После взрыва в школе Беслана террористы заявили, что выполняют приказ и долг

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

В Верховном суде Северной Осетии, где продолжаются слушания по делу Нурпаши Кулаева, начали давать показания свидетели, на допросе которых настаивали потерпевшие. Напомним, договоренность об этом была достигнута с замгенпрокурора Николаем Шепелем на прошлом заседании суда, когда потерпевшие объявили бойкот и удерживали в зале гособвинителей.

Перед тем, как начать допрос, председательствующий судья Тамерлан Агузаров вынес постановления по ходатайствам потерпевших об отводе судьи и группы обвинения, которые они заявили на прошлом заседании. Решением суда ходатайства были отклонены на том основании, что «по мнению суда не было совершено никаких действий, свидетельствующих о личной заинтересованности  судьи и обвинителей».

«Я считаю, что в отношении подсудимого собрано достаточно доказательств, чтобы завершить процесс, - сказал суду Николай Шепель. — Но мы с потерпевшими обговорили некоторые позиции, и я обещал доставить в суд ряд свидетелей».

На допрос по ходатайствам потерпевших прокуратурой были вызваны сотрудник УФСБ по Северной Осетии Виталий Зангионов, являющийся штатным переговорщиком, замминистра по административным границам Владимир Попов, а также начальник отдела УФСБ в Беслане Олег Гайденко. 

Виталий Зангионов - один из двух штатных переговорщиков в составе УСФС по Северной Осетии, который оказался  на месте 1 сентября 2004 года. Вместе со своими руководителем Валерием Андреевым он сразу выдвинулся в Беслан. Зангионов подчеркнул, что все три дня выполнял приказы Андреева, но подчинялся ему прежде всего как прямому начальнику, а не руководителю штаба.

К приезду Зангионова из школы  была вынесена первая записка, в которой был указан номер телефона. Дозвониться по данному номеру не получилось, так как он был заблокирован.

К этому времени в Беслан были доставлены муфтий Северной Осетии и авторитетные представители мусульмнства, которые обратились  к террористам со двора одного из близлежащих к школе домов. Однако на каждое обращение на чеченском или ингушском языках, дом обстреливался.

Вскоре из школы вынесли вторую записку, в которой был указан правильный номер  телефона. Первый сеанс связи, пояснил Зангионов, между ним и террористами состоялся в 16 часов  1 сентября. Зангионов разговаривал с одним из боевиков, который представился Шахидом. По мнению переговорщика, он был одним из главарей банды. В разговоре Шахид выдвинул одно условие: «если в течение трех часов не будут предоставлены четверо: Дзасохов, Зязиков, Аслаханов и Рошаль, будут расстреляны еще 20 человек». В телефонных разговорах, подчеркнул свидетель, выдвигалось только это условие. Другие требования (вывод войск из Чечни и т.д.) стали известны тогда, когда из школы вышел Аушев

«Шахид говорит:: времени у меня много, заложников много. Я сказал ему, что мы не готовы к такому повороту событий и этих четверых  всех надо пока собрать в Беслане. Он ответил, что времени у него много, у  него есть три дня», - рассказал суду Зангионов.

По словам переговорщика, в его задачи входило установление психологического контакта с террористами, составление их психологического портрета и затягивание времени. Однако, подчеркнул Зангионов, психологического контакта установить не удалось. Любые предложения, которые передавал Зангионов от имени штаба, террористами нецензурно отвергались.

«Штаб предлагал коридор, вертолет, живой щит, замену детей на взрослое население, деньги. Но все это Шахид, ругаясь матом, отвергал.  Единственное,  на чем он настаивал, это четверо человек. Я предложил: Дзасохов здесь, Рошаль будет позже. На это он ответил, что если Дзасохов подойдет один, они его расстреляют. Мы несколько раз предлагали такой вариант, но ответ был один и тот же: нужны все четверо, по одному - расстрел».

Зангионов рассказал, что предпринимались попытки установить контакт через СМИ. В Беслане была телекомпания АЛЬ-Джазира и другие зарубежные СМИ. Также в школу дозванивались и некоторые чеченские и ингушские преступные авторитеты, которые предложили свою помощь. На это от боевиков Зангионову поступил звонок с угрозой, что если позвонит кто-то, кроме переговорщика, они расстреляют 20 заложников.

Однако судя по показаниям Зангионова, кроме него контакт с террористами устанавливали и другие лица. В частности, экс-президент Ингушетии Руслан Аушев и предприниматель Михаил Гуцериев дозванивались до боевиков сами, по своей инициативе и со своих телефонов.

К концу первого дня в Беслан приехал доктор Леонид Рошаль, который также вел переговоры с боевиками. Зангионов процитировал разговор Рошаля.

«Была громкая связь. Я передаю дословно их разговор. Рошаль говорит: милок, подожди людей расстреливать. Ему в ответ нецензурная брань. Доктор предложил зайти в школу и занести детям воду и лекарства. При необходимости оказать помощь и самим террористам. На это ему было ответили:  придешь один - расстреляем. На любые просьбы передать детям воды, Шахид заявлял, что все заложники сами объявили голодовку».

Зангионов выходил на связь с террористами регулярно через 30-35 минут, каждые сеанс связи длился не боле трех минут. На вопрос переговорщика о количестве заложников, боевик отвечал: «достаточно, но не столько, сколько говорят по телевизору».

«Угроз по поводу заниженного количества заложников они в разговоре не предъявляли. Специально никто не обманывал», - подчеркнул Зангионов.

Отвечая на вопрос представителя потерпевших Чеджемова, почему четверо (Дзасохов, Зязиков, Аслаханов, Рошаль)  не пошли на переговоры, Зангионов  пояснил, что к моменту взрыва, к сожалению, их собрать не удалось. Аслаханов прибыл только после трагических событий, а Зязикова вообще не могли найти. По мнению свидетеля, если бы эти четверо человек зашли, их бы просто расстреляли.

Кроме того, Зангионов опроверг слова Кулаева о том, что главарь банды обещал отпустить за каждого из требуемых четверых по 150 заложников. На эти показания подсудимого ссылаются потерпевшие. По словам Зангионова, в телефонных разговорах речи об этом не было. Шахид заявлял, что переговоры об освобождении будет вести с ними, когда они зайдут в школу.

«Кулаев говорит, что случайно туда попал, но знает такие вещи, которые сам Хучбаров не знал.  Но если вы верите больше Кулаеву, зачем я вообще сюда пришел», - ответил на обвинения потерпевших. 

«Мне было поручено затянуть их в разговор и готовить их на встречу с политиками в 16 часов третьего числа. Речь шла о том, что как только прибудет Аслаханов, а Ззяикова к этому времени не найду, в школу зайдут трое. Но не успели. Последние два раза  я связывался с ними до взрыва, когда договаривались о том, что МСЧ заберет трупы. Потом сразу взрыва. Я перезваниваю: что вы наделали. Шахид мне отвечает: я выполнил приказ своего командира и свой долг. Это была последняя связь», - заключил свидетель. 

Потерпевшие высказывали в адрес Зангионова обвинения, что переговорщик не выполнил своих профессиональных обязанностей и не смог оказать психологического давления на террористов и склонить их в свою сторону. Однако свидетель с ними не согласился. На вопрос Сусанны Дудиевой, все ли было сделано им как переговорщиком, Зангионов ответил: «Единственное, о чем я сожалею, что я не Бог. Все остальное для спасения заложников с моей стороны было сделано», - резюмировал допрошенный судом Северной Осетии переговорщик Зангионов.