Ахмет Ярлыкапов: "Местные власти на Северном Кавказе сами провоцируют активные действия джамаатов"

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

Нападение 13 октября 2005 г. боевиков на Нальчик, в котором обвинили джамаат "Ярмук", вновь подогрело в России интерес к тому, что такое джамааты, - действительно ли это подпольная сеть террористов, есть ли подобные в других регионах России. Об этом и многом другом рассказал собственному корреспонденту "Кавказского узла" Александру Григорьеву российский эксперт по исламу, кандидат исторических наук, научный сотрудник института антропологии РАН Ахмет Ярлыкапов.

А.Г.: Несколько раз власти заявляли, что джамаат "Ярмук" уничтожен, разгромлен окончательно. И вот опять признали, что он действует. Что же такое "Ярмук"?

А.Я.: У меня сложилось впечатление, что "Ярмук" - это фантом, что-то мифическое. Я неоднократно бывал в Кабардино-Балкарии, изучал эту проблему, но так до конца и не понял, что такое "Ярмук". Даже в правоохранительных органах говорят, что никакого "Ярмука" не было, а за все теракты ответственен Джамаат Кабардино-Балкарии. И джамаат, что отвести подозрения от себя все заявление делал от имени "Ярмука", которого специально придумали. Так что, существование "Ярмука" до сих пор не доказано. Правоохранительные органы республики также вносят дополнительную сумятицу. По их мнению, организатор летнего нападений на управление по наркоконтролю и на правоохранительные объекты в октябре Анзор Астемиров, был практически вторым человеком в джамаате после Муссы Мукожева - лидера джамаата Кабардино-Балкарии. И теперь власти обвиняют Анзора Астемирова, что он все
организовывал и сваливал ответственность на "Ярмук". А виртуальное существование "Ярмука" выгодно всем. Он, конечно, берет на себя ответственность за теракты на сепаратистских сайтах, лишь бы брать, лишь бы о них говорили. А сепаратистам выгодно говорить об этом джамаате, как о своем филиале, что бы показать широту своих рядов. Про "Ярмук" существует масса мифов, например, что это не кабардинская организация, а балкарская. На мой взгляд - это чушь! Такие организации не могут быть однонациональными, и сваливать всю вину на балкарцев или кабардинцев, как это сейчас пытаются сделать некоторые политики, - это в корне неверно. Так же и в джамаате Кабардино-Балкарии превалируют кабардинцы, во всяком случае, в их высшем руководстве. Но есть и балкарцы, есть и русские, другие национальности. В отличии от "Ярмука", Джамаат Кабардино-Балкарии - реальная организация. Численность этого джамаата, по заявлениям его руководителей: около 10 тысяч мусульман. Руководство джамаата - люди вменяемые, разумные, которое готовы были устойчиво и легально работать в правовом поле России. Они не собирались уходить в подполье, они, наоборот, громко о себе заявляли. Но, к сожалению, власти избрали путь подавления. Было много репрессивных мер в отношении этого джамаата. В итоге Мусса Мукожев был вынужден уйти в подполье и многие мусульмане из джамаата ушли вместе с ним. После этого джамаат был дезориентирован и, как следствие, произошел серьезный раскол внутри. И та часть очень молодых людей, которые раньше не придерживались экстремистских взглядов, взяли оружие в руки. Политика властей их просто вынудила так сделать. До сих пор неизвестно, где находятся, ушедшие в подполье члены джамаата. И очень печально, если они скрылись в Чечне, у Басаева. Это, пожалуй, единственный путь, что бы скрыться от власти, от репрессий.

А.Г.: События в Нальчике 13-14 октября 2005 года могли стать ответом на действия властей, которые в последнее время активно боролись против приверженцев т.н. нетрадиционного ислама?

А.Я.: Не исключено, что эти события стали ответом на проводившуюся в последнее время спецоперацию правоохранительных органов по выявлению членов джамаата Кабардино-Балкарии. Нелогично само выступление: ведь атаковавшие здания правоохранительных органов люди прекрасно понимали, что они проиграют.

Возможно, это выступление было кем-то или чем-то спровоцировано. Но очевидно, что не выступило большинство из 10 тысяч членов джамаата Кабардино-Балкарии. Это - не масштабное выступление для столь мощной организации, а у Муссы Мукожева очень мощная организация. Репрессии против джамаата Кабардино-Балкарии после событий в Нальчике могут усилиться, что приведет к новым жертвам. Сейчас правоохранительным органам не нужно заниматься какой-то оперативной деятельностью, у них есть списки членов джамаата, все были они на виду. Конечно, часть членов джамаата имела определенные связи с более радикальными братьями по вере. Но они никогда и не скрывали этого, а предпочитали эволюционный путь развития ислама. Но посмотрите, что происходило в Нальчике. Практически все нападения были на здания правоохранительных органов, на тех, кто с ними воевал в тот момент. И именно эти действия властей привели к расколу и радикализировали часть членов джамаата. И, на мой взгляд, ситуация в Кабардино-Балкарии будет развиваться по дагестанскому сценарию. Власти и радикальные члены джамаата будут друг другу мстить на личном уровне. Одни побывали в "застенках", где с ними проводили "разъяснительную работу". А с другой стороны - убийства милиционеров. Эта взаимная вражда ни к чему хорошему не приведет. Я был бы рад ошибиться, но, по-моему, нападения на правоохранительные органы будут продолжаться.

Именно местные власти во многих республиках Северного Кавказа своей политикой сами провоцируют активные действия со стороны джамаатов. Пример других северокавказских республик, где власти не загоняют в подполье сторонников "чистого ислама", а наоборот стараются их легализовать, показывают, что при легализации экстремистов становится меньше и их гораздо легче контролировать. Ведь когда они в подполье, контролировать, что они говорят, к чему готовятся, да и просто узнать их число, фактически невозможно. А власть Кабардино-Балкарии "стрижет всех под одну гребенку", не желая прибегать к консультациям специалистов. При этом на федеральном уровне есть определенное желание понять, как надо действовать, но в республиках все упирается в то, что бразды правления отданы силовикам.

А.Г.: Вы сказали, что члены джамаата Кабардино-Балкарии могли скрыться в Чечне, у Басаева. Но он же неоднократно заявлял, и Вы писали в своих работах об этом, что сторонники традиционного ислама для него враги?

А.Я.: Джамаат Кабардино-Балкарии не слишком традиционен. В нем молодые люди различных национальностей критиковали, например, похоронные обряды сторонников традиционного ислама, как слишком пышные. То есть у них тоже есть популистские лозунги, но они не переходили в область борьбы, они считали, что старшее поколение уйдет, а пока нужно развивать ислам. Естественное развитие: старшие уйдут, а мы потихоньку будем наш, нормальный ислам распространять. Они никогда не считали, что новый ислам надо с оружием в руках насаждать, в отличии от радикальных и экстремистских групп, типа басаевцев. А теперь, после репрессий, раскола джамаата Кабардино-Балкарии, часть его членов радикализировалась, уже пролилась кровь.

А.Г.: В соседних республиках также существуют джамааты? Какие настроения там?

А.Я.: В Карачаево-Черкесии сегодня очень подозрительное затишье. Во всяком случае, там эти движения были очень серьезно подавлены в самом конце 90-х годов ХХ века. Очень серьезно выдавливались из республики члены джамаата. А сейчас многие из них - вполне признанные граждане России, например, есть они в муфтияте Европейской части России. То есть, какая-то часть была выдавлена из республики, но определенное число сторонников радикальных джамаатов там осталось. Они в глубоком подполье, очень глубоком. А затишье у нас бывает перед бурей. Я не владею оперативной информацией, но мне кажется, что там есть серьезный потенциал для развития экстремистских настроений. Тем более, что иногда кажется, что власти совершенно не владеют ситуаций. И своими действиями загоняют людей в подполье, где совершено неизвестно, в какую сторону они собираются двигаться. А ведь можно было, в той же Кабардино-Балкарии, спокойно зарегистрировать джамаат республики и спокойно контролировать. То же самое можно сделать было и в Карачаево-Черкесии.

А.Г.: Правоохранительные органы сейчас могут назвать ваххабитом кого угодно...

А.Я.: Когда я был в Кабардино-Балкарии мое серебряное кольцо вызвало у милиции определенные подозрения. Оказываются, они так определяют ваххабитов. При этом люди в списках ваххабитов оказываются по самым разным причинам - кому-то не угодил, с кем-то поссорился.

А.Г.: В Северной Осетии есть джамааты?

А.Я.: В Северной Осетии есть серьезная зарегистрированная властями организация Духовного управления мусульман "Исламский культурный центр". Она контролирует соборную мечеть во Владикавказе, издает газету "Аль-Азан". Но в Северной Осетии тоже пошли по пути репрессий, был заключен в тюрьму лидер ИКЦ Ермак Тегаев. Он был арестован еще 3 февраля 2005 года по обвинению в хранение взрывчатых веществ, и его судьба мне неизвестна. Правда, для меня загадка, почему они в оппозиции, - там молодой имам, муфтий Духовного управления мусульман Северной Осетии Руслан-хаджи Валгасов. Я просто поражаюсь тому, что разные организации, которые создаются открыто, не регистрируются, а загонятся в подполье. И я не понимаю политику властей в этом отношении. Мне кажется - необходимо регистрировать и контролировать. Среди членов этих джамаатов есть экстремистки настроенные люди. Но если вы регистрируете главу джамаата, его организацию, то вы с него и требуете, что бы не было экстремистов, что бы они с людьми работали. Но когда всех огульно обвиняют в ваххабизме, в экстремизме, когда загоняют в подполье, то это просто тупиковый путь.

А.Г.: А какова ситуация в Дагестане?

А.Я.: В Дагестане ситуация еще хуже. Там есть закон о запрете ваххабизма. В Кабардино-Балкарии до последнего времени не было внутримусульманских проблем, там довольно быстро договорились со стариками, и конфликтов не было.

В Дагестане же, именно суфистский ислам, то есть ислам, контролирующейся шейхами, воспринимается как традиционный. И он находится в резкой оппозиции реформаторским джамаатам. И там, очевидно, еще будут проблемы. Ведь в Дагестане довольно много молодежи уходит в соседнюю Чечню. В некоторых районах, граничащих с Чечней, очень многие поддерживают сепаратистов. И это - серьезная проблема, которая требует просто безотлагательного решения! Плюс война, которая идет между милицией и террористическим подпольем. Это также очень опасная вещь, когда все решения уже принимаются на уровне мести. Вот самое логичное объяснение, того что происходит в Дагестане: это выяснение отношений между правоохранительными органами и экстремистскими организациями. В свое время были допущены перегибы со стороны правоохранительных органов республики, - это, конечно, никак не оправдывает террор, но объясняет его.

А.Г.: А какова ситуация в Нефтекумском районе Ставропольского края?

А.Я.: Там есть радикальные группировки, и они появились не на пустом месте. Они появились благодаря попустительству местных властей, которые допустили туда проповедников. Одно время там проповедовали люди из Средней Азии. Например, установленный факт, что в селе Каясула эти идеи были занесены из Узбекистана неким муллой Хаидом, который спокойно проповедовал, его даже прописали. И его проповеди упали на благодатную почву из-за бездарной национальной политики ставропольских властей. В Нефтекумском районе примерно половина жителей ногайцы и, например, ни одного человека - ногайца в администрации района нет. Я уже не говорю про районный отдел милиции...

И таких примеров очень много! Проблемы ногайцев не решались, так что там была очень хорошо подготовленная почва. Тем более, что власти Ставропольского края очень с большим подозрением относились к ногайскому национальному движению, которое было сугубо светским и не имело никаких намерений воевать. И власти, в конце-концов, добились того, что национальное ногайское движение стало сближаться с исламскими радикалами. И молодежь оказалась в этих рядах. Теперь ногайская молодежь из Нефтекумского района воюют в Чечне. И все это результат некомпетентности краевых и районных властей. Затем последовали обвинения целого народа в ваххабизме, была компания, которая приводила в еще большей радикализации, а не к решению проблем. И сегодня, несмотря на то, что почти всех лидеров молодых мусульман посадили, все равно эти настроения остаются. И решить их можно только путем диалога.

А.Г.: В Краснодарском крае и Астраханской области есть джамааты?

А.Я.: В Астрахани внешне все спокойно. Там есть достаточно радикальные организации, например, группа Аюба Астраханского. Их называют одним из крыльев ваххабисткого движения. Но, несмотря на то, что местный муфтий Назымбек Ильязов выступает против этой группы и борется с ними, власти пошли разумным путем, зарегистрировали их, не закрывают их мечеть. Вполне разумная политика: мы вас признаем, но контролируем.

В Краснодарском крае, к сожалению, большие проблемы. Но все они амортизируются тем, что рядом Адыгея. И все мусульмане, которые живут в Краснодарском крае, ездят молиться туда. Мечеть есть только там, несмотря на то, что в Краснодарском крае большая мусульманская община. Но, кроме селений в Лазоревском районе мечетей, нигде нет. И если прибавить общее негативное отношение к мигрантам со стороны властей, то становиться понятным, что зарегистрироваться будет сложно. И получить возможность строить мечети - тоже вряд ли.

В Адыгее исламские проблемы решаются. Муфтий решил взять молодежные группировки под свое крыло: не стал их отталкивать и перенял у них резкую риторику против неисламских обычаев. И пока довольно успешно лавирует и контролирует ситуацию. Молодежь Адыгеи достаточно благоразумно решила не идти на конфронтацию, а сотрудничать, и каких-то особо оппозиционных движений нет. Была попытка сгруппировать недовольную исламской политикой молодежь вокруг молодого лидера - некоего Рамадана, мигранта из Косово, - но его выслали.

А.Г.: А каков примерный процент экстремистов в оппозиционных официальной власти джамаатах? Хотя понятно, что точных данных ни у кого нет.

А.Я.: Среди джамаатов Северного Кавказа экстремистов немного. И очень часто они вынуждены в своей среде вести полемику, пытаться привлекать людей на свою сторону. Так что их немного, я думаю, от 2 до 5 процентов от общего числа. Если мы возьмем события в Нальчике, то из 10 тысяч членов джамаата Кабардино-Балкарии оружие в руки взяли не более пятисот человек. Считайте сами... Все равно джамааты - это серьезная сила и если давление власти будет продолжаться, то число радикалов будет только увеличиваться.

А.Г.: Известно ли точное число членов радикальных джамаатов?

А.Я.: Точное число членов радикальных джамааатов известно лишь их руководителям. Они разбиты на мелкие сетевые ячейки и находятся в глубоком подполье. Джамаат Кабардино-Балкарии был самым открытым, он не скрывался. И во многом благодаря Руслану Нахушеву о нем было столь много известно.

А.Г.: Но ведь подобная скрытость членов радикальных джамаатов вызвано вполне понятными причинами - страхом ареста, пыток.

А.Я.: Необходимо особенное внимание к этой проблеме и надо точно определиться с тем, какую политику мы ведем. Либо мы сортируем людей, либо мы всех огульно давим и тогда получаем соответствующий результат. Любое действие вызывает противодействие, как и получилось в Нальчике. А у нас на Северном Кавказе нет четкой политики. Просто дали власть силовикам, но силовики без контроля могут много плохих дел наделать. Необходим контроль за их действиями! Например, в той же Кабардино-Балкарии я беседую в министерстве культуры с теми, кто отвечает за мусульманскую политику, там есть отдел, где работают вполне вменяемые люди. Они сами сокрушаются, что все делается таким вот образом, давлением. Но никак не могут повлиять на эту политику, потому что силовым структурам дана власть вести себя, как они считают нужным.

А.Г.: А к Вам за последнее время кто-то обращался из властей за консультацией?

А.Я.: Мой труд пока не востребован. Я бывал несколько раз на так называемых ситуационных анализах на федеральном уровне и, мне показалось, что там есть готовность слушать, но на региональном уровне - полное непонимание серьезности проблемы. Типично советский подход.

24 октября 2005 года