Главная / Блогеры "Кавказского Узла" / Политическая география Южного Кавказа

03:28, 6 апреля 2020

«Апрельская война 2016 года». Что это было?

1. Предисловие

Прошло уже четыре года после масштабной военной эскалации на линии контакта азербайджанских и карабахских армянских сил, являющейся также де-факто границей между Азербайджаном и НКР. Эскалация окончилась довольно быстро, активные боевые действия длились 3 дня, после чего еще почти полтора месяца боевые действия продолжались в смягченном режиме и где-то с середины мая сошли на нет. Я обращался к этому вопросу, естественно с той позиции, которая была видна исходя из имевшихся фактов. Если кому интересно ознакомиться с ней, вот эти статьи и заметки:

Последствия «апрельской войны» - Армения и НКР (3 апреля 2018)
Что произошло в апреле 2016 года в Карабахе – война, столкновения или эскалация? (5 апреля 2018)
Территориальные изменения в результате апрельской эскалации 2016 года. Карты (4 апреля 2019)

По поводу того, чем была эта эскалация, существуют разные мнения. Два года назад я пытался ответить на этот вопрос и пришел к выводу, что это была масштабная эскалация. У нас нет точных данных по потерям азербайджанской стороны, но можно с достаточной степенью уверенности говорить об армянских потерях – 77 боевых потерь 2-5 апреля (включая 64 солдат и 13 ополченцев), и более ста в период с начала апреля по середину мая, включая добровольцев и мирных граждан. В Карабахскую войну начала 1990-ых погибло в десятки раз больше людей, поэтому это несопоставимые события.

Полноценной войной «Апрельскую войну» считать невозможно как по причине сравнительно малого числа жертв, так и по причине ограниченного характера боевых действий. Во-первых, театр был ограниченным, во-вторых, номинал применяемого оружия был достаточно большим, но все же основные арсеналы так и не были задействованы, самые опасные и серьезные виды оружия не были задействованы и не была затронута гражданская инфраструктура. Вспомним также, что Азербайджан не вел артподготовку, не прорабатывал позиции, по которым впоследствии должны были пройти танки.

2. Мотивация азербайджанского руководства

По правде говоря, с азербайджанской стороны я так и не увидел серьезной рефлексии по поводу тех событий. Возможно, когда там будет более свободный политический климат, такие публикации появятся. Может быть даже что-то и было, и я пропустил; тогда я бы попросил всех читателей поделиться ссылками, если они что-то подобное видели. На армянской стороне было несколько версий:

Азербайджан провел «разведку боем», проверил армянскую сторону на боеготовность
Азербайджанские власти пытались решить внутриполитические проблемы путем военной эскалации, отвлекая внимание общественности и консолидируя население вокруг власти
Азербайджан пытался подстегнуть переговоры, мотивировав и посредников к интенсификации процесса, и армянские стороны к более уступчивому тону на переговорах с более выигрышных позиций
Азербайджан давно хотел реализовать военный сценарий (или даже блицкриг) и к тому моменту сложились соответствующие внешнеполитические и пр. условия, подтолкнувшие Алиева к реализации этих действий.

Довольно долго в хождении был первый тезис. Его автором является Аркадий Тер-Тадевосян по прозвищу Командос, генерал-майор и герой Арцаха. Некоторые даже считали, что это могла быть попытка решения локальных проблем, что несколько трудно представть. Этот тезис также «подхватили» в Азербайджане. Собственно, из-за этого у меня и начали возникать сомнения по поводу «разведки боем» как первопричины. Вряд ли азербайджанская сторона поддержала бы публично точку зрения, которая раскрывала их истинные намерения. Кроме того, это точка зрения с азербайджанской позиции выглядит привлекательно, поскольку ложится в канву военных угроз. Но эти военные угрозы являются политическим инструментом в большей степени чем военным (иначе бы они реализовались). Зато эта версия привлекательна с точки зрения подтверждения угрожающих намерений Алиева. Но если Азербайджан в 2016 году провел «разведку боем», то он в действительности уже всерьез подготовился к полномасштабной войне. Проходит 4 года и мы не видим тому фундаментальных свидетельств (что не означает, что их вообще нет). Поэтому «разведка боем», скорее всего носила чисто вспомогательную функцию и она выявила, что Азербайджану еще работы непочатый край для силового слома статус-кво.

Второе обстоятельство – решение внутренних проблем благодаря внешним операциям – я считаю вульгарным политологизмом. Не имея научного базиса, подобные подходы предполагают, что ради внутренней политики авторитарные правители готовы на все. Очень многие и поныне считают, что Путин занял Крым ради повышения своего собственного рейтинга. Нельзя сказать, что правители вообще не учитывают этот фактор. Более того, у Алиева были причины задуматься об этом: цена на нефть низкая, как следствие меньше доходов у государства, на низовом уровне по всей стране шли бунты. Но и близко не было ничего такого, что могло бы угрожать власти Алиева. Обычно протесты против власти имеют столь стремительный характер, что момент, когда внешняя провокация может помочь сохранить власть пролетает словно искра и власть не успевает этим воспользоваться.

При этом: в итоге Алиев капитализировал «Апрельскую войну» именно в сообразии с этим подходом: освобождение холма Леле-Тепе (Вараздатумб) вблизи Горадиза преподавалось как освобождение села Чоджук Марджанлы, куда потом заселили несколько семей (хотя сама территория нас.пункта и так была под контролем Азербайджана). Кроме того, Азербайджан сразу заявил о захвате определенных территорий и ряда населенных пунктов, в том числе Талиш, Сейсулан и Матагис (что также оказалось неправдой). Прошли митинги в поддержку армии и власти, Алиев на время взвинтил пропагандистский фон в стране. Но то, что у всего этого оказался такой результат, не означает, что таким был и план. Скорее всего, истинный план не реализовался и поэтому пришлось играть с имеющимся активом.

Реальность лежит где-то между третьим и четвертым пунктами (ближе к третьему, но не полностью исключая и первые два пункта). Алиев хотел протестировать свои новые возможности (учитывая недавнюю закупку военной техники) и воспользовался сложившейся внешнеполитической ситуацией. Тогда отношения России и Турции были на крайне низком уровне, кроме того, интенсивная критика со стороны Запада за нарушение прав человека поставила Алиева в позицию, когда он посчитал, что с Западом договориться не удастся и нужно еще больше взвинтить ситуацию, чтобы убедить Запад быть сговорчивее. Влияние России в регионе на какой-то период упало на фоне западных санкций, связанности России конфликтами в Украине и в Сирии, а также спадом объема российской экономики в долларовом выражении. Внимание мирового сообщества было отвлечено развитием ситуации в Сирии, так что Карабах тогда мало кого интересовал. С другой стороны, переговоры практически зашли в тупик. И если в 2007-2011 гг. переговорный процесс находился на пике своей активности, после предыдущего подъема в 1997-2001 гг., то к 2015 году он практически прекратился. Армянская сторона говорила: «нельзя вести переговоры одной рукой и стрелять другой». Азербайджанская же сторона пыталась создать ситуацию, в которой будет невозможно не прислушаться к ее аргументам как для армянских сторон, так и для посредников.

Этот мотив и был главным, то есть, как сказал Александр Искандарян, «Апрельская война» это попытка добиться политических целей военными средствами. Судя по имеющейся информации, Азербайджан хотел заключить новое соглашение о перемирии, которое заменило бы трехсторонний (включая НКР) Бишкекский протокол от 1994 года. Если учесть, что изначальный замысел по военному продвижению Азербайджана был куда больше, можно предположить, что этот план мог присутствовать с самого начала. А переписать соглашение о перемирии - вполне серьезная дипломатическая цель, которую, собственно и могли рассматривать в качестве одной из главных в Азербайджане.

Храмчихин отметил, что если это и была попытка блицкрига, то неудачная, а вот разведка боем получилась «а для нее отрицательный результат – тоже результат». Сергей Минасян предположил, что возможно, на первом этапе планировалась локальная военная операция или все та же «разведка боем», а уже на следующем в случае прорыва обороны было возможно проведение более серьезной операции. Вспомним также, что по направлению Агдама было скопление танков, которое было случайно замечено АО НКР, несколько танков было расстреляно из артиллерии. Что если, как считает журналист Тигран Петросян, готовилось основное наступление по центру с выходом на Аскеран, тогда как на флангах были лишь отвлекающие маневры?

Уверенного ответа на эти вопросы нет и сегодня, но можно сказать, что даже в таком случае Азербайджан скорее всего пытался решить именно политическую проблему. Отсутствие серьезных афтершоков говорит о том, что скорее всего последующий блицкриг и не планировался. Азербайджан планировал захват хотя бы каких-то территорий (азербайджанские СМИ и военно-политическое руководство заявляли о занятии 5% территории НКР, об освобождении от трех до нескольких десятков сел и так далее). Поскольку распространение этой информации началось сразу же с утра 2 апреля, речь идет о подготовленной рыбе, то есть исходных планах Азербайджана. Все это должно было создать переговорную позицию, с которой можно было бы уже пытаться развивать свой успех и добиваться территориальных уступок с армянской стороны.

3. События перед «Апрельской войной»

19 марта на линии контакта произошло столкновение, были убитые, Азербайджан объявил, что нанес по врагу тяжелый удар, а НКР заявила о 3 погибших и 3 раненых со своей стороны. В начале апреля 2015 года в Азербайджане прошли совместные азербайджано-турецкие учения (преимущественно, военно-воздушных сил), одновременно проводились масштабные учения самой азербайджанской армии, которые продолжались еще несколько дней после того. Вскоре азербайджанцы вновь «проверили» армянскую оборону. Вскоре ситуация повторилась.

22 августа 2015 года в Евлахе начались совместные тактические учения азербайджанских и турецких ВВС “TurAz Qartali-2015”. Учения продлились почти месяц и завершились 18 сентября. 6 сентября в Азербайджане начались новые крупномасштабные учения. В заявлении для прессы говорилось, что «в учения привлечены до 65 тысяч личного состава, до 700 единиц бронетехники, более 500 ракетных и артиллерийских установок, до 40 ракет и 50 вертолетов военно-воздушных сил, до 20 кораблей и катеров военно-морских сил, а также подразделения противовоздушной обороны сил и группировок специального назначения и зенитно-ракетные подразделения, вооруженные современными комплексами противовоздушной обороны». Учения продлились до 14 сентября, таким образом одновременно проходили совместные учения и учения собственно азербайджанской армии, причем в последних был занят почти весь личный состав армии и примерно половина бронетехники, половина вертолетов и большая часть артиллерии (если исходить из современных данных GFP).

Место проведения учений не сообщалось, но с учетом столь масштабных учений можно было бы предположить, что ареал был широким. К тому же, вооруженные силы Армении не могли не знать об ареале столь масштабных учений. После «Апрельской войны» говорилось, что Азербайджан не вернул часть войск в места дислокации, тайно сконцентрировав их вдоль де-факто границы с НКР. Диверсии вновь последовали за учениями. Столкновения произошли в сентябре, почти сразу после окончания учений, затем продолжились осенью и наивысшего уровня эскалация достигла в декабре.

Характерный инцидент произошел 4 декабря, когда азербайджанские ВС пытались совершить диверсию в направлении села Талиш, был убит один военнослужащий Армии обороны НКР. Вполне возможно, что как раз это и была разведка боем. За 13-19 декабря, по сообщению АО НКР, было убито 13 и ранено 30 азербайджанских военных, а азербайджанское МО заявило, что с 13 по 20 декабря были убиты 18 военнослужащих Армении и более 20 получили ранения. Однако согласно докладу Ванадзорской Хельсинкской Ассамблеи, за весь декабрь армянские армии потеряли 8 человек убитыми в результате боестолкновений и еще троих по причинам, не связанным непосредственно с несением военной службы.

Осенью 2015 года произошло еще одно важное для этого конфликта событие. 30 сентября Россия вступила в Сирийскую войну на стороне Асада, а для Турции это было примерно как если бы кто-то официально вступил в войну на Донбассе против ДНР/ЛНР. 6 и 7 октября турецкие военно-транспортные вертолеты нарушили воздушное пространство Армении, а российский МиГ-29 был в ответ поднят в воздух. 24 ноября турецкие ВВС сбили российский самолет Су-24, а протурецкие боевики - вертолет, прилетевший на помощь. Учитывая тесные военные контакты Турции и Азербайджана в 2015 году, позиция Турции могла сыграть немалую роль в углублении эскалации напряженности в Карабахе.

Как мы видим, в 2015 году было «горячо». В 2015 году было зарегистрировано больше всего боевых потерь после окончания войны (до 2016 года, конечно же). Потери армянской и карабахской армии составили 41 человек убитыми, азербайджанской – как минимум 37 (включая подорвавшихся на минах).

Но армянское руководство на протяжении всего 2015 года было занято внутренней политикой. В начале 2015 года властям приходилось сдерживать экономические последствия обвала обменных курсов валют стран СНГ, произошедшего в декабре 2014 года и сказавшегося на армянском драме. Вступление в Евразийский союз с начала года не давало мгновенных экономических результатов и интенсивно критиковалось оппозицией. В июне вспыхнули протесты против повышения тарифов на электроэнергию. Эти протесты назвали «Электрик Ереван» и они стали вызовом для властей. В ноябре в Норке была задержана террористическая группа, а 6 декабря прошел спорный референдум по спорной Конституции. Собственно, весь период с конца октября власти только этим референдумом и занимались. См. также:

Возможно, именно поэтому эти сигналы не были адекватно прочитаны. То, что вблизи линии соприкосновения готовятся скопления азербайджанских войск армянским властям должно было и, по всей вероятности, было известно. Непосредственно перед эскалацией ситуация была горячей: 4 марта на линии произошло обострение, 8 и 10-11 марта 2016 года произошли диверсии, причем во втором случае азербайджанские ВС стреляли из гаубиц в направлении Агдама и довольно глубоко в тыл армянских позиций. 25-26 марта на границе были интенсивные перестрелки, которые с тех пор практически и не прекращались, каждый день были раненые или погибшие с той или иной стороны. По подсчетам АО НКР, 31 марта и 1 апреля азербайджанские военные обстреляли карабахские позиции более 2700 раз.

Фактически, все было готово. Но была и большая политика. В конце марта Ильхам Алиев отправился в Вашингтон для участия на саммите по ядерной безопасности. В азербайджанских СМИ много писали про этот саммит, про его важность для Азербайджана и о том, почему это так хорошо, что Алиева пригласили на этот саммит. Был там и Серж Саргсян и он даже выступил с речью 1 апреля. Алиев провел встречу с Керри и также сделал краткое заявление, где не говорил о ядерной безопасности, но говорил об Армении и Нагорном Карабахе. Как именно прошел для него этот саммит, сказать однозначно трудно, поскольку нет достаточной информации, но фон был очень негативным. Чтобы смягчить фон, 17 марта Алиев помиловал 14 политических заключенных, но на Западе это восприняли как торговлю. Для иллюстрации, каким был фон перед его визитом в Вашингтон, приведу ряд публикаций в западных СМИ:

Azerbaijan: Did Prisoner Releases Help Secure Washington's Welcome? (EurasiaNet),
Don’t let Azerbaijan use political prisoners as props (Washington Post),
Freeze the Dictator Out (Foreign Policy),
What’s Really at Stake at the Nuclear Security Summit (Human Rights Watch)

Скорее всего Алиев хотел, чтобы все прошло хорошо, чтобы наладить отношения с американцами. Возможно, Алиев просто дожидался окончания саммита, чтобы дать сигнал о начале боевых действий. С момента его приглашения в Вашингтон в январе 2016 года, в азербайджанских СМИ много писалось о саммите, и Алиев хотел, чтобы все прошло хорошо. Это даже могло затянуть начало боевых действий на несколько месяцев или как минимум недель. Кроме того, в Вашингтоне он имел фору перед Сержем Саргсяном. У Алиева все подготовлено, обсуждено, он в постоянном контакте с Баку, тогда как Серж Саргсян ни о чем не подозревал.

В итоге 2 апреля азербайджанские вооруженные силы начинают наступление на позиции Армии обороны НКР в районе села Талиш на севере и высоты Вараздатумб (Леле Тепе) на юге. Из известной мне информации, атаковавшие с серьезным количественным и качественным преимуществом азербайджанцы захватили 21 армянскую позицию в ту ночь, но сутки спустя потеряли 10 из них. На армянских позициях были в основном призывники (тогда как наступавшие азербайджанцы представляли собой армейский спецназ), это были выдвинутые вперед края передовой линии, особенно выступ на северо-востоке от села Талиш, поскольку это – самый угол «квадратной» конфигурации линии соприкосновения и обороны НКР. В собственно военные аспекты входить не буду, есть много специалистов, которые могут это сделать или уже сделали это лучше меня.

4. Ситуация с позиции армянских властей

По непонятным для большинства населения причинам армянские власти не восприняли ситуацию в Карабахе достаточно серьезно и не были готовы к тому, чтобы адекватно отреагировать. Одну из возможных причин я уже назвал – это чрезмерная зацикленность на внутренней политике; 2015 год дал много поводов для этого. Другой возможной причиной является то, что они могли уже привыкнуть к постоянному фону высокой напряженности и воспринимать это как новую норму. Еще один вариант – это то, что в армянском руководстве уже назревало понимание возможности серьезных рисков военной эскалации, но было ожидание, что ситуация будет развиваться медленнее. Кроме того, при всех сценариях армянское руководство исходило из предпосылок, что Азербайджану война невыгодна, а международное сообщество, Россия и зависимость от экспорта нефти не позволят Азербайджану пойти на боевые действия.

Есть также конспирологические сценарии о том, что эта война была неким «договорняком» и что Серж Саргсян специально все это сдавал, но никакой критики эта версия не выдерживает – и в конце концов нет никаких фактов, чтобы ее подтверждали. С другой стороны, отсутствие преступного умысла не снимает с Сержа Саргсяна и тогдашней элиты ответственность за то, что первый и довольно массированный удар был пропущен. Точно так же не снимает с тогдашних властей ответственность и то, что они вынуждены были заниматься внутренней политикой, а также не ожидали столь стремительного развития событий. Хотя бы потому, что Азербайджан начал накалять обстановку еще с марта 2008 года, а времени к концу марта 2016 года прошло уже достаточно.

На армянские позиции налетел целый рой из высокоточных беспилотников израильского производства, уничтожавших бронетехнику, штабы и автотранспорт, а некоторые коммуникации оказались перерезаны. После первого шока армянские власти быстро оправились и начали организовывать отпор и уже к вечеру 3 апреля ситуация стабилизировалась.

В Армении и Арцахе началась массовая самоорганизация общества. Тысячи людей вызывались добровольцами, прибывали на пункты сбора для того, чтобы отправиться на фронт. Девушки начали собирать помощь, одежду и продовольствие для отправки на фронт. Не обошлось и без пиара – многие пытались создать видимость, будто они едут воевать, как на стороне властей и бизнеса, так и на стороне оппозиции. Общество, несмотря на недоверие к властям, на миг забыло о своих претензиях в адрес власти и даже объединилось вокруг них. Власти не осознали, какую ответственность это на них налагает, что обернулось тяжелыми внутриполитическими последствиями уже в июле.

Однако в апреле задачей армянской власти было взять ситуацию на фронте под контроль, что действительно удалось. Если в 2008 году власти критиковали (Левон Тер-Петросян) за жесткую позицию в карабахском конфликте и требовали уступок и урегулирования, то в 2016 году власти оказались в непривычном для себя амплуа, когда основа их легитимности – победа в Карабахской войне под угрозой.

В то же время, Ильхам Алиев оказался в состоянии, когда все, что он мог получить от этой военной эскалации, он уже получил и нарастали риски потерять даже ту небольшую территорию, которую он приобрел. Уже вечером 3 апреля Азербайджан объявил о том, что готов к перемирию и даже о том, что в одностороннем порядке приостанавливает военные операции в зоне конфликта. Армянская сторона с недоверием отнеслась к этим заявлениям и продолжала боевые действия.

Учитывая, что днем раньше с призывом к немедленному прекращению боевых действий к сторонам обратился Владимир Путин, Алиев как бы отвечал на его запрос и мог попытаться выглядеть не как слабая, а как миролюбивая сторона.

Азербайджанская сторона регулярно обращалась в Москву за посредничеством в стабилизации ситуации, тогда как в Армении не могли определиться с тем, стоит ли останавливаться или надо возвращать все потерянные территории. Впоследствии, Серж Саргсян раскрыл суть этой дилеммы: жизни 35-80 солдат, которые необходимо было бы положить ради возвращения территорий, предположительно не имеющих стратегического значения. Пойти на эти жертвы было тяжело также и по причине низкого уровня общественного одобрения. К этому можно также добавить, что – на самом деле – гарантий успеха не было: Азербайджан подготовился и очень быстро начал укреплять недавно отвоеванные позиции инженерными сооружениями и новыми коммуникациями.

Эти дебаты, вероятно, шли в военно-политическом руководстве Армении, в том числе между президентом и главой генштаба Хачатуровым, который отбыл в Москву для встречи с азербайджанским коллегой. Сколько мне известно, армянская сторона «тянула» с заключением перемирия, Хачатуров специально прибыл в Москву позже, чтобы зафиксировать факт, что азербайджанцы больше торопились с прекращением огня. Для армянской стороны важно было сохранить лицо, несмотря на потерянную территорию, а азербайджанскую сторону, в условиях, пусть и незначительного, но продвижения вперед, символический момент перестал интересовать.

Как уже было сказано, по имеющейся информации, Азербайджанская сторона хотела подписать новое соглашение о перемирии, которое бы заменило трехсторонний Бишкекский протокол от 1994 года. Поскольку армянская сторона обладала ресурсом, позволяющим мешкать и обсуждать условия, усилия Азербайджана оказались напрасными, хотя в случае большего продвижения, Азербайджан мог бы оказаться более убедительным.

5. Последствия «Апрельской войны»: Армения

В итоге договоренность была достигнута и с 12:00 5 апреля был прекращен огонь. В Азербайджане были устроены празднества, а в Армении возникла очень тяжелая атмосфера. С фронта, как всегда бывает в таких ситуациях, пошли сообщения, что снабжение было плохим, причем это было чуть ли не намеренно, что солдат предали, бросили на произвол судьбы, не дали отвоевать территорию и так далее. В Армении постоянно ожидали возобновления войны. А власти, занимаясь текущим кризис-менеджментом, совсем потеряли коммуникацию с обществом.

Оппозиционер Жирайр Сефилян заявил, что на северном направлении Нагорно-Карабахская Республика потеряла 7 млн. кв. м. территории (7 км.) и многие ожидали ответа от власти, на что уже в середине мая Серж Саргсян ответил, мол потеряли 800 га. (8 кв. км.), включая южный фланг.

Год назад я попытался максимально точно очертить территории, потерянные армянской стороной; вновь см.

Территориальные изменения в результате апрельской эскалации 2016 года. Карты (4 апреля 2019)

Недавно читатель блога Арсен Аванесян прислал мне письмо с некоторыми уточнениями относительно южного фланга; одна из позиций мной была причислена к потерянным ошибочно. Благодарю Арсена Аванесяна за эту поправку. Я также немного скорректировал фигуру потерянной территории на востоке. Там, где позиции сторон находятся на некотором удалении друг от друга я провел линию посередине, что отражает также потерю части зоны огневого контроля. Таким образом, площадь территорий, потерянных на юге, составляет не 210 га, а 157 (1.57 кв. км.). В сумме с потерянными на севере территориями их площадь составит 9.39 кв. км.

Поэтому ниже прилагаю также обновление карты. На этой карте белой линией отмечена реальная граница – территория к югу от нее осталась под контролем армянских сил.

Более точная карта территориальных потерь на юге представлена ниже.

16 мая 2016 года Серж Саргсян признал потерю 800 га, отметив, что территории не имели стратегического назначения и не стоили жертв, чтобы их взять под контроль обратно. В действительности, конечно ни уверенности, что это удастся сделать пусть даже вследствие определенных жертв, не было, ни какого-либо желания углублять эскалацию: и так риски были высоки: Азербайджан мог бы начать применять более разрушительное оружие, а также начать стрелять по гражданской инфраструктуре, а Армения могла начать испытывать снарядный голод раньше чем Азербайджан из-за ненадежности маршруток доставки. Конечно, и Армения могла в ответ уничтожать гражданскую инфраструктуру Азербайджана, но это грозило превратиться не в игру с нулевой суммой, а в игру с отрицательной суммой, где обе стороны соревнуются в ущербе, нанесенном друг другу. И ни у одной из них настоящего желания для такой игры не было.

Впрочем, после заявлений Саргсяна, азербайджанская сторона не удержалась от соблазна высказать свою противоположную позицию о том, что Азербайджан взял на самом деле 2000 га, хотя это заявление ничем не подтверждено. В том же заявлении они сказали, что армянские вооруженные силы потеряли в десять раз больше, чем ВС Азербайджана, что вообще не выдерживает никакой критики. Выглядит вообще по-детски – «в десять раз» означает апелляцию только к эмоциям, а не к фактам.

Если в случае территории, учет территорий под огневым контролем может давать определенные (и не такие уж маленькие) погрешности, то в случае людских потерь двойные толкования невозможны. Если только не скрывать свои потери, как это делал Азербайджан, заявивший о всего 31 погибшем. Армянские же потери известны точно, поскольку помимо государства существует эффективный гражданский контроль и высокая степень прозрачности в этом вопросе. К вопросу о потерях в азербайджанской армии я еще вернусь в отдельной статье.

А пока вернемся к политической ситуации непосредственно после окончания боевых действий. С низкой интенсивностью боевые действия продолжались еще до примерно 12 мая. В Армении эта «война» воспринималась как проигранная. Таким был общественный дискурс. Восприятие войны как проигранной проистекало из трех факторов: низкой легитимности властей, внезапности войны и потере, пусть и небольших, территорий по ее окончании. Причем, на мой взгляд, ключевую роль сыграл не первый и не третий фактор, а именно второй – фактор внезапности. В определенном смысле эти настроения были верными: уже тот факт, что была допущена внезапность – это серьезный просчет, ошибка, которая хуже преступления по Талейрану.

В конце апреля Серж Саргсян уволил трех высокопоставленных представителей Министерства обороны:

Генерал Алик Мирзабекян, заместитель министра обороны, начальник департамента по материально-техническому обеспечению,
Генерал-майор Аршак Карапетян, начальник Управления разведки Генштаба Вооруженных сил Армении
Генерал-майор Комитас Мурадян, начальник управления связи и систем автоматизированного управления.

Были и другие увольнения, на более низких этажах министерства обороны. Но были и задержания: 11 мая был арестован начальник автотранспортной службы ВС Армении Давид Абрамян, в конце мая были задержаны генерал Мелсик Чилингарян (начальник управления вооружения ВС Армении), а также полковники Армен Маркарян и Мгер Папян, обвинявшиеся в коррупции и завышении закупочных цен. 3 октября 2016 года должности лишился и министр обороны Сейран Оганян. Таким образом, Серж Саргсян косвенно признал просчеты армейского ведомства, особенно по части разведки, связи и снабжению. Но тем самым он также сделал шаги к исправлению.

Спустя несколько месяцев восприятие войны начало меняться. Эмоциональный фон отошел и на нее начали смотреть по-новому. В Армении все больше начали сходиться на том, что проигранной ее считать никак нельзя. Учитывая все обстоятельства и фактор внезапности, воевали хорошо и смогли сорвать практически все азербайджанские планы. На сегодня именно это восприятие в Армении доминирует, хотя внутриполитический расклад, конечно, влияет на восприятие. Сторонники бывших властей сейчас вообще говорят о том, что было потеряно лишь 400 га, хотя учитывая, что подсчеты показывают совсем другие результаты, это больше похоже на "хорошую мину при плохой игре".

6. Последствия «Апрельской войны» - Азербайджан

Восприятие изменилось и в Азербайджане. После прилива эйфории, который испытали азербайджанцы, они начали анализировать, что произошло. Первоначальная эмоция, на мой взгляд, была вызвана тем же, чем и в Армении – фактором внезапности и наступательным характером действий. Азербайджанцы почувствовали себя ведущими, почувствовали власть и силу и, как следствие, уверенность в себе. Это также стало следствием хорошо подготовленного первого пропагандистского «залпа», задавшего фон восприятию.

Анализ ситуации показал несколько слабых сторон. Во-первых, на фоне негативного имиджа в глазах мировой общественности, Азербайджан не может воевать очень долго. Соответственно, нужно иметь способность организовать блицкриг. Но, и это уже во-вторых, «Апрельская война» показала, что Азербайджан не только не обладает способностью к блицкригу, но и еще далек от того, чтобы быть в состоянии это организовать. В-третьих, разной была реакция обществ: если в Армении была массовая добровольная мобилизация, то в Азербайджане ничего подобного не было; в Азербайджане убедились, что рассчитывать на низкий моральный дух армянского общества не стоит. Это было видно и по тому, как стойко армянские призывники воевали против армейского спецназа (хотя контрнаступление с армянской стороны тоже вели не призывники). В-четвертых, Азербайджан потерял фактор внезапности. Если до 2016 года в Армении и особенно во власти – многие не считали реалистичной войну и не воспринимали угрозы Азербайджана всерьез, то с 2016 года это восприятие изменилось. Но его эффект оказался не таким как на то рассчитывало азербайджанское руководство: вместо большей уступчивости, общество продемонстрировало большую консолидацию, а армия начала делать масштабные закупки вооружений. В-пятых, Азербайджан увидел и слабые стороны своей армии, несогласованность техники, закупленной из разных стран и неспособность применить авиацию. Конечно, можно применять дроны, но те, которые «камикадзе» можно употребить лишь раз, да и вообще даже дроны – довольно дорогостоящее оружие.

Впрочем, и Азербайджан сделал технические и практические выводы из этого столкновения и наверняка решил многие из проблем, которые были «высвечены» в ходе «Апрельской войны», так что на случай будущих столкновений Азербайджан будет более подготовленным. Сделаны новые закупки оружия, еще более опасного для армянской бронетехники и еще более дальнего.

Внутриполитическая ситуация, которую удалось стабилизировать благодаря «Апрельской войне», остается стабильной и поныне. Но то, что Азербайджан хотел сделать на информационном поле – добиться реванша за поражение в 1994 году – Алиеву сделать не удалось. Для азербайджанского общества ощущение унижения от поражения в войне 1994 года практически сошло на нет, но восприятия победы тоже нет, поскольку более чем очевидно, что это события совершенно неравнозначные.

Парадоксальным образом, «Апрельская война» привела не к росту военной напряженности, а к ее снижению. С армянской стороны передовая линия была переоснащена и укреплена. Азербайджанская сторона довольно основательно окопалась. Кроме того, повысилось внимание международного сообщества к конфликту. То, чего добивался Азербайджан, сыграло не совсем так как ожидалось. Азербайджан ожидал, что более широкое вовлечение международного сообщества в урегулирование конфликта приведет к более твердому консенсусу вокруг территориальной целостности Азербайджана. В действительности, члены Минской группы, признают территориальную целостность Азербайджана; но делают они это только на словах. На деле же ключевым среди трех основных принципов урегулирования является неприменение силы. А этот консенсус - первоочередной.