Участник захвата школы в Беслане Кулаев: я не был боевиком

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ООО "МЕМО", ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ООО "МЕМО".

В Верховном суде Северной Осетии сегодня завершились прения сторон по уголовному делу Нурпаши Кулаева, единственного пойманного живым захватчика школы в Беслане. Обращаясь к суду и потерпевшим с последним словом, Кулаев отрицал свою вину и заявил, что никогда не был боевиком.

Прения сторон завершились выступлением адвоката Кулаева Альберта Плиева. Он принес соболезнования потерпевшим и попытался объяснить им, что его роль как адвоката Кулаева очень сложная и внутренне противоречивая. Плиев подчеркнул, что ему было не легко знакомиться с материалами уголовного дела, находиться все это время зале суда в качестве защитника, что это огромный стресс для него.

«Но вы должны меня понять. Поверьте, мне было очень сложно эти месяцы находиться в зале суда среди вас, убитых горем. Это большой стресс. Но  я адвокат. Я защищаю не преступление, а своего подзащитного. Моя деятельность заключается в том, чтобы не дать возможности ошибиться суду. Я надеюсь, что вы меня поймете», - начал защитную речь Плиев.

Адвокат заявил, что материалы предварительного следствия по делу его подзащитного Кулаева, с которыми он ознакомился, собраны с грубыми нарушениями Уголовно-процессуального кодекса. Так, Плиев привел пример, когда протокол задержания подозреваемого был составлен только четвертого сентября 2004 года, хотя в соответствии со статьей 92 УПК, протокол задержания должен быть составлен не более чем через три часа после того, как подозреваемый доставлен в органы дознания  и следствия. В подтверждение своих слов, Плиев привел показания экс-начальника УФСБ по Северной Осетии Владимира Андреева, который показал, что Кулаев был задержан в 14 часов третьего сентября.

Плиев обратил внимание суда, что это не единственное нарушение органов предварительного следствия, допущенное в деле Кулаева. Он пояснил, что  ознакомившись с материалами уголовного дела, «получилась странная картина» с назначением одной из экспертиз на наличие или отсутствие следов пороха на руках Кулаева. Так, согласно материалам дела, адвокат Сикоев, который представлял интересы обвиняемого на этапе предварительного следствия, знакомил Кулаева с результатами экспертизы раньше, чем она была назначена.

Адвокат Кулаева заявил суду, что действия его подзащитного не подпадают под статью 209 (бандитизм). Согласно показаниям  свидетелей, подчеркнул Плиев, никто не описывал Кулаеву его роль в банде Руслана Хучбарова. Кулаев попал в организованную банду случайно, из-за родного брата, который был боевиком. Его доставили в лесной массив селения Пседах Малгобекского района Ингушетии. Он должен был уехать домой, но его не отпустили, так как тогда там находился и Шамиль Басаев. Как показал сам Кулаев, его не отпустили потому, что Кулаев мог обнародовать местонахождения Басаева. 

Альберт Плиев привел суду и показания Заремы Мужихоевой (осуждена за покушение на теракт в центре Москвы – прим. КУ), которая рассказала, что никогда не видела Кулаева с оружием и никаких противоправных действий он не совершал. На показания Мужихоевой ссылался и обвинитель Николай Шепель, когда заявил, что, по словам свидетельницы, «Кулаев в числе других боевиков был для нее «басаевцем».

По мнению Плиева, обвинение в своих интересах  привело только часть показаний Мужихоевой.

«Мужихоева показала, что некоторое время жила в Ингушетии одном доме с боевиками, среди которых был и Нурпаши Кулаев. Напомню ее показания, когда она сказала, что Нурпаш был единственным среди них, кто исповедовал традиционный ислам. В своих показаниях она заявила, что Кулаев не играл там никакой роли. Уважаемый обвинитель привел показания Мужихоевой, но только выборочно, без донесения общего смысла,  в той части, что все в этом доме были для нее «басаевцами, в том числе и Нурпаши». На этом обвинение и ограничилось. А в продолжении, на вопрос:  сколько и кто платил Нурпаши Кулаеву,  она ответила: а кто он такой, чтобы ему платить. Это подтверждает тот факт, что Кулаев не был полноправным участником банды и не играл в ней никакой роли», - обратился к суду Плиев.    

Кроме того, защитник напомнил и показания бывшего руководителя УФСБ по Ингушетии Сергея Корякова, который допрашивался в суде в качестве свидетеля.  Отвечая на вопрос, был ли Нурпаши Кулаев в оперативной разработке и являлся ли боевиком, Коряков ответил, что о Нурпаши Кулаеве ничего не слышал, хотя его родной брат Хампаш был боевиком и числился в розыске. «Ни слова о Кулаеве как о боевике сказано не было. Это подтверждает тот факт, что  мой подзащитный никогда не состоял в банде. Обвинение по статье «бандитизм» не нашло подтверждения. Следовательно, действия Кулаева следует разграничить от действий банды и квалифицировать отдельно», - резюмировал Плиев.

По мнению защитника, неправомерно и обвинение Кулаева по статье 205 (терроризм).  Адвокат подчеркнул, что в суде было доказано, что Кулаев не имеет отношения к взрывам в спортзале.

«Радиус поражения взрывного устройства составляет 200 метров. Не кажется ли уважаемому суду, что при задержании у Кулаева не было зафиксировано ни одного ранения, синяка или царапины. Согласно показаниям потерпевших, Кулаев в момент взрыва находился в столовой. Следовательно, не имеет отношения к взрывам в спортзале»,- заявил Плиев. Он также добавил, что не доказана вина Кулаева предусмотренная статьей 105 (убийство). Он сослался на показания ряда заложников, которые заявляли, что не видели, чтобы Кулаев кого-либо убивал.

«Заложники говорили, что Кулаев часто в зал не заходил, был все время в столовой. По показаниям потерпевшего Цаголова, Кулаев сидел рядом с ним в столовой, оружия при нем не было.  Данный факт подтверждают сотни свидетелей. Ни один не показал на Кулаева как на лицо, совершившие убийство», - заявил адвокат.

Альберт Плиев также считает, что действия Кулаева не подпадают и под статью 317 (покушение на жизнь сотрудников правоохранительных органов), а также, как подчеркнул защитник, обвинение не предоставило суду доказательств того, как, где, когда и при каких обстоятельствах Кулаев приобретал оружие для банды.  В своей защитной речи Плиев ничего не сказал о мере наказания, которая должна быть предъявлена Кулаеву.

«Прошу суд взвесить все доказательства, дать оценку показаниям моего подзащитного и вынести справедливый приговор», - закончил свою речь Плиев.     

Вслед за адвокатом, право последнего слова было предоставлено Нурпаши Кулаеву. Он начал с того, что выразил соболезнования потерпевшим. Он объяснил женщинам, потерявшим своих детей, что и ему хорошо известно, что значит терять близких людей, так как он сам  за шесть лет потерял восемь родственников. Свою вину Кулаев не признал, заявив, что не виновен в смерти ни одного ребенка.

«Из-за меня не пролилась ни одна капля крови. Если я такой, как говорит обвинение, то почему ни один не сказал здесь, что видел меня с оружием до Беслана и знал меня как боевика. Я себя не считаю виновным. А тот, кто виновен, пусть сами признают свою вину, когда будут пойманы. Но навряд ли это будет. Никто из боевиков не сказал, что видел меня с оружием. А насчет первых показаний, то я давал их под давлением. 4 месяца меня били, я на ногах не мог стоять. А когда не смогли ничего с меня взять, закрыли дело. Я хочу, чтобы это знали потерпевшие, а не прокуратура».

Суд удалился в совещательную комнату для постановления приговора. О точной дате оглашения приговора по делу о теракте в Беслане пока неизвестно.