В Назрани все спокойно...

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Со дня, то есть с ночи вторжения боевиков в Ингушетию прошла неделя. И на первый взгляд Назрань снова тонет в сонном мареве. Ничем не примечательные домишки, пыльные улицы. Провинциальный кавказский городок, недавняя деревня. Еще несколько лет назад здесь не было тротуаров.

Как с хохотом рассказывает мне приятель, грозненский ингуш, до войны нанести однодневный визит из Грозного к проживающим в Назрани родственникам, по меркам веселой столичной молодежи, было все равно что навеки заточить себя в глухой каземат. Назрань - тихое место, Ингушетия - мирная республика.

И оттого еще сильнее потрясли местных жителей события в ночь на 22 июня. Погибших, по официальным данным, 88 человек, и из них 26 - гражданских. Это много или мало? Для маленькой Ингушетии - очень много. Происшедшее для здешних не менее значимо, чем 11 сентября для Соединенных Штатов Америки. Тем более, что милиционеров тут держат за "гражданских" - оттого и нападение воспринимается как направленное против гражданского населения.

Но сказать, что случившееся - неожиданность, гром среди ясного неба - невозможно. Весь последний год правозащитники с настойчивостью заевшей пластинки твердили, что конфликт расползается.

Что многое из ранее наблюдаемого только в Чечне стало реальностью и для Ингушетии. "Исчезновения", пик которых пришелся на март 2004 года, адресные операции, произвол силовиков, похищение помощника прокурора республики Рашида Оздоева, осмелившегося написать в Генеральную Прокуратуру РФ докладную записку о художествах УФСБ Ингушетии, машины с тонированными стеклами без номеров, экспансия кадыровцев... Многие чеченские беженцы, наконец, решались вернуться домой. Раньше они сидели в Ингушетии безопасности ради, а за последние месяцы "здесь стало так опасно, что можно и в Чечню: страшно и здесь, и там, но там хоть земля своя".

Президент Зязиков повторял: "Не дадим устроить в Ингушетии еще одну Чечню", - но в реальности сделать ничего не мог. Застоявшийся воздух время от времени начинал вибрировать слухами: что-то случится, начнется заваруха, вот, просто со дня на день. Начнется третья чеченская война, перекинется на Ингушетию.

Над Ингушетией запылает зарево. Да что тут говорить! Теперь уже не новость, что и ФСБ располагала информацией, будто в Ингушетии что-то готовится - но не принимала это всерьез. Боевики давно масштабных вылазок не проводили. Мир вообще, слухами полнится, а уж на Кавказе-то!..

Так или иначе, события в ночь на 22 июня всех застали врасплох - и тех, кто твердил о неизбежности подобного развития событий, и тех, кто имел некие сведения о грозящей опасности, но предпочел ими не озадачиваться. Несколько знакомых, находившихся в Назрани но, к счастью, довольно далеко от "театра военных действий", сначала вообще не придали стрельбе никакого значения, подумали, что где-то в городе празднуют свадьбу (на местных свадьбах не обходится без автоматного фейерверка), только вот стрельба все не утихала - уж слишком бурная получалась свадьба? Но до того, что идет бой, додумались они далеко не сразу. А я этой страшной ночью, в панике набирая телефонные номера друзей, поймала себя на мысли о том, как же чудесно, что вот этот парень и вот эта девушка, и еще несколько друзей накануне из Назрани уехали в Грозный! Слава Богу, что они в Чечне - в безопасности!.. И тут почувствовала себя той самой свиньей, которая тычется рылом в розетку: "Ну что, подруга, дохрюкалась? Замуровали?" Если в голову приходят комбинации типа "в Чечне = в безопасности" - значит, замуровали действительно всерьез и надолго.

К рассвету боевики завершили четко спланированную операцию и, обезглавив и пообкусав силовые структуры республики, ретировались почти без потерь по схеме "сделал дело - гуляй смело".

Многие сотрудники правоохранительных органов сами шли на погибель, устремившись туда, где стреляли. На захваченных боевиками постах или идущим навстречу людям в полной боевой выкладке, которых они принимали за ОМОНовцев, ФСБшников, СОБРовцев, ГРУшников - в общем, "своих", добросовестно предъявляли свой пропуск в смерть - служебное удостоверение.

Кстати, через знаменитый пост "Кавказ" боевики, похоже, въезжали в Ингушетию целой колонной именно под прикрытием удостоверений ГРУ. И борцы с терроризмом их прекраснейшим образом пропустили, только спросили: куда, мол, вы, ребята, в таком количестве? А те дружелюбно отвечали: да, мы тут во Владикавказ передислоцируемся? Так, по крайней мере, рассказывал брат одного из погибших сотрудников ФСБ Ингушетии.

Боевики ушли, оставив за собой десятки трупов, посеяв страх, посеяв гнев родных, друзей и коллег погибших, гнев всех жителей маленькой республики, к которым вплотную подошла война.

А еще, казалось, случится непоправимое - этот гнев обрушится на остающихся в Ингушетии чеченских беженцев (на сегодняшний день их около 40 тысяч), поскольку этих нищих, бежавших от военных действий, загнанных в тупик людей станут воспринимать как виновных в трагедии 22 июня, как носителей войны и источник опасности. Страшно, но логично: "Мы вас приняли. Вы здесь нашли убежище на столько лет. И вот ваша благодарность?"

Уже 23-24 июня прошли жесткие зачистки в лагере беженцев (последний палаточный лагерь в Ингушетии, "Сациту", торжественно ликвидировали еще 10 июня, и остались только так называемые МКП - места компактного проживания, но по сути это те же лагеря, только менее заметные) на молочно-товарной ферме (МТФ) "Альтиево" совместными силами ингушской милиции и федерального МВД - вооружены они, кстати, помимо прочего были гранатометами.

Конечно, если сравнивать происходившее в Альтиево со среднестатистической зачисткой в Чечне, слово "жесткое" не применимо. Никто из задержанных не исчез бесследно. Приклады в ход особенно не пускали. Но мужчин заставляли лечь на землю, ставили к стене, унижали, раздевали. Несколько человек сильно избили. Под удар даже попала одна женщина, набросившаяся на ворвавшихся силовиков с криком: "Не пугайте детей!" - и получившая прикладом в живот. Всего забрали 36 человек, из них вскорости отпустили всех, кроме семерых, к которым в качестве предварительной меры пресечения применили заключение под стражу. Унесли какие-то вещи, видеокассеты. Разрывали ножами мешки с продуктами, вещами. Кричали: "Здесь теперь война! Мы вас убивать будем!"

Уже 23 числа в "Альтиево" отключили свет, газ, воду. Беженцам сказали уходить, возвращаться в Чечню, причем как можно скорее - все равно им здесь жизни не будет. И кто смог - ушел. Из 1300 жителей (320 из которых были официально зарегистрированы в лагере) через неделю осталось всего лишь 60-70 человек - в основном, главы семей. Они бы тоже ушли, но семьям некуда податься: в Чечне жилье разрушено, и они надеются на содействие со стороны властей: "Нам бы переехать в Грозный, чтобы там одну точку дали, ну и транспорт до места. Мы здесь оставаться не хотим. Боимся. Но никакие ответственные лица к нам не приходят, никакой помощи пока нет". Однако? Мы так привыкли слышать от беженцев в Ингушетии: "Не поедем в Чечню. Боимся!", - что впервые столкнувшись с обратной формулировкой невольно думаешь - не может быть, это слуховая галлюцинация?

Что греха таить? Когда на следующий день после вторжения боевиков началась операция в "Альтиево", мы с коллегами с ужасом подумали - первая ласточка! Дальше будет больше. Зачистят все лагеря в окрестностях. Будут брать беженцев без регистрации - а таких множество. Начнутся массовые избиения, исчезновения? Не смогли догнать боевиков - отыграются на беженцах. И делать это будут федеральные структуры вместе с ингушскими. Братские народы пойдут друг на друга. Между ингушами и чеченцами вспыхнет конфликт, который потом не погасить.

Но этого не произошло.

Таких грубых зачисток, как в "Альтиево" пока не было ни одной. А что было?

24 июня в 6 утра была зачистка в лагере "СМУ-4", где проживает около 300 человек (из них 265 - зарегистрированы). Проводилась ингушской и "русской" милицией - все в масках, кроме местного участкового. Продолжалась около часа. Молодых ребят согнали на площадку - человек эдак 16-17, затолкали в машину. Отобрали паспорта. Ребята попить просили, им в ответ: "Значит, вам воды? Да мы вас сейчас из машины выведем и застрелим!" Но, конечно, не застрелили - разве что попинали человек трех. Отвезли всех в отдел. Сняли отпечатки пальцев, сфотографировали, показывали фото каких-то "боевиков" - "Этого знаешь? А этого?" - спрашивали без особого энтузиазма. И между делом, тоже без всякого энтузиазма, говорили: "Цыгане вы все! Уезжайте отсюда. Только хуже вам будет".

Потом отпустили. И восемь семей подали заявления на отъезд. Другие с места не тронулись. В "СМУ-4" большинство беженцев - грозненские, плюс немного народу из села Самашки. Дома у всех разрушены, а жилье предлагают только в Ачхой-Мартане. А что им в этом Ачхое делать? Родных нет, работы нет, денег нет?

26 июня прошла зачистка в МКП "Колос" в Карабулаке. Там живет около 400 человек, в основном из Урус-Мартана, Гехов и Грозного, из них зарегистрированных - 200. К воротам лагеря подъехали три машины. Выскочили несколько десятков человек в масках с собаками - чеченский и ингушский ОМОН.

Оцепили лагерь, прошлись по всем домикам, в нескольких домиках вели себя грубо - ломали двери, перерывали вещи, говорили: "Вы нам надоели, уезжайте домой!". Вывели мужчин - их было около 30 - на площадку, загрузили в "Газель" и отвезли в ОВД Карабулака. Там продержали несколько часов. Проверяли паспорта, регистрацию. У многих ее и в помине не было - как-никак, паспортно-визовая служба по негласному распоряжению беженцев не регистрирует уже несколько месяцев. Ну, оштрафовали на сто рублей. Потом отпустили.

28 июня ингуши вместе с "федералами" зачищали лагерь в "Оскановских гаражах" (там живут 270 человек, и - просто чудо - все зарегистрированы). На трех машинах приехали, в основном - в масках. Всех мужчин вывели на улицу. Их всего в лагере около 30. У молодых - лет до 45 - забрали паспорта. Сказали придти на следующий день в РОВД к 12 часам. Ну и дальше каждого явившегося за паспортом допрашивали - задавали стандартные вопросы про боевиков. Паспорта всем вернули. Обошлось без эксцессов. Избили только одного парня. Но он сам настаивает, что это была "личная разборка" и скорее драка, чем избиение. Во всяком случае, к милиции претензий не имеет.

А некоторые ингушские милиционеры, участвовавшие в "зачистках", даже потом извинялись перед беженцами за себя или за своих коллег - мол, простите, сами понимаете, друзья погибли, психанул. После зачистки в том же "Альтиево" ингушский милиционер, который шумел больше всех, сам задержанным воды попить приносил и утешал одного совсем молодого парня, перепугавшегося до полусмерти: "Ты ни в чем не виноват!" А другие милиционеры за едой им бегали.

25 числа, около 9 вечера, была зачистка в лагере "Камаз" на окраине Назрани. Забрали восемь человек. Одному дали бутылкой по голове. Хозяин территории, ингуш, так переживал, что сам пошел на ночь глядя в милицию договариваться, чтобы этих восьмерых отпустили. Их освободили в ту же ночь.

Того же 25 числа, только чуть раньше, часов в семь вечера, в лагерь "Логоваз" пришли какие-то ингуши и стали запугивать беженцев - если, мол, в два дня отсюда не уйдете, - пеняйте на себя. Люди перепугались, не знали, что делать. И хозяин заведения - тоже ингуш - все выходные со своими родственниками их охранял. Не тронули.

Люди в основном понимают - никто не виноват. Чеченцы-ингуши - один народ. Общая трагедия. Чеченские беженцы в ужасе от случившегося - с одной стороны, искренне сочувствуют семьям погибших, а с другой, - прекрасно знают, что Ингушетия все эти годы была для них единственным прибежищем, а если и сюда придет война - бежать будет некуда. А ингуши в основном осознают: беженцы здесь не при чем, уж они-то в происшедшем заинтересованы в самую последнюю очередь.

Но слухи, конечно, ходят - и среди беженцев, и среди местных. Приезжаешь в один лагерь, тебе говорят: у нас-то спокойно, но вот по соседству такая была зачистка, ужас! Едешь в указанное место. "Нет. Это не у нас. Но, кажется, на "Пищевом комбинате", что-то очень нехорошее было". А там - "Нет, не у нас, но вот на "Консервном заводе!".

На "Консервном заводе" тоже, на поверку, ничего не происходило. Но, по мнению местных обитателей, уж точно зачищали МРО "Рассвет". Едем в "Рассвет". Не зачищали их. Но многие семьи снимаются с места и уезжают. Материальной помощи никакой не получают - только транспорт, но и тому рады. "Лучше уж сейчас с места сняться, пока "КамАЗы" подогнали, а то потом вообще ничего не дадут. Вон, "альтиевским" и транспорта не предлагают! И у них уже ни газа, ни света, ни воды. Скоро и нам отключат. Надо ехать - все равно здесь не оставят".

Вообще, нельзя не отметить, что власти пользуются ситуацией, чтобы выпихнуть из Ингушетии максимальное число беженцев с минимальными затратами. Ну, да ладно - сейчас мы не о том. Мы - о слухах. Если у беженцев сегодня на слуху зачистки, то у местных - совсем другое. Некие мифические танцы, которые устроили некие нехорошие беженцы где-то в Слепцовской в ту ночь, когда боевики вошли в Ингушетию. Пара десятков ингушских парней уже собрались было в Слепцовскую разбираться с обидчиками и святотатцами, но что-то их остановило. И слава Богу. Ведь никаких танцев там и в помине не было. Говорю это с полной уверенностью, потому что мы все лагеря проехали в поисках пресловутых "танцоров", и никто в Слепцовской об этом слыхом не слыхивал. Мы просто недоумевали, откуда у истории с танцами ноги растут? И, наконец, выяснили - оказывается, через дом от уже упомянутого лагеря "Камаз" гуляла ингушская свадьба.

И закончилось веселье ровно за 20 минут до вторжения боевиков. Прошло несколько дней, и свадьба превратилась в спонтанно организованные танцы, ингуши - в чеченцев, а вечер до захвата - в ночь после захвата. Но если бы взбудораженные слухом ребята действительно пришли в Слепцовскую с намерением подраться, драка бы обязательно состоялась. Разгоряченную молодежь было бы уже не остановить. Сегодня, наверное, самое главное, чтобы людям хватило мудрости - мудрости не произносить неосторожных слов, не делать резких движений.

Наличие слухов - само по себе нехорошо. Значит, может что-то вспыхнуть. Значит, есть опасения, подозрения. И беженцы снова бегут - теперь уже в обратном направлении. Бегут навьюченные багажом человеческого страха и отчаяния. Они хотят только одного - найти такое место, где можно будет спокойно спать ночью, а утром встать и пойти на работу, где можно прокормить семью и, возвращаясь вечером домой, не бояться, что за время твоего отсутствия случилось что-то непоправимое. Это простое желание оказывается невыполнимым. В лагере "Альтиево" древняя, сгорбленная старуха с младенцем за спиной смотрит с такой глухой, безнадежной тоской и усталостью, что не знаешь, куда девать глаза. Смотрит и не говорит ни слова. Ей больше нечего сказать.

А в Чечне тоже слухи. Слухи о том, что в Ингушетии идут погромы в лагерях беженцев, что на чеченцев бросаются, избивают. И о том, что этим летом, или, в самом крайнем случае, в сентябре поднимется новая волна чеченской войны.

***

В Назрани ночь. Особенно (по-южному) большая Большая Медведица. И небо черное-черное. Ночью здесь тихо. Привыкшее к московскому шумовому фону ухо напряженно ловит тишину, разрываемую разве что лаем собак. Почти невозможно поверить, что в двух шагах от этого дома всего неделю назад шел бой. Мы сидим за столом на кухне, радуемся вливающемуся в окно прохладному воздуху.

Посреди неспешного разговора о старых книжках и фильмах, подруга вдруг обрывает себя на полуслове и почти кричит то ли мне, то ли самой себя, то ли просто в пространство: "Так невозможно. Ведь правда, невозможно! Люди не должны так жить! Пусть бы их кто-нибудь отсюда вывез! Им же некуда деваться! И в других регионах России они жить не могут. Кто их там ждет? Ты представь себе эту бабушку где-нибудь в Самаре! Вот, американцы забирают турок-месхетинцев, пусть чеченцев заберут!" - "Понимаешь, турок-месхетинцев гораздо меньше, и потом...", - неубедительно оправдываюсь я одновременно за Америку, которая, конечно, никакие тысячи чеченцев не возьмет, и главное - за Россию, где этим людям жизни нет настолько, что единственным решением кажется отправить их куда-нибудь за ее пределы.

А в голове невесть откуда прочно поселяется бородатый анекдот про колхоз, выигравший денежный приз, и старого деда, который предлагает на всю полученную сумму купить много фанеры, построить самолет и улететь отсюда к чертовой матери. Эх, была бы у меня та фанера, я бы своими руками самолет отстроила. Только, вот, в случае чеченцев одним самолетом не обойтись - понадобится еще и остров в тихом океане? А на остров мы с ребятами точно не соберем!

Опубликовано 29 июня 2004 г.