Отцы и сыновья.
Так получилось, что в октябре я почти не писала постов. Был очень насыщенный месяц, с поездками, и я как-то забросила свой блог... Но зато теперь в планах несколько интересных тем..
И первое, о чем я решила написать — о роли отца в традиционной кавказской семье. Так получилось, что в фокусе внимания почему-то оказывается женщина - видела массу диссертаций и статей о роли женщины в том, другом, третьем, о роли женщины в воспитании детей, о женских образах в литературе Кавказа, но практически ни одной - о роли мужчины, о роли отца в семье. Знаменитое исследование кавказоведа Ю. Карпова «Джигит и волк» о мужских союзах на Кавказе выглядит на этом фоне приятным исключением..
То, что отец, хозяин семьи, играл определяющую роль, общеизвестно. Его внутреннее достоинство, хорошая репутация, способность материально обеспечить свою семью и защитить ее в любых стрессовых ситуациях (и природных, и социальных) обеспечивали семье комфортное существование среди соплеменников, а его фамилии — достойную продолжающуюся в веках и в памяти историю.
В кавказской традиции сформировался идеал Отца. Как пишет этнограф Ян Чеснов, «в этом идеале на первое место выдвинуты черты отца, кормильца семьи. Многодетный мужчина, хороший семьянин, также был окружен почетом. Ему доверялось первому проложить борозду в поле. Ему поручали просеивать зерно, т.е. считалось, что его качества сообщаются зерну или во всяком случае не вредят потенциально их растительной силе».
Дилемма между хорошим отцом или хорошим сыном в вайнахской притче решается очень мудро. «Кого выбрать - плохого ли сына, у которого хороший отец, или же хорошего сына, у которого плохой отец?» Вайнахи считают, что надо отдать предпочтение плохому сыну, ибо от хорошего отца к нему перейдет хотя бы одна черта. Плохой же отец ничего хорошего своему сыну передать не сумеет. В народе считается, что достоинства хорошего сына рано или поздно отпадут и обнаружится дурная наследственность.«Отцу плохих сыновей и собаке одинаков почет»,— принято говорить у балкарцев. «Ничто так не сокрушит сердце родителя, как горечь от потомства», - утверждают осетины.
На всем Северном Кавказе именно мужчина являлся главой семьи. Это аксиома, не требующая доказательств. Авторитет отца всегда и при любых условиях поддерживался матерью. Профессор Н. Ф. Яковлев, изучавший языки и этнографию народов Северного Кавказа в 1920-1930-х гг, записал ингушскую народную песню о мальчике Гази. За мальчика Гази, говорится в песне, еще при жизни отца была засватана кабардинская княжна. Однажды к нему одновременно пришли с тремя важными известиями. Первое о том, что вечером его посетят кунаки (друзья) его покойного отца из Кабарды. Второе - о том, что в это же время убийца его отца будет переходить мост. Третье - о том, что его невесту этой ночью отдадут замуж за другого.
Гази растерялся, не зная, за какое дело взяться, и обратился за советомк матери. Она сказала: «Пусть уходит твой враг: настанет час, и покарает его твоя пуля, и княжна не уйдет от тебя, если суждено тебе жениться на ней. Но кунаков надо принять так, как принимал их всегда твой отец. Это — самое важное и неотложное дело». Гази последовал совету матери и с почетом принял гостей. И только уложив гостей спать, Гази сделал все свои дела - рассчитался с убийцей отца, успел прийти на помощь невесте.
Почитать так же, как и отца, могли и старшего брата, особенно, если он был намного старше остальных своих братьев и сестер.
Традиция строго выстраивала градацию между отцом и старшим сыном. В присутствии посторонних младшие члены семьи должны были стоять у двери и почтительно слушать беседу старших, подавать воду, накрывать стол, приносить им таз и кувшин для омовения и др.. Если же во время беседы старшего сына с гостем появлялся отец, то место у двери занимал уже старший сын, ранее принимавший гостя, а младшие оттеснялись дальше, ближе к порогу. После смерти отца ее главой становился старший брат. Он пользовался в семье тем же авторитетом и уважением, что и отец.
«Внушение младшему уважения к старшему и к своему отцу— единственная у осетин цель первоначального воспитания младенцев»,— отмечал В. Пфафф . Строго следуя адату, сын в присутствии посторонних не должен вступать в разговоры с отцом, на вопросы должен отвечать тихо, кратко и ясно, он не мог сесть перед ним без его разрешения.
У черкесов отношения между отцом и сыном были очень строго регламентированы. В присутствии старших отец не мог находиться в одной комнате с ребенком. В случае, если один входил, то другой должен был немедленно выйти.
Единство семьи стремились сохранить и после смерти отца, в таком случае ее главой становился старший брат. Однако старший брат уже не мог решать ни одного вопроса, как хозяйственного, так и социального, единолично — он советовался с остальными братьями.
Хорошей фамилией считалась только такая, где было много мужчин. Поэтому особенно торжественно отмечалось рождение мальчиков. Гаджиева С. Ш. характеризуя семью и брак у народов Дагестана в XIX – начале XX века, пишет: «У аварцев был обычай, по которому отцу, произведшему семь сыновей, дается как бы в награду особенный участок земли. Таким образом, многодетность иногда обеспечивалась и экономически». Напротив, бездетность рассматривалась как большое несчастье.
Именно отец или старший брат в 4-5 лет начинали обучать сына (брата) мужским занятиям, к этому времени мальчик уже различал понятия «мужское» и «женское» дело. С 10-12 лет мальчика приучали владеть «ножом, топором и другими чисто мужскими атрибутами. Обязательным считалось и умение ездить верхом. В таких селах Дагестана, как Гоцатль, Унцукуль, Карадах, Салта, Балхар, Кумух, Кубачи, Уркарах и др. известных центрах ремесла, дети уже с малых лет помогали отцам, даже в таком сложном производстве, как кузнечное, медное, серебряное, оружейное дело. Отец и дед вступали в процесс воспитания только в исключительных случаях. Иногда в черкесских семьях угроза рассказать о поведении ребенка отцу или деду была достаточной, чтобы инцидент с непослушанием был исчерпан.
Отец был ответственен не только за обучение сына мужским навыкам, за введение его в «мир мужчин», но и за его материальное обустройство перед женитьбой.Прежде чем женить старшего сына, отец строил ему дом в черте аула. Если такой возможности не было, он выделял комнату в своем доме или сооружал пристройку. Если площади не хватало, то, по заявлению отца, за плату или безвозмездно, с разрешения джамаата или народного собрания выделялась земля из общественных фондов (обычно в новых поселках, возводившихся на границе общества).
Велика роль отца жениха в свадебном обрядовом цикле — отец мог выбрать невесту и даже поехать в числе сватов в ее дом. Изучавший жизнь и быт осетин в начале 70-х годов XIX века В. Пфаф писал:«По достижении сыном 16-17-летнего возраста отец выбирает ему невесту, и после уплаты калыма 12-13-летняя девушка, не спрошенная о согласии, выходит замуж…». У черкесов, если новорожденный был первенец, то отец мужа сам снимал со своей невестки носимую ею на голове небольшую шапочку, с околышом из смушек, повязывал ей голову косынкой и делал молодым дорогие подарки.
Известно знаменитое черкесское сказание — о старом Бадыне и его сын Бадыноко. Это сказание записано чуть ли не в 60 вариантах. Сын вопреки обычаю отказывается убивать своего отца и прячет его; потом в какой-то критический для всего общества момент старик дает сыну мудрый совет; слух о чуде разносится повсюду, люди познают цену мудрости и решают впредь беречь стариков.
На мою просьбу в ФБ рассказать о своих отцах откликнулись немногие — видимо, тема слишком деликатна. Но то, что удалось записать, стоит того, чтобы прочесть.
Заур Шаов, Майкоп: «Расскажу один случай о своем отце Аскере Абубакировиче Шаове. Однажды поздно ночью в 1992 году я с однокурсником Хотко Казбеком приехал из Абхазии, где шла войне и мы участвовали в ней. Это происходило в то время, когда уже погибли трое из адыгов, а 4 попали в плен. Сотовых тогда не было, и известий от нас родители не имели и, естественно, переживали за меня. Дверь открыл мой отец и, оттолкнув меня, обнял моего друга, сказав, что рад, что он вернулся живой и что его родители переживают за него и т.п. Отец даже не взглянул на меня и не разговаривал со мной. Когда вышла мама, он ушел к себе».
Жанна Балкарова, Нальчик: «У нас что ни на есть традиционная семья. Мы очень уважали своего отца. Он должен был первым поесть, ему всегда подавали лучшие части (если это курица - грудку). В его присутствии не переодевались. Мне всегда казалось, что папа знает все и что он всегда прав, что он очень справедливый и никогда не лжет. Последнее слово всегда оставалось за ним. Брат в его присутствии никогда не курил, не играл со своими детьми. Мне повезло родиться и вырасти в идеальной семье: без скандалов, разбеганий, разводов. Мои родители по-серьезному никогда не ссорились. Папа не пил. Основная часть семейного дохода приходилась на него. При всем при этом папа не был жестким или тираном. Он даже строгим не был. Но мы всегда уважали его. Мама научила нас относиться уважительно к отцу. Вообще считаю, что в каждой семье от женщины зависит, как дети будут относиться к отцу. Будет жена уважительна, будет ставить мужа выше себя - точно так же будут вести себя и и дети Мама всегда говорила: «Пусть папа сначала поест.» Если его не было дома, она оставляла для него еду, всегда лучшую часть. Если мы хотели пойти в кино или на экскурсию, мама говорила: спросите отца. Папа приносил деньги и отдавал маме, а потом никогда не требовал отчет. Он доверял маме, знал, что она зря ничего не потратит».
Руслан, Махачкала: «»Наша лезгинская семья городская. Мы родились и выросли в Баку. Почти все наши - детей - навыки, привычки, тяга к учебе, желание добиваться во всем лучших результатов - плод воспитания нашего папы, который словом, иногда с иронией, мог подвигнуть нас узнать новое. Яне помня ни одного окрика, или оплеухи от него. Он считал, что ребенок должен расти душевно богатым и без страха. Нас воспитали так, что мы маму просто боготворили (и нашу бабушку тоже), маму мы любили и, подражая отцу, с детства старались оберегать. Папу мы уважали (а для мамы он был всем). И если у меня и есть кумир по жизни - так это только мой отец».
