобнее. Там (в СИЗО) нет горячей воды. Третий год постоянно пользоваться холодной водой в его возрасте, с его артритом тяжело", – сказала Эсет и заплакала. 

Зарифа Саутиева сказала, что ее не обследовали, но обещали отвезти к врачам 6 сентября. "Но вчера (7 сентября) в СИЗО приезжала врач, невролог. Она меня посмотрела, назначила дополнительные исследования – МРТ, анализы. Но не знаю, когда меня вывезут, потому что это надо согласовывать с медсанчастью СИЗО, с руководством (СИЗО)", – сказала она корреспонденту "Кавказского узла". 

По словам Саутиевой, осмотр неврологом был, с одной стороны, полезен, так как у нее начались проблемы с позвоночником, но этого недостаточно. "Она (врач) пока ни диагноз мне поставить не может, ни назначения выписать, нужны дополнительные исследования", –  подчеркнула активистка.

Саутиева сказала, что ей нужны консультации других специалистов, в частности, эндокринолога. "Я думала, что вывезут так же (как и Барахоева с Ужаховым) в поликлинику, но не вывезли и никак это не пояснили", – заключила она.

"Пытаемся добиться (чтобы Саутиеву вывезли на обследование). Обещают, но не ясно, сделают ли обследование", – сказал корреспонденту "Кавказского узла" Билан Дзугаев. 

Родные активистов пожаловались на трудности с поездками на заседания

Брат Малсага Ужахова Саварбек рассказал корреспонденту "Кавказского узла", что приехал на заседание, потому что ему важно "поприсутствовать, знать, о чем речь". "Хочется оказать моральную поддержку, показать, что мы не забываем о них, переживаем за них, ценим их жертвенность и самоотдачу", – отметил он. Ужахов добавил, что ездить на суд в Ессентуки из Ингушетии довольно сложно – приходится рано вставать, дорога долгая. 

Еще один брат Ужахова, Хамбор, рассказал, что он в суде также не первый раз и что ему важно поддерживать подсудимых. "Еще узнать, как судит наше правосудие. Потому что я смотрю, когда адвокаты выступают, какие доводы они приводят, я для себя делаю вывод, что сейчас вот их выпустят прямо в зале суда [...] Потом суд уходит в совещательную комнату и выносит решение, которого никто не понимает", – сказал он корреспонденту "Кавказского узла". Хамбор пояснил, что так было при принятии решения о продлении активистам меры пресечения. 

Он отметил, что у его старшего брата много проблем со здоровьем, и на нем очень негативно сказывается не только содержание в СИЗО, но и сами транспортировки из изолятора в суд и обратно. "Мне кажется, всё это неправильно и несправедливо [...]  Их швыряют туда-сюда. То в Ставрополь мы ездили, то во Владикавказ, то в Нальчик. Как будто они закоренелые преступники", – посетовал собеседник. "Это всё какой-то фарс, может быть, давление сверху. Такое мнение складывается не только у меня, но у многих", – заключил Хамбор. 

"То, что (Ахмед) там находится, это настолько несправедливо, настолько неправильно. Нет там никакой вины. И это все знают. Мне кажется, судья тоже об этом знает", – заявила корреспонденту "Кавказского узла" супруга Барахоева Эсет Хамхоева. 

Она рассказала, что приехала на суд не в первый раз, а сегодня (8 сентября) она выступила как свидетельница, а потом осталась сидеть как слушательница. Раньше приезжающих на суд даже в здание суда часто не запускали, отметила супруга активиста. "Люди и в жару, и в холод находились на улице, и даже не могли зайти сюда и поздороваться. Мне кажется, это делалось специально. Искусственно создаются всякие препятствия, чтобы нам было максимально неудобно, максимально тяжело, чтобы мы от этого устали", – сказала Хамхоева. "Я не понимаю, почему нельзя было отпустить его (Барахоева) под домашний арест", – заключила она.

"Очень тяжело без него (без Ахмеда)", – призналась корреспонденту "Кавказского узла" Фатима Гагиева, которая также выступила на заседании как свидетельница, а потом осталась как зрительница.

Гагиева рассказала, что после смерти ее супруга, брата Ахмеда Барахоева, он стал как бы главой их семьи, очень много поддерживал и помогал, в том числе морально. "У меня подросток (сын), и мне было очень сложно. Когда он (Ахмед) был, его слово очень много значило (для сына). Сейчас сын поступил (в вуз), всё хорошо. Но было очень сложно, в его подростковом возрасте. Он был как глава нашего семейства – вот уже 11 лет, как умер супруг. И я очень долго ночами плакала (после ареста Барахоева), что у нас второй раз отняли отца", – сказала Фатима.

Информация о задержаниях противников соглашения о границе с Чечней собрана в хронике "Кавказского узла" "Протесты в Ингушетии: хроника передела границы с Чечней", а новости о преследовании активистов в регионах юга России и Южного Кавказа размещены на тематической странице "Преследование активистов".