Иранский Азербайджан глазами северянина. Персы и турки

(Продолжение. Начало читайте здесь)


В прошлом посте из иранской серии я объяснял, с какого бодуна ринулся в Иран. Для лучшего понимания моего выбора необходим краткий исторический экскурс.

До двух российско-персидских войн  (1804-1813, 1826-1828), начатых Персией и ею же позорно проигранных, географический Азербайджан был един, находясь в составе Персидской империи. На севере азербайджанцы в своих ханствах жили до Дербента (включая этот город), на Западе приближались к Тбилиси и охватывали Ереван. Весь Карабах, Баку и другие земли современной Азербайджанской Республики входили в эту географию.

Проиграв войну русским, Персия заключила унизительные Туркманчайский и  Гюлистанский договоры, разделившие азербайджанскую нацию административной границей между Персидской и Российской империями. Иран дважды уступал русским свои земли, а именно северную часть азербайджанской  провинции. Вот как происходило подписание Туркманчайского договора. Подписи поставили дипломат Грибоедов и Аббас Мирза (на рис.). А окончательный Гюлистанский договор был подписан от имени России генералом-лейтенантом  Ртищевым, и от имени Ирана — мирзой (министром иностранных дел) Абул-Хасан-ханом.

Но граница была прозрачная, люди переходили ее в разные стороны. Мой прадед по отцовской линии был одним из тех, кто перевез свою семью из тебризской деревни в один из равнинных районов российского уже Азербайджана.


Однако действительным разделителем единого  народа стала большевисткая революция, закрывшая наглухо границу с Ираном. Весь советский период азербайджанцы смотрели издали на свои земли,  простиравшиеся по обе стороны от колючей проволоки.  Она оторвала друг от друга членов семей,  родов. Азербайджанский народ стал одним из разделенных.

В первые месяцы развала СССР, после объединения Германии,  жители соседних  с Ираном районов лопатами и кирками разрушили пограничные заграждения. Толпы азербайджанцев с Севера устремились на юг, на встречу с родными. Потом граница между Ираном, и теперь уже независимой Азербайджанской Республикой была восстановлена, с открытием трех контрольно-пропускных пунктов в Астаре, Билясуваре и Джульфе (Нахчыван).
Иран в одностороннем порядке отменил визовое ограничение с нами, оставив необходимость получения виз только для азербайджанских журналистов, как самой опасной публики. Баку визы для иранцев сохранил. Официального четкого объяснения пограничной политики Баку нет, но считается, что в АР опасаются неконтролируемого потока тысяч религиозных радикалов и сотрудников иранских спецслужб.

Кстати, проходя КПП в Астаре, я свою профессию не афишировал, а когда спрашивали в Иране, врал.

Вот такой пограничный переход, вернее фрагмент этого комлекса. Фотографировал я, скрывая это от многочисленных видеокамер

 

 В Иране мне сказали, что сейчас там проживает около 40 млн этнических азербайджанцев на 12 млн фарсов, считающихся там титульной нацией. Точные цифры не скажет никто, так как часть азербайджанских тюрок записала себя фарсами из карьеристких побуждений.

Как ни парадоксально, но этническое большинство лишено права получать образование на родном языке, хотя значительно меньшие по количеству армяне учатся в школах на армянском.

Еще добавлю слова иранца, живущего постоянно в Баку, с которым я вместе возващался домой из пограничной Астары. По его словам, фактически власть в Иране находится в руках азербайджанцев, так как страной из Тегерана управляют переметнувшиеся в фарсов азербайжанцы или таковые на вполне легальной основе. В Тебризе, впрочем, таких азери не любят, считая их хуже фарсов.

В остальном азербайджанцы там свободны – говорят везде на родном языке, слушают свое радио и смотрят азербайджанско-иранское ТВ. Поют песни и исполняют мелодии абсолютно те же что в Баку, но мягче, мелодичнее. Такое у них произношение певучее. Правда, в родном языке тамошних азербайджанцев много фарсидских слов, из-за чего иногда я их не понимал вовсе. Но чаще понимал. Впрочем, в языке северян (то есть нашем) тоже много русизмов.

Слушать речь иранских азербайджанцев приятно, именно из-за певучести произношения и большей публичной культуре общения. Интересно, что в азербайджанских песнях которые мне довелось слушать и видеть по местному радио и ТВ, абсолютно нет фарсидских слов, но как только они переключаются на диалог, непонятные нам слова сразу появляются.

Из сказанного выше понятно, что обычаи у двух частей одного народа одинаковые. Но имеются несущественные различия. Видя громадные разукрашенные яйца на улицах праздничного (Новруз) Ирана, я решил, что значение этому символу на юге придается большее, чем у нас. В АР совершенно нет такого весеннего символа, как живые золотые рыбки на праздничном столе. В дни моего пребывания в Ардебиле и Тебризе рыбки вместе с красивым стеклянным кувшинчиком вместо аквариума продавались и выставлялись на уличных столах повсеместно.

А это я, просунув камеру между стоящими в очереди иранцами, снял продающиеся на улице в Ардебиле рыбки и кувшинчики-аквариумы.

В дни Новруза улицы иранских городов расцвечены, но скромно. Никаких гранитов и гигантских фонтанов, как в Баку, там нет. Скромность и еще раз скромность во всем - вот девиз Ирана, и мне это нравится.

Для радости детворы в уголках отдыха Тебриза установлены гипсовые лошадки и настоящие тракторы, чтобы дети по ним полазили. И много гигантских крашенных яиц. Вернее, скульптуры на яичную тему.

Подходим к главной теме конкретно этого поста (Рассказ 2). Совершенно все иранские азербайджанцы - от таксиста до других (конкретнее не говорю, чтобы не подставить гражданина Ирана под удар местной власти) как только узнавали во мне бакинца по произношению привествия (салам) тут-же, ответив на приветствие, переводили разговор на ненависть к фарсам (персам). Увлекаясь, я поддакивал и развивал тему, но потом, вечером, жалел о своей неосторожности, так как с кем я сегодня там разговаривал, знать не мог. А может, то был агент, чтобы разузнать цель моего визита?

В последний день пришлось разорвать на мелкие кусочки мое журналисткое удостоверение, чтобы не попало в руки иранских секретчиков.

Мои собеседники говорили о невозмозможности получать образование на родном языке, о том что скудные государственные средства тратятся на ненужные и неинтересные народу гигантские мечети и финансирование исламских революций в других странах.

Одна из таких, действительно гигантских мечетей была рядом с моим отелем. Недостроенная, но посещаемая. Я там был - перед сидящими на корточках правоверными шиитами читал речь военный, офицер, причем несколько раз пересчитал страны. Запомнились Литва и Азербайджан. Говорил он то ли на фарси, а может на смеси фарси и азери, но к чему он вел  - я совершенно не понял.

Вход в эту мечеть

Она же изнутри

 Иранские азербайджанцы искренне хотят объединения с Азербайджанской Республикой. Им прекрасно известны все наши пороки, но когда я говорил там о коррупции и зажиме демократии, мне очень сведущий (действительно) работник кафе веско сказал: вы должны кружиться вокруг головы Ильхама Алиева (то есть сплотиться вокруг него). Он дает вам то, чего нас здесь лишили. И мне было нечем ему возразить, потому что все познается в сравнении.

Азербайджанцы Ирана не боятся открыто высказывать свои требования. На футбольных матчах с участием тебризской команды "Тракторшази" обязательно поднимаются проазербайджанские транспаранты, болельщики скандируют антиармянские лозунги. В этом году "Трактор" стал чемпионом Ирана. Жители Баку по этому поводу ликовали, ночью устроили уличные манифестации поддержки тебризцам. Когда  я сказал об этом молодым жителям этого города, они радовались и передавали эту новость друзьям.

Тот же мой попутчик - иранец, рассказывал, как в годы карабахской войны жители Тебриза записались в отряды для войны в Карабахе. В центр города подошли танки для перехода через реку Араз, на помощь Азербайджану. Все испортил тогдашний президент Азербайджана Абульфаз Эльчибей, патологически ненавидящий фарсов и открыто провозгласивший политику освобождения азербайджанцев от фарсидского ига. Услышав его речь о необходимости развала Ирана, руководство этой страны дало отмашку, и танки вернулись в свои капониры.

С тех пор, несмотря не неимоверные усилия также покойного Гейдара Алиева и президента И.Алиева, трещина между ИРИ и АР так и не зарубцевалась.

К сказанному можно добавить исторический факт советской попытки присоединить Южный Азербайджан к Азербайджанской ССР. В годы ВОВ советские войска вошли в Иран и заняли весь Азербайджан. Из Баку, по указанию Сталина, Берии и первого секретаря АзКП Багирова туда были отправлены сотни деятелей культуры, военных, инженеров и сотрудников НКВД. Воодушевленный народ Южного Азербайджана быстро создал там советские органы правления. Фарсы были изгнаны из власти, начала печататься азербайджанская политическая газета, стали строить школы, советские военные помогали создавать национальную армию. 

Однако после победы антифашисткой коалиции шах Ирана потребовал от руководителей антигитлеровского блока вывода советских войск. На Сталина нажали из Лондона и США, и он распорядился. Багиров в своем кабинете, в Баку, плакал навзрыд. Вслед за вышедшими советскими войсками подошла армия шаха и разгромила фактически безоружных азербайджанцев. Тысячи из них убежали на Север и создали в АзССР иранскую политическую диаспору. Десятки тысяч азербайджанцев в Иране были убиты.

Сегодня северный Азербайджан, наряду с Турцией,   является показательной моделью государственного устройства для соотечественников в Иране. Во всяком случае, в АР муллы подчиняются светской власти, а не наоборот, как в Иране. За один азербайджанский манат, который в ИРИ почитается как доллар, там дают 3800 иранских туменей. За три наших маната можно объехать на такси весь Тебриз, и водитель скажет вам спасибо. За два маната можно пообедать, а жил я в прекрасном одноместном номере с завтраком, заплатив 22 маната за сутки. В Европе такой номер обходится не дешевле 60 евро (1 евро равен 1 азербайджанский манат).

(Продолжение следует)